— Кто тут есть — возьмите оружие, путы, обернитесь исполонь сразу. Багхес, — обратился князь к сатиру, кинув ему длинную рубаху. — Оденься уже, вместе пойдем.

Сатир рубаху поймал у самого лица, с ухмылкой натянул на тело и шагнул в открывшийся проход, вслед за небольшим отрядом оборотней во главе с князем и его псом.

На выходе их встретила хаотичная кутерьма из людей, гоняющихся сразу за тварью, Олафом — вожаком стаи и Джастином. Первым из открытого князем прохода выскочил пёс, и сразу бросился за тварью. Они сцепились, образуя живой рычащий клубок, покатились по деревенской дороге. Тварь пыталась исцарапать, прокусить шкуру пса, но когти соскальзывали с его рябой шкуры, как с гуся вода. Псу удалось заскочить за спину твари, вцепиться в шею, прижать ее к земле. Несколько секунд хватило, чтобы подоспевшие оборотни обезвредили ее, скрутив путами. Пёс сразу же потерял к ней всякий интерес, подбежал к князю, который потрепал его за ухом, и с чувством выполненного долга раздобыл свиную ногу и стал с удовольствием ее обгладывать.

Пыл деревенских жителей погасили весьма быстро. Оборотни, хоть и имели преимущество в физической силе, старались использовать не когти и клыки, а мечи, сабли или палки в конце концов. За обращенных без согласия, их по головке точно не погладят.

При выходе из портала в глаза князя ударил яркий, жгучий, утренний свет весеннего солнца. «Да что ж за невезение сегодня», — князь с досадой отвернулся от света, давая глазам возможность привыкнуть, и стал оценивать обстановку. Люди его мало беспокоили — причинить проклятым физический вред достаточно проблематично, даже если знать их слабые места. А испуганные местные селяне явно ни разу с подобным не сталкивались. Ему даже не надо было отдавать приказов — оборотней брат хорошо муштровал.

После твари первым делом были обезврежены все, кто имел оружие. Сопротивлялись — получали сначала по рукам. Если никак не успокаивались, и рядом не было ничего, чем можно обездвижить — убивали, чтобы не отвлекали. Когда скрутили всех мужиков, пошли по избам, сараям, ближайшим окрестностям — выводили в общую кучу женщин, стариков, детей. Олаф и Джастин не пострадали. Вожака деревенские мужики успели немного побить, но раны и синяки уже почти полностью затянулись. У брата была лишь разорвана рубаха на спине, но раны, если и были, уже затянулись. И он был очень зол.

— Radag cin ar oróm! [Скотина ты безрогая!] — Джастин в несколько шагов преодолел расстояние до Багхеса, в эмоциях размахивая руками. — Pengtelch rédhfang hacca! [Кривоногая козлобородая задница!] Какого лешего ты открыл второй портал?

Олаф тем временем подошел к ним ближе, находясь все еще в полузвериной форме. Обратился к Князю в негодовании забыв, что волчья пасть для человеческой речи плохо приспособлена, из-за чего слова вырывались рвано, по одному слогу и сильно искажались согласные:

— Сет! Княс! Э-тот. Тёгхт! Пгхи! Вел! Эту! — повернулся всем корпусом к плененному чудищу и кивнул. — Дгхян!

— Друзья, давайте не будем ссориться! Смотрите, как удачно все получилось! У вас теперь есть прекрасный экземпляр интересующего вас существа — это раз, — сатир начал картинно загибать пальцы. — Ваши парни, наконец, хоть немного размялись, а то уже заскучали совсем за мирное время — это два. В конце концов смогли развеять скуку и пережить небольшое приключение — это три. Приятель, ты бы в человека обратно превратился, а то из пасти слова совсем уму непонятные.

Багхес искренне наслаждался сложившейся ситуацией, с интересом поглядывая по сторонам. Он вышел из портала самым последним, и князь отметил, что при виде открывшейся картины рогатый прямо-таки чуть ли не начал светится от удовольствия. Только сделал шаг назад, подняв руки в примиряющем жесте, при приближении Джастина. В остальном был абсолютно доволен собой.

Олаф стал для устойчивости на четвереньки и сбросил волчью шкуру. Человеческая толпа при этом испуганно загудела, заголосила. Кто-то, видимо, только сейчас смог разглядеть сатира. «Оборотни! Волколаки! С ними чёрт пришел!» — то и дело слышалось из толпы.

— Я говорю, Князь! — продолжил Олаф уже в своем человеческом облике. — Этот рогатый гад сначала первый портал открыл. Тренировался, значит. И из него эта тварюга как выпрыгни! Ребята отскочили сначала, опешили. Эта козлиная морда стал ржать как конь полоумный, опять руками взмахнул — еще портал открылся. Эта хреномуть туда и запрыгнула. Мы с Джастином переглянулись, велели всем стоять и рванули за ней. Думали, по дороге на ту сторону… То есть по дороге сюда изловим.

— Эй, попрошу так не выражаться! — сатир изобразил оскорбленную невинность и стал размахивать хвостом, — Я хоть и состою в родстве с вышеуказанными копытными, но в качестве ругательства использовать не приемлю. За родню, так сказать, обидно.

Князь слушал этот балаган и молчал. Портал он решил пока поддерживать — если временные рамки так разнятся, еще неизвестно как поведут себя юниверсумы, если отдалятся друг от друга на значительное время и расстояние. Магия ровно тянулась из него, облегчая постоянно сопровождающее его последние года напряжение. Он даже в какой-то мере был рад тому, что шалость Багхеса поспособствовала такой внушительной трате энергии.

Погода тем временем стремительно портилась. Был уже очень хорошо слышен рокот грома. Резкие порывы прохладного ветра приносили с собой запах озона. С одной стороны, весной грозы, даже такие внезапные, вовсе не редкость. С другой — лучше все-таки перестраховаться.

Сет коснулся рукой ближайшего дерева, открылся магическим потокам, сделал глубокий вдох, подключая глубинные чувства. Корнями древо уходило в плодородную почву. Дожди шли исправно, влаги в земле было много. Чувствовались мелкие жуки, черви, мокрицы, сороконожки и прочие ползучие насекомые. Вода напитала каждую травинку, каждый гриб и сорняк, спешащий навстречу солнцу и ветру. Помимо озона, пахло сыростью, навозом, скотом, кровью, смертью и страхом. Привычных в таком случае жнецов смерти заметно не было. Метавшихся в недоумении духов недавно убиенных — тоже.

«Может они работают в этом мире быстрее? Неважно. Что дальше?» В жилищах крестьян тоже копошилась мелкая живность. Домовые бы не остались незамеченными. Присутствовали некие сгустки энергии, но они были слабы, будто демиург их сначала решил создать, но потом передумал — такие творения могли бы влиять разве что на удачу жильцов, но не более. Удостоверившись, что Волки вытащили всех, пытавшихся схорониться селян, князь направил свой ментальный взор дальше.

В ближайшем лесочке по зачаточному сгустку энергии угадывался леший. В болоте, помимо нескольких старых трупов утопленников, был такой же невнятный недоразвитый водяной. Удивления и каких-либо эмоций слабая нечисть не вызывала. Князь хотел выяснить, верны ли его предположения насчет грозы.

В старый дуб на краю леса ударила молния. Дерево загорелось, его обитатели, кто успел, стали разбегаться. А вот в городке за лесом уже полыхал полноценный пожар. Люди метались кто-куда, старались тушить, но с пламенем так просто не совладать. Огонь был непростым. Молнии продолжали шарашить по зданиям, и тучи весьма стремительно двигались в сторону захваченной деревушки. Ни единой капли дождя не пролилось на землю. И каждый разряд молнии разрывал ткани юниверсума с треском, оставляя заметный магический след. Пламя не щадило никого живого в значительном отдалении от места вторжения, а значит, навряд ли оставит хоть камень на камне от деревни. Но при этом демиург шел издалека, будто давая возможность чужакам уйти. «Надо же… Чаще демиурги прогоняют решительней. Ладно. Время еще есть, но нужно поторопиться».

Сет повернулся, быстро подошел к твари. Можно было попробовать заглянуть в сознание, даже в память, если получится. Князь, поборов отвращение, коснулся пальцами висков чудовища. Кожа была высушенная как старый пергамент. Шершавая и натянутая. Нарывы при этом сочились слизью, и дотрагиваться до них очень не хотелось. Если с черно-белым деревом потоки шли «от» дамнара, и он мог чувствовать и видеть все через соки растений, воду и влагу в воздухе, то в данном случае энергетический поток требовалось втянуть, что было максимально неприятно, учитывая объект исследования.