Несмотря на желание доброй женщины оградить меня от суеты домашних дел, я старалась помогать ей во всем. Хозяйства они с мужем не держали, продукты все на рынке покупали в дни ярмарок. Но приготовить еду, вымыть посуду, постирать белье и прибраться в доме и вокруг него я могла и охотно это делала. Вечерами мы с доной плели коврики, как те, что на полу в доме лежат. Из высушенных длинных стеблей. Занятие успокаивало, под него и разговор легче течет. Вот так, сам собой в один из вечеров разговор вернулся к карте и причинам обособленности этой части мира.

— Давненько уже старшим лорам пришлось завесу туманную повесить. — Предавалась воспоминаниям женщина. — Испокон веков хитары и хитайи на Тандоре жили — всем то ведомо, не только на Исконной земле, но и заблудшие в курсе. Не сказать, чтобы мы отгораживались, да только с людьми обычно не связывались. Запрета не было никакого, просто само так выходило. Вот время и показало, что правильно то было, потому как стоило только союзы смешанные допустить, так все проблемы и начались. — Я сидела, буквально окаменев, боясь случайным словом или движением прервать поток откровений, что лился на меня. — Поначалу-то хитай вовсе с Исконной земли не отпускали. Плыть по морю, да еще так долго опасно было. Но со временем корабли все надежнее строили, ход у них увеличивался, торговля наладилась с людьми-то. Вот молодежь к людям и хлынула! Неокрепшие умы всегда за впечатлениями рвались, приключения им подавай! Молодые семьи потихоньку начали перебираться то в Шеротан, то в Кариту, многие в Тиху переехали, там вроде пески одни, но у моря красота, говаривали. Дети детей переселенцев Исконную землю могли и не видеть никогда. Дорога непростая, ежели осели на месте, прижились, так и оставались уже там. А потом, как границы закрыли… — Шарипа замолчала ненадолго, погрузившись в воспоминания. — Хитайи-то красивые всегда урождаются, — продолжила она, — с мальства глаз не оторвать от девочек. Кожа будто изнутри светится, внутренняя сила приковывает, особенно огненные и водные. Где тем людишкам удержаться? — махнула Шарипа рукой. — Вот и начали первые смешанные пары образовываться, а в них детишки появляться на свет, только уже с разбавленной кровью-то. В общем, так и случилось, что люди стали крохи наших сил перенимать. — Снова пауза, женщина будто подбирала слова. — А гонору в них всегда с избытком было. Большего захотели! Чтоб не просто дети одаренные рождались, а самим Силу заполучить! А как Силу-то заполучить? — стукнула по коленям женщина. — Вот и придумали, как отобрать ее у хитай! Украсть, по-другому и не скажешь! Ценою жизни юной мии, почти всегда. Поначалу и не знал никто, что в Шеротане-то творится. А они потихоньку стали хитай со всего континента заманивать. Так вот и уничтожили всех девушек одаренных, что с Исконной земли уехали в свое время, а после и за своих дочерей принялись! Как спохватились мы, так уже поздно было. А все одно людям и того мало! Стали хитай молоденьких с Исконных земель обманом завлекать, чего им только не сулили! — Качала рассказчица головой. — На пороге войны в то время Тандор стоял. — Шарипа замолчала ненадолго, создавалось полнейшее ощущение, что женщина вспоминает эти события, будто была их свидетелем. — Если б не отгородились мы, так и неизвестно кто бы выжил, больно люди коварные, да изворотливые! Старшие лоры десять родов осиротили, чтобы завесы поставить! Мой прапрадед там полег, всю душу выжег, да и не он один. — Снова послышался ее голос. — Эх! Заставила ты меня вспомнить то, о чем давно говорить не принято. В общем, с тех пор и стали мы земли людские так звать — остров заблудших душ. Да общение с ними все прекратили! Только иногда лоры наши в те места рискуют выбраться, девочек одаренных спасают.

Закончив говорить, Шарипа уставилась на меня, пронзая взглядом совсем не старых серых глаз. Я же сглотнула, обдумывая услышанное.

— К дочке моей поезжай, — велела Шарипа. — В Риго. Она в доме богатом служит, найдет тебе местечко, отпишу я ей. Да и гирта своего там пристроишь, в таких домах их полным-полно, твоего и не заметят.

— Страшно мне уезжать снова, — потупилась я.

— Страшно-нестрашно, а ехать придется! Учиться тебе нужно. Где это видано, огненную стихию в четырнадцать пробудить! Поздно это очень. Опасно. И для тебя, и для окружающих. А детей ты хочешь?

— Дона Шарипа, да какие дети? Спокойствия я хочу. И не бегать ни от кого. — Вяло отмахивалась я.

— Устроишься на работу и пойдешь учиться! — припечатала женщина. — Никто тебя не тронет, у нас не Шеротан! Закон для всех един. На хитай кто косо взглянет — может и глаз лишиться. Ты хоть и не дитя уже, а все одно никто обидеть не посмеет. Главное, под защиту лора попасть.

— Этого-то я и боюсь… — Пробурчала себе под нос, но Шарипа услышала.

— Прекращай нюни разводить! Дочка моя тебе поможет. И учильника найдет, и с работой устроит. Письмо мое ей передашь. Вот, держи! Все я ей отписала, как есть. Всю правду, так что можешь не тишиться. А вообще, слышала я, сам правитель высших лоров обязывает хитай спасенных под свою опеку брать до замужества. Так что подумай еще раз, хочешь ли по углам прятаться.

— Дона Шарипа, да не хочу я ни под опеку, ни замуж! — взмолилась я.

— Да поняла уж, — махнула рукой Шарипа. — Глупая, как есть еще глупая!

Едва я привыкла к более-менее мирному течению жизни, как приходится снова с места срываться. Шарипа долгих прощаний разводить не стала, и буквально на следующий же день, снабдив меня парой нарядов и кучей наставлений отправила в Риго. От самого порта тянулась широкая мощеная дорога, по ней мне и следовало ехать. Риго — столица Карахара, самой большой страны этого континента, занимающей две трети суши. В один из вечеров Шарипа рассказала, что лет пятьсот назад Карахар был единственной страной в этой части света, империей. После стали провинции от него откалываться. Никто их насильно удерживать не стал, хотите самостоятельности — пожалуйста! Многие тогда откололись, но и вернулись в последующие годы тоже многие, не сумев наладить экономику, торговлю, снабжение и защиту самостоятельно. Со многими из отколовшихся автономий Карахар подписал договор о взаимопомощи и сотрудничестве. Вот так и сформировался континент. Не войнами, а путем мирных переговоров.

Правителем Карахара сейчас является один из высших лоров, лор Ирнан. Управляет всеми стихиями, редчайший случай, универсал. Правители — должность не наследуемая, а выборная. Существует совет высших лоров, ближайший круг, вот они-то и выбирают достойнейшего и сильнейшего на эту должность. В этот совет входят все без исключения высшие лоры по праву рождения. Стать высшим лором нельзя, только родиться. Отличает лоров от леров, как и в Шеротане, уровень Силы и владения стихией. Леры владеют только одной, а лоры несколькими. Шарипа пожевала губами, явно что-то недоговаривая.

— Дона Шарипа, только тем и отличаются? — поинтересовалась я тогда у нее.

— Сейчас уж только этим, — неоднозначно ответила женщина.

Одну меня Шарипа не отпустила, женщина за вечер обошла всех соседей, спрашивала, не собирается ли кто в столицу в ближайшее время.

— Часто у нас из Риго гости-то бывают, — пояснила она. — Город-то портовый, кто проездом, у кого дети, прямо как у меня, откололись да уехали. Найдем тебе провожатых.

Так и вышло. Сын доны Бьяры, живущей через две улицы — Мирт как раз тоже в Риго собирался, он к матери приезжал ненадолго, повидаться, внуков показать. Вот с ним и его семьей — женой Оланой и двумя детьми и предстояло мне путешествовать. Ну да мне и самой так спокойнее будет.

Семья ехала в большой повозке, запряженной крупным гиртом. На крыше тюки и свертки, позади что-то вроде багажника — небольшой выступ, куда тоже груз уложили. Мои же вещи все в седельную сумку поместились, да и ехать я предпочла верхом.

— Лессиль, — не разводя политесов, обратилась Олана — девушка, выглядящая немногим старше меня. А ведь одному из ее сыновей уже лет шесть-семь. Во сколько же она вышла замуж? — Ты если устанешь, к нам пересаживайся! — пригласила она. — Лавки-то у нас трехместные, место есть. Да и гирт твой отдохнет тогда, молодой еще совсем, я же вижу.