— И ты решила переждать чуть подальше? А кровь дракайны принести, чтобы простил и обратно под крыло взял? Или чтобы должен тебе был?

Есения завертела головой, пряча в ладонях лицо, пытаясь заглушить подступающие рыдания.

— Я п-правда Джастину п-помочь хочу! Он все это время… Д-даже в тот день, когда нас из родного мира увели по-л-людски поступил. Позволил Яреку со м-мной остаться з-запертой с будущими волками. И п-потом тоже добро от него в-видела. Да и не князь мне д-должен, а я ему. Он с-столько мне дал, а я ему н-ничего… И теперь вот, выходит, черной н-неблагод-дарностью ему отплатила. С-сбежала, в т-такой тяжёлый час.

— Столько дал… Подарки?

— Н-нет… И да. Из п-подарков он мне только книгу дал — вот эту, — Еся нежно прикоснулась к книге, висящей у неё на поясе. Это словно придало ей сил, и всхлипывать она стала меньше. — Он мне другое дал! Себя саму ус-слышать. Поверить, что я что-то могу. А как… Трогать меня з-запрещено перестал после того как в память мне влез. Д-дал знания. Даже не так…

Еся какое-то время хватала ртом воздух, не зная, как сформулировать. Посмотрев на совершенно ошалевшего от её поведения Ярека, рассердилась и укоризненно продолжила:

— Вот как так п-получается, что самый родной человек меня не слышит, а нелюдь, нежить, кощун, единственный спросил, чего я сама х-хочу? И не посмеялся, не пожурил и не п-пристыдил, как земляки всегда меня стыдили, да и ты тоже вместе с ними, а помог найти в себе силы? К-когда все отвернулись? Не требуя ничего взамен?

— Ой уж так уж и ничего? — насмешливо Ластиэль.

Есения вновь покраснела. Понимая, куда клонит эльф, и не нашлась что сразу ответить. Тот растолковал её молчание и смущение по-своему.

— Вот видишь? Все его дары всего лишь манипуляции, чтобы добиться, что ему хотелось. Но только я удивлен, что он шёл таким… окольным путем… И я тут даже не к тому, что это чудовище могло бы и силой взять. Может ему поиграть охота была — как кошка с мышкой… Просто это же не повод возвращаться? Из-за чувства навязанной обязанности? Или может даже вины? Или всё-таки он тебе дорог?

— Дорог. Но иначе чем ты д-думаешь. И он не чудовище.

— И как же иначе? И серьезно? Ты же сама от него бежишь, смерть свою предчувствуя!

— Он… Он много чего за свою жизнь наворотил, это правда. И ведёт себя очень странно порой. П-пугает… Я не пытаюсь его сейчас оправдать! Но я слышала его разговоры с самим с-собой по ночам, когда мне не спалось… И видела краем глаза записи… Он… Он раскаивался тогда, что был несдержан с Джастином. Переживал, что история с его родным миром повторится. Он же даёт с-себя живьём жрать этому замку! А не п-перекладывать это на других, как — то делал отец. Он же в такие моменты к вам не выходит! Вы не в-видите… Да и не выходит за пределы острова, потому что ему кажется, что з-замок тянется за ним. Что пробьет каким-то образом водную преграду, и история, как с его родным миром повторится и здесь… Да и меня он не обидел, х-хоть мог бы. И было дело, я думала, что конец мне придет. Но вот я перед вами жива-здорова. И…, — Еся отмахнулась, понимая, что ей не хватает слов, и всё равно всё выглядит как оправдание. Думала, что эльф вновь её перебьет, но он слушал.

— А что до того, как иначе. Я понимаю, что я ему не ровня. И помню, что он не ч-человек. Но после того, как он от меня отстал и начал учить… Он совсем по-другому себя вести стал, честно! Все равно с-строго, но будто… По-дружески? Нет, не то слово… Даже как-то по-родному… Нет, то же не то… Но он меня н-наставлял и подбадривал. Я снова стала смеяться, п-представляешь?! И плакать почти перестала… Дал мне почву под ногами п-почувствовать… И себя ещё на мысли ловила, что хочется как в сказке, сказать, что будь ты мне дядькой… А то и братом старшим. Да не в сказке ж-живём.

— «Ну что за денёк… Всё, хватит! Не могу больше слушать. Твоя взяла! Отменяю приказ. Во всяком случае, пока».

Заметив, как расплылся в почти блаженной улыбке Октавио, прижав руку к сердцу и закивав головой, Ластиэль не смог сдержать победной ухмылки.

Есения её заметила и насупилась, приняв насмешку вновь на свой счёт.

«Октавио, эту девицу вместе с дракайной доставь в Итернитас в максимально короткий срок. Выступайте с рассветом. И не беспокой меня до прибытия более!»

— Конечно, вам всем смешно и вы мне не в-верите! Но Ярек! Меня неволей утащите, хоть кувшин наполните и передайте! Нельзя в беде оставлять! Он же все время рядом с тобой и Кэйей был! На него наплевать, хоть о ж-жене подумать! Он ей как родной! Да и не навряд ли тебя так просто домой п-пустят, с пустыми руками-то!

Ластиэль, поняв, что невольно её обидел, да и дело было уже сделано, встал, поклонился Есе, прижав руку к сердцу, вызвав её замешательство.

— Прости мне мои речи. Это была вынужденная мера. Князь велел Октавио казнить тебя… Услышав из твоих уст признания, он передумал. Я не смог сдержать радость и обидел тебя.

— Это правда! Князь был в моем разуме весь ваш разговор. Слышал моими ушами. Прости нас за эту сцену. Мы не хотели причинить тебе боль.

— Так что, выходит, забрать её с собой не собирался? Обманул? — Ярец был в смешанных чувствах. Выходило, что сестру за сегодняшний день спасли уже дважды, чему он был, несомненно, очень рад. Но он так надеялся, что ей удастся вырваться с проклятого острова и прожить счастливую, лишенную страха жизнь, что был весьма расстроен. К тому же, хоть и выходило, что влюблена он в князя не была, а все равно безразличен ей он не был, что только усиливало опасения, что она околдована им. Или же жестоко обманута в своих чувствах.

— Нет, я говорил искренне. Разве что я ни в коем случае не собирался вести тебя силой, — Ластиэль бережно взял руку Еси в свою и нежно прикоснулся губами к кончикам её пальцев. Та, рассерженно выдернула её, и отвернулась.

— Сестрица, ну что ты в самом деле! Подумай. Видишь же, он тебя уже второй раз спас! Я ему верю.

— Даже если я сейчас не мил тебе… Наше общество смотрит на всё несколько иначе. Ты сможешь продолжить учиться! Да и вообще, заниматься, чем захочешь — неволить никто не станет. Совсем бездельничать, конечно, навряд ли выйдет, но и ты, видно — что не из таких… Что до князя… То, что чувствуешь себя обязанной — понятно. Но я уверен, что он в большей степени тебя это именно что внушил. Манипуляция… Ты можешь идти дальше!

— А вот это вот все? Не манипуляция? Не попытка надавить? — Есения развернулась к эльфу и устремила ему в глаза уничижающий взгляд, и почти прошептала, глотая обиду, — почему мне кажется, что вы так похожи…

Ластиэль, услышав сравнение, прикусил губу и отвел взгляд. Октавио, стеснявшийся до этого вмешиваться в разговор, все же вклинился:

— Друзья, простите, но дальнейший разговор о том, чтобы Есения могла уехать подальше бессмысленен. Не хочу отбирать надежду изменить её жизнь, но князь мне уже велел доставить её обратно.

Сет отключился от слуха Октавио сразу после озвучивания приказа. Как кнехт будет реализовывать исполнение его не волновало. От осознания, что шанс на спасение Джастина все-таки есть, и все вокруг хотели помочь, вопреки его подозрениям, вызвали такое переполнение эмоциями, что разум, вдобавок, захлестнуло больное веселье. Частью себя он был рад, что первоначальное решение отменил. Но всё равно не мог до конца поверить. Не мог не проверить потом. Лично убедиться. Хотя, даже без залезания в голову было похоже, что девка не врёт. Даже если то, что он услышал, было игрой — слова подействовали. Озлобленность ушла вместе с осознанием, что её побег вызван страхом. Да и не стала бы она красть кувшин и идти в сторону дракайны, если бы в действительности преследовала иную цель.

«Грешил на Силавию — она, фактически, предложила себя в жертву. Собрался прирезать пару селян — они сами в очередь встали. Теперь ещё и девка — считай, туда же. И, как назло, ни разу её никто по имени не назвал. Вернётся, хоть познакомлюсь».