— Что?..

— Я сказал: ты никуда не поедешь. Твоё место рядом со мной. Навсегда.

— Так и сказал?

— Так и сказал.

— Как в романах, где маньяк признается в любви своей жертве…

Я строго взглянула на Джанет через плечо. Только подобного сравнения мне сейчас не хватало для спокойствия. Сжимая в ладони ручку чемодана, я почти бегом направлялась к автобусу, надеясь уехать отсюда до тех пор, пока не вернется Вилфорд. Его безумные горящие глаза, его широкая улыбка, обнажающая странно длинные клыки, заставляли сердце стучать быстрее, заставляли без раздумий бежать вперед, даже не оглядываясь. Я не могу вот так просто отбросить свои собственные и настоящие чувства, и сейчас они, мешаясь с правдой, вызывали диссонанс.

Он искал информацию обо мне. И он нашел её, это очевидный факт. Не назвала бы это чем-то плохим, однако, подобная излишне подробная осведомленность не может не вызвать опасений. Зачем? Я могла бы всё рассказать ему сама…

Он не понимает преследующих меня страхов. Перед моими глазами был труп Зои Уиллер, я видела душащего меня флориста, видела записку со списком убитых герцогинь и…Вилфорд, ты считаешь это нормальным? Почему ты не мог сказать мне «Давай уедем в соседний город» или «Хорошо, езжай домой, все обдумай и возвращайся»? Почему ты не мог сказать мне хоть что-то ободряющее, что дало бы надежду на поистине вечную любовь между нами? Твоё место рядом со мной…Твои глаза были такими холодными, когда ты произносил это.

Я люблю тебя, Вилфорд, и наивно верю в то, что всё тобой произнесенное было понято мной не так, как ты думал. Именно поэтому мне стоит уйти сейчас. Без предупреждения и быстро. Мне очень страшно, и страх этот вызван чем-то, что мне не дано увидеть. Неужели, это ты, Вилфорд? Ты всегда спокоен в столь ужасном месте, чувствуешь себя в своей тарелке среди чертовщины…Мне не хочется слушать Марвина, но по мозгу упрямо бьёт одно и то же слово.

Вампир.

В автобусе мы ехали молча. Из двадцати нас осталось шестнадцать, и о судьбе троих так ничего известно и не было. Профессор всецело положился на местную полицию, тогда как Марвин продолжал упрямо твердить, что никто эту троицу не найдет. Я рада, что Агнесс уехала раньше, надеюсь, у неё всё хорошо.

Мне казалось, что я что-то забыла в замке, однако, что бы это ни было, я не вернусь. Если Вилфорд действительно меня любит, он позвонит и предложит альтернативу, если же он законченный эгоист, и думать нечего. Мне жаль, что приходится поступать подобным образом, я хотела поговорить с ним по душам, но…

Автобус резко дал по тормозам, и всё пролетели вперед, ударившись о сиденья. Судя по тому, что меня впечатало в окно, водитель повернул руль, явно пытаясь избежать с чем-то столкновения. Громкий скрежет, и автобус врезается в дерево, что своими ветвями пробивает лобовое стекло. Женский визг сменяется шипением, исходящим с той стороны, какую принято называть капотом. Авария. Но все мы живы, все мы отделались лишь испугом.

— Фрэнк, что за черт? — крикнул профессор, поднимаясь с пола на дрожащих ногах. — Что произошло!?

— На дорогу выскочил хренов ребенок! — отвечал ему водитель, выползая из кабины. Он был весь в царапинах и порезах.

— Вот же ж, — процедил Бенджамин выскакивая из автобуса. — Фрэнк, если ты его сбил…

От переда автобуса валил такой дым, что становилось очевидным — дальнейшую дорогу придется идти пешком. Да, именно пешком, ведь менять свои планы из-за подобного я и не думала. Ноги стопчу, но дойду до вокзала…

К счастью, жертвовать ногами не придется, ведь до назначенного пункта оставались жалкие четыре километра. Если мы поторопимся, то пребудем в срок. Я поделилась этими мыслями со всеми, и мы вышли на улицу, чтобы достать чемоданы из бока автобуса. Понимаю, что поступаем грубо, но водитель жив и сильно не ранен, тогда как нам медлить нельзя. Он разберется с аварией, и, надеюсь, ребенок не пострадал, а попросту убежал в лес, испугавшись.

Ручка чемодана уже была в моей руке, и мы выстраивались на пустой дороге, чтобы начать двигаться. Все были настроены решительно, полагаю, что каждый из присутствующих был бы рад поддержать спринтерский бег до вокзала. И я больше, чем уверена, что все они бы преодолели этот марафон.

Когда профессор дал команду идти, кто-то потянул меня за рукав. Я с волнением обернулась. Зачем сейчас? Нам нужно спешить…

Улыбаясь, Айзек указывал рукой в ту сторону, откуда мы ехали. Откуда мы бежали. Нет! Нет! Я отрицательно замотала головой. Как же страшно, настолько страшно, что всё тело начинает трясти. Ты мешаешь мне? Я не вернусь туда, не иди за мной! Как же я хочу домой…Взяв ручку чемодана покрепче, я отвернулась и быстрым шагом направилась за остальными. Хотелось бежать. Почему-то хотелось плакать…

Быстрее…

Прошу.

Не оборачивайся.

Как же сильно стучит сердце. Кто-то тяжело дышит в затылок, но я знаю, что иду в строю последняя…

Никто не произнес ни слова, и в сомнении я бросала частые взгляды на дрожащую Монику. Каждый раз, как она доставала из кармана телефон, что-то внутри сжималось от ужаса, и я строго просила её не отвлекаться и идти вперед. Марвин, считающий и Монику вампиром, опасливо косился в её сторону, словно бы она могла что-то выкинуть, испортив весь наш план. За день по поездки Марвин убедил Арчибальда избавиться от её билета, и всё бы получилось, если бы не вмешался профессор. Я не знаю, что произошло с Моникой. Но её хотя бы не преследует призрак ребенка.

Нет, я не вернусь сюда однозначно. Лишь бы успеть сесть на поезд….Я не знаю, что будет теперь. Вилфорд, всегда заботливый и любящий, вдруг показал себя с иной, жестокой стороны, которая запрещала мне поступать так, как хочу я. Вновь и вновь пытаюсь я вспомнить то последнее воспоминание прежде, чем я потеряла память, и раз за разом меня преследует лишь головная боль. Мне кажется, что я видела кровь. Но я ранена не была, а флорист умер от инфаркта. Неужели очередные галлюцинации?

На моём чемодане отлетело одно колесо. Конечно же, словно бы теперь сама судьба против того, чтобы я покинула это место. Ну, уж нет. Хоть единственное оставшееся колесо и затруднило мне передвижение, скорость я не сбавила. Если нужно будет, то я готова оставить этот чемодан здесь, лишь бы убраться поскорее. Мне нужны лишь документы и кошелек, а вещи не стоят всего того страха, что постоянно окружает всю нашу небольшую группу.

Быстрее…

Всего-то два километра…

Профессор Бенджамин предложил нам свернуть, чтобы сократить путь и не делать крюк по ровной дороге. К сожалению, мы свернули в парк. Не самое успокаивающее место для сложившейся ситуации, но, кажется, и сам профессор с другими психологами вдруг ускорил шаг, ступая на аллею, прерываемую постоянными перекрестками. Я поспешила встать рядом с Джанет и Марвином. Позади меня, срываясь на трусцу, шел Арчи.

— Что это вообще за парк, — запыхаясь, произнесла Лаура, чей чемодан был самым большим, — тут деревья так плотно растут, что за ними не видно ничего.

— А ты собралась пейзажами любоваться? — с горькой усмешкой ответил Брис, и все нервно улыбнулись этой странной шутке, что среди отчаяния и молчаливой гонки прозвучала неестественно.

Громкий гудок поезда, и ужас сменяется ожидаемым облегчением. Мы почти на месте. Уже совсем скоро мы будет сидеть на мягких лавках, попивая дрожащими руками чай с лимоном и закусывая купленными второпях печеньем. Совсем скоро…Ещё чуть-чуть…

Быстрее…

Пусть скорее закончится эта дорога и покажется старинное здание вокзала.

Прошу.

— Элиз? Эй, где Элиз? — громко произнес знакомый на лицо парень, смотрящий в ту сторону, откуда мы пришли. — Элиз отстала, давайте подождем.

— Так позвони ей! — нервно ответил профессор, подходя ближе. Пока в задних рядах занимались звонком, Марвин положил мне на плечо руку. Я обернулась и увидела, как сильно Джанет сжимает ручку чемодана. Её колени тряслись, и даже Брис так сильно кусал губы, что нижняя попросту лопнула, показав полоску крови.