Одной рукой Сет обхватил себе ребра, другой с силой зажимал себе рот, пытаясь удержать внутри безумный смех, но он прорывался наружу. Сет захлёбывался и давился этим приступом, не в силах заставить себя остановить истерику. Краем сознания радуясь, что никто его сейчас не видит и не слышит за исключением Флаума.

Фамильяр какое-то время наблюдал за скорчившемся на полу, задыхающемся от переизбытка эмоций хозяином. Даже ему вскоре стало понятно, что вырывающиеся из горла Сета звуки, хоть и походили на смех, к настоящему веселью не имели отношения.

Пёс вскочил на ноги и подбежал к хозяину. На лай и скулеж тот не реагировал, будто не слышал. Тогда Флаум лег и подполз к нему.

Сет, почувствовав, что к нему жмется пёс, сгреб его в охапку, и притянул ближе, уткнувшись лицом в его шкуру, продолжая давиться хохотом, прерывающимся звуками, похожими на всхлипы. Флаум неудобно перевернуло почти кверху лапами, когда хозяин его пододвинул и обнял, но перекрутиться в нормальное положение не удавалось — хозяин вцепился в него слишком крепко. Тогда пёс замер, ожидая окончания этого состояния. Сета ещё какое-то время сотрясало в приступе, но постепенно безумие стало ослабевать, уступая место усталости.

Когда пальцы хозяина расслабились и дыхание стало ровнее, пёс осторожно высвободился из хватки, немного потоптался рядом, раздумывая, как будет лучше. В итоге всё же не удержался, снова лег и подполз хозяину под руку, радуясь возможности быть рядом хоть так. Но голову пёс оставил высоко поднятой. Спать ему нельзя, когда хозяин нуждается в его помощи, хоть со всеми передрягами и вновь забыл о ней попросить.

— И как ты себе это представляешь? — Есения, невольно копируя жесты князя, скрестила на груди руки и закатила глаза.

Ярца удалось подлатать, но боец из него какое-то время был бы так себе. Она настаивала, чтобы он вернулся в таверну — денег бы хватило ещё на несколько дней. Тем более, что Октавио и Ластиэль вызвались помочь. Но он, шипя и хромая, увязался следом. Благо, идти оставалось не слишком далеко.

Затея добраться до дракайны стала нравиться ей сильно меньше, когда они наткнулись на троих рыцарей из серебряного отряда, застывших в разных позах.

Эльф с интересом разглядывал статуи и вертел в руках окаменевших пчелок. Ярец, готовый по бледности поспорить с Октавио, уселся на траву, прислонившись к дереву. Вампир озабоченно вглядывался в лес и прислушивался. Ярец тем временем не унимался.

— Тебе из-за этой проклятущей книжонки чуть было не повесили! Теперь ты собираешься, просто из-за того, что там понаписано и кощуном подправлено, в статую оборотиться?

— Не так уж и опасно. Я могу выстрелить на слух, и спокойно наберём крови в кувшин. Её чешуя ведь не такая уж и крепкая, я правильно помню?

— Ластиэль, зачем убивать? Тем более, что дракайну князь мне тоже велел доставить в замок. Видимо, с ней можно договориться. — Октавио отчётливо слышал змеиное шипение, которое медленно приближалось. Это могла быть и обычная змея, но интуиция вопила, что дракайна где-то рядом.

— Ты это скажи каменюкам, в которые превратились все, кто думал так же! Один только монах, видать, договорился. А может просто застыл где-то дальше.

— Князь же общался с ней как-то, и все целы! Да и в бестиарий указано, что дракайны — мирные человекоподобные…

— Да, и обитают за морем обособленными племенами по берегам рек… А эта одна. И информацию про смертоносный взгляд ты упорно игнорируешь, — упрямо твердил эльф.

— Ну тогда объясни мне, глупой, почему столько лет она тут живёт настолько тихо, что о её существовании знают только на уровне слухов? И как князь с ней договаривался?

— Два чудовища нашли общий язык, тоже мне загадка, — недовольно пробурчал Ластиэль, поглядывая на упирающуюся Есению.

— Да что вы заладили? Чудовища, чудовища… Сами-то кто? Вон, серебряный орден очень четкие приоритеты расставил — подойдёт абсолютно любой! Хоть человек, хоть нелюдь!

— Хватит ругаться! Ты же тоже нас не слышишь! Князь умеет образы с сознания считывать. А у дракайн строение языка и гортани не позволяет воспроизводить человеческую речь! Нужна её кровь. По любому придется её порезать, хоть тут, хоть в замке! Да еще как-то её туда дотащить… Как ты собираешься с ней о таком договариваться?

— Показать ей, что мы с миром и за помощью. И то, что она говорить не может не значит, что она нашу речь не понимает! Да и я в старом дневнике князя не так давно читала, что он у неё не забирал некий артефакт. Что вдруг она ещё с кем-то, кроме него, потолковать вздумает.

— И все-таки кому-то придется затаиться и с риском окаменеть, держать её на прицеле… И это буду я! — Ярец вновь начал приподниматься, показывая готовность взять в руки оружие. Его уже давным-давно мучила совесть за то, что он оставил сестрицу в беде. Сейчас хотел сделать что угодно, лишь бы исправиться в своих и её глазах. — Ты, бледный, на слух навряд ли поймёшь, всё ли в порядке, вдруг тетиву спустишь по ошибке? Из вас всех я один сейчас обуза. Да и перед Есей виноват.

Эльф демонстративно взял в руки лук и приспособил стрелу. Ярик, недовольно поджав губы, опустился обратно на землю. Есения в сердцах всплеснула руками:

— Да что за мания, всё кулаками да железом решать?

— Тут я с ней солидарен… — Октавио подошёл к другу, мягко положил ладонь на руку эльфа, в которой лежала стрела и направил острие в сторону земли, заглядывая Ластиэлю в глаза. После чего спокойно и уверенно добавил:

— У всех статуй мечи наголо, а монаха все же среди них нет. Я слышу её. Зажмурьтесь и положите оружие.

Очень нехотя Ластиэль ослабил тетиву. Он совершенно не мог понять, почему нельзя взять необходимое, тем более что он всю сознательную жизнь мечтал избавить мир от вполне конкретного монстра.

Шипение усилилось, было слышно, как нечто скользит уже совсем рядом. Ярец остался сидеть там, где сидел, и крепко зажмурился. Эльф и вампир тоже закрыли глаза, все оборотившись в слух. Есения, заметив за деревьями со стороны образа движение и большую тень, с колотящимся в испуге сердцем уткнулась взглядом себе под ноги, и, рискуя, вышла вперед, показывая пока ещё невидимому для всех существу безоружные руки.

— Мы просим о помощи! — выкрикнула Еся, не зная, насколько хороший у дракайны слух.

Шипение и шорох всё приближались. Есения, дрожа всем телом, нервно выдохнула, надеясь, что она не ошиблась. Вскоре перед её глазами возникла тень от головы дракайны. Существо по непонятной для всех причине остановилось. Эльф еле сдерживался, чтобы не выстрелить в предполагаемое место нахождения чудовища. Октавио же, чувствуя, как друг напрягся, переместил свою ладонь чуть ниже по руке эльфа, и заметно надавил, пресекая возможность вскинуть стрелу. Есения мешкалась, не зная, стоит ли ей подойти самой, или же дракайна каким-то образом даст знак, что можно начать общение.

— Она… У неё повязка на глазах! Вот это когти! — со смесью ужаса и восхищения крикнул спутникам Ярец.

— Ярек! Ну что ж ты такой балбес! — с нервным смешком, радуясь, что брат не превратился в статую, Есения подняла глаза на дракайну.

Стоящая на змеином хвосте, будто бы на коленях, нагая женщина была выше и крупнее любого человека, которого Есе доводилось видеть, почти на четыре головы. Князь как-то рассказывал, что при встрече она была мельче — чуть ли не Есениной комплекции, и более яркого зелёного оттенка.

Кожа дкарайны отдавала золотом. Чешуя, покрывающая тело лишь частично, близилась к медному цвету, и отливала на солнце зелёным. Почти такого же цвета были змеевидные отростки на её голове, от которых исходило тихое трещание.

Дав путникам немного освоиться и её рассмотреть, дракайна зашипела. Ластиэль, несмотря на призывы Октавио, посильнее натянул тетиву, готовый выстрелить в любой момент, если бы это существо решило напасть. Меткости ему точно хватит, но привлекать внимание было рискованно.