Задумавшись, я не сразу поняла, что произошло. Из мыслей меня вывел громкий шепот оставшихся в комнате людей, и гневный взгляд Лауры, что прожигал кожу получше разогретых в огне щипцов. Вилфорд стоял передо мной на одном колене, держа за руку и смотря внимательно в моё лицо, которое до сих пор оставалось непроницаемым. Теперь же смущение смешалось с удивлением и волнением, ведь все здесь смотрели на нас, и я поспешила схватить мужчину за плечи, чтобы поднять его на ноги. Но вставать он и не думал.

— Я сделал что-то, что вызвало в тебе злость? — громко спросил он, и я, поймав на себе удивленный взор профессора, покраснела ещё больше. Сегодняшний день можно уверенно назвать днем неловкости.

— Ничего-ничего, — жалобно произнесла я, наконец, находя попытку поднять Вилфорда тщетной. Пришлось сесть на корточки рядом с ним, чтобы никто не смог более услышать моего шепота. — Давай выйдем отсюда, пожалуйста.

Дважды повторять, точнее умолять, не пришлось. Вилфорд поднялся на ноги, отряхнул колено и, взяв меня за руку, быстрым шагом вышел из комнаты, попросту игнорируя устремленные на нас взгляды. Теперь же все только и будут, что обсуждать нас! Почему же так стыдно, так конфузно, что весь предстоящий отдых в замке мне ныне казался испорченным чужим пристальным вниманием. Стоит мне вернуться назад, как на меня посыплется град вопросов, и будет очень кстати продумать все ложные ответы наперед.

Я не видела, какой дорогой вел меня Вилфорд, все мысли были словно в тумане, подкрепленном удивленными вздохами горничных. Час от часу нелегче. Он выставил эти странные несерьезные отношения напоказ! Медленно, но ко мне начало возвращаться осознание происшедшего, и злость от того, что Вилфорд совсем не понимает своих поступков, в очередной раз захватила моё сознание. Когда мы вышли к оранжерее, я вырвала из его руки свою ладонь, но тут же прижала её к себе, как ошпаренную, когда мужчина направил на меня пробирающий до дрожи взгляд.

Мягко улыбнувшись, он осторожно подошел ближе, убирая за ухо прядь моих волос, и я решила начать разговор до того, как вновь пожалею о собственном поведении.

— Рвать подаренные же тобой цветы было слишком.

Брови Вилфорда тут же изогнулись в удивлении. Помолчав с минуту, он вернул себе хмурый взгляд, который тут же стал крайне строгим.

— Кто-то испортил твой подарок? — его голос был холодным и пугающим, таким странным, что я решила охотно поверить в мужскую неосведомленность. Поверить потому, что это искреннее удивление принесло мне…облегчение.

— Прошлой ночью горничная принесла мне букет. Там была записка…

Вилфорд согласно кивнул.

— Я зашла в ванну, а когда вернулась…Все цветы были разбросаны по полу и порваны, — о записке я решила умолчать. Это предупреждение показалось мне лишь простым запугиванием для необходимого эффекта. Если Вилфорд не знает о том, что случилось, ему незачем знать о записке.

— Беатрис, — он поднял две мои руки, покрывая их легкими поцелуями, — я клянусь, что ничего об этом не знаю. Если хочешь, я найду, кто это сделал, — произнес Вилфорд так пугающе, что я тут же отрицательно замотала головой. Того, кто все это беспощадно сотворил, мне вдруг стало жаль.

— Прости, я не поговорила с тобой и сделала поспешные выводы…

— На твоём месте я бы решил также. Я рад, что мы прояснили это недоразумение, — улыбнулся мужчина, сцепляя руки на моей талии. Я мягко отстранилась.

— Все итак теперь думают, что мы… — краска залила моё лицо, как только я поняла значение всплывшего в памяти слова, — вместе.

— Тебя это не устраивает? — удивился Вилфорд, и я даже перебила его от колыхнувшихся внутри чувств.

— Но мы же знакомы три дня!

— Скажи, Беатрис, ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Нет, — честно буркнула я, и вдруг услышала, как Вилфорд рассмеялся.

— Я тоже не верю, ведь это можно назвать влечением, симпатией, но никак не любовью. Однако это влечение и есть первый шаг к любви, очень крепкой и, возможно, долгой, — шепнул он мне на ухо, отчего по моей коже толпой побежали мурашки. — И мне достаточно трех дней, чтобы разобраться в человеке и в своих чувствах.

— Всего три дня?

— Целых три дня.

— Если это так, то ты, верно, хорошо разбираешься в людях, — улыбнулась я, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Даже если мне сейчас откровенно кладут на уши длинную лапшу, я подумаю об этом после, а пока…я попросту рада слышать эти слова.

— Беатрис, я уверен, что ты завладела моим сердцем. И я сделаю все, что угодно, чтобы завладеть твоим.

Говорить о том, что он уже всё сделал, я не стала и лишь кивнула, позволяя себя поцеловать. Сколько бы я ни злилась, сколько бы сомнений не пускала в душу, рядом с ним я будто становилась совершенно другим человеком. Человеком, который живет лишь приносящими удовольствие моментами; человеком, что не думает о будущем и живет настоящим; человеком, для которого новые чувства подобны кислороду, без которого невозможна жизнь. Совершенно противоположным мне человеком…

Его действия, пропитанные старинными манерами, его слова, что всегда звучат складно и красиво, его руки, холодные, но такие нежные, — всё это точно магнит, от которого я зачем-то пытаюсь оторвать мысли. Сама себя не понимаю, однако, одно знаю точно: с каждым днем я влюбляюсь в Вилфорда всё больше…

Дорогой дневник,

сегодня мы, наконец, познакомились с мистером Кроули, и я лично убедилась в словах Беатрис: он не просто галантен и умен, он красноречив, харизматичен и очень красив. Я могла бы влюбиться в него, если бы не знала о чувствах Трис, к тому же, после всего случившегося я была уверена, что эти чувства взаимны. Вилфорд Кроули не сводит с неё глаз. Если все сложится так, как уготовано, полагаю, самой судьбой, и они поженятся, надеюсь, меня пригласят на шикарную свадьбу, как свидетельницу зарождения их любви. Я более чем уверена, что эта свадьба будет шикарной. К сожалению, не все настроены радостно, и уже вечером я слышала хвалебную речь Лауры о том, что увести чужого мужчину для неё ничего не стоит. Надеюсь, чувства мистера Кроули действительно искренни, ведь в противном случае Беатрис будет поглощена горем. Но я думаю, что Вилфорд серьезен в своих намерениях и не позволит недоразумениям разрушить столь чистые и прекрасные чувства, которые так редко снисходят до жаждущих душ.

Этим вечером я видела его вновь. Моя комната под номером десять, и Беатрис является моей соседкой: это довольно удобно для меня и успокаивающе. Мистер Кроули с пышным букетом пионов что-то рассказывал моей знакомой, а она счастливо смеялась и вела себя будто бы по-детски. Сделав вид, что ищу ключ, я решила ещё раз всмотреться в черты мужчины (он как раз стоял лицом ко мне), чтобы найти в его безупречном виде хоть одно «но», и я его нашла. Его взгляд. Нет, не необычная радужка, а именно взгляд, с которым он смотрел на Трис. Точнее, не смотрел, а пожирал. Этот взор был таким маниакальным, таким пронзительным, словно бы мистер Кроули был в самом деле одержим Беатрис, и это показалось мне жутким.

Но довольно о них, это же все-таки мой дневник. И нет, зависть не гложет меня, хотя порой и я чувствую это странное желание любить и быть любимой. Этим вечером мы услышали ещё одну деталь из жизни герцога, а точнее, о его пятой жене, которую он живьем поджег в часовне у дворцовой площади. Для пущего эффекта психологи решили вывести нас к этому строению, и вот, что удивительно: почти половина из присутствующих не решилась зайти внутрь. Ещё бы. Одна из горничных сказала, что в полнолуние здесь слышатся крики сгоревшей герцогини, но я считаю, что это всего лишь ветер. Очень жестокая судьба для хрупкой женщины, но, когда я узнала, что портрет этой самой госпожи висит в моих покоях, я…испугалась. Не знаю, почему. Должно быть, это известно лишь тонким психологам, но я тут же захотела перевесить эту картину в другое место. Мне запретили это сделать, сказав, что все вещи в замке должны быть на своих местах, и сейчас, когда я пишу очередную страницу, эта герцогиня взирает на меня свысока, а её сын со столь далекого ракурса кажется мне теперь не озорным, а недовольным. Да, признаю, этот портрет давит на меня. Но как бы вы отнеслись к картине с человеком, погибшим столь ужасным образом, в своей милой и спокойной комнатке? Я не нашла ничего лучше, кроме как закрыть портрет плотной тканью.