— Я люблю тебя, Балор, люблю, — целовала она мужа, двигаясь с ним в одном ритме, оплетя его руками и ногами, сходя с ума от нежности и невыносимого удовольствия на грани обморока.

Её затуманеный взгляд был крепче всякого вина, лишал Балора воли и разума.

— Моя, ты только моя, жизнь моя… — исступленно шептал он, доводя её до ошеломительного оргазма и улетая в бездну чувств вместе с ней.

Едва придя в себя, король произнес магические слова, чтоб их с Дариной наследник был благословенным самой Ирландией королём.

Балор лёг на траву, не обращая внимание на то, что во второй половине сентября полноправно владычествовала осень и было ощутимо прохладно. Он уложил обессилевшую жену на себе и укрыл её сверху плащём. Магия кружила по поляне, он чувствовал это и блаженно улыбался, прикрыв глаз. Сейчас был зачат их сын, который исполнит предсказание и освободит фоморов от незаслуженных мучений.

— Ну здравствуй, сынок! — промурчал фомор, просунув руку между собой и Дариной и погладив легонько пальцами её живот.

— Да ты шутишь… — с закрытыми глазами произнесла она.

— Я серьёзен как никогда.

Девушка приподнялась, опираясь на руки и сфокусировала взгляд на муже.

— Я же чувствую. Дело не только в телесном, я вижу его магию.

— Обалдеть…

— Вид мне открывается тоже обалдеть, хочу тебе сказать, — сказал Балор, кивая на грудь жены.

***

Луг сидел на кровати обшарпанного мотеля на окраине Дублина и думал о своём отряде. Находившиеся вдали от Корка ши сейчас по его приказу сосредотачивались в Дублине и ожидали его. Эти чёртовы тюлени поплатятся, их просто не должно более быть.

Движение за спиной отвлекло его от раздумий.

— Опять пришла?

— Еще скажи, что не ждал, — оскалилась фэйри. На ней была куртка оверсайз, скрывающая её крылья. А под курткой обнаружились короткие шорты и вызывающий топ.

— Не ждал.

— Не ждал и не ожидал- разные понятия, дорогой мой пациент.

Луг промолчал. Он не мог смириться с тем, что его кровь вскипала при виде Махи, но уже не от раздражения…

— А у меня новости, — села позади него фэйри и запустила руку с коготками ему на грудь, покрытую ужасными шрамами.

— Говори, — хрипло сказал Луг.

— А ты мне что? — острые коготки прошлись по чувствительной коже.

— Оставлю в живых.

— Мне этого мало, хорошо попроси меня, фомор…

Луг с яростным рычанием распластал фэйри на серой простыне.

— Вот так малыш, можешь даже немного придушить, ты же хочешь этого?

— Ты сумасшедшая, — брезгливо произнес Луг.

— О да, только такая может пойти с тобой против Балора. Кстати, твой дед уже женат.

— Откуда ты знаешь?

— Туата де Дананн думали, что самые умные и самые хитрые. А фэйри не стали их в этом разуверять, превратив в своих марионеток, — Маха облизнула длинным языком яркие губы и потянулась к Лугу, — но с тобой иначе.

— Не заговаривай зубы, бабочка, — сид встал с кровати и принялся расхаживать из угла в угол.

— Можешь бежать от себя сколько угодно. А можешь принять свои сильные стороны и понять свои слабости, чтобы победить их. Ты же видишь, какое ничтожество управляет сидами. А можешь править ты. И я.

В номере воцарилась тишина.

— Я не буду твоей марионеткой, фэйри.

— С меня хватило вашего нынешнего короля. Теперь мне нужен мужчина, а не тряпка.

Луг внимательно смотрел на Маху, а после спросил, прищурив глаза:

— Хочешь сказать, что у тебя есть какой-то план?

— Есть, мой несговорчивый, — сказала фэйри и потянула застежку топа вниз.

— Дариночка, родненькая, тебе нужно поесть!

Катя возилась с ней как с маленьким ребёнком, не оставляла ни на минуту. Вот и сейчас она пыталась накормить из ложки бледную и осунувшуюся подругу, которая безучастно смотрела пустыми глазами в окно на бушующий океан, который не мог, как и она, смириться с утратой.

Кудряшка в сердцах бросила ложку в тарелку с супом и закрыла лицо руками.

— Прости меня, Риночка, прости, — с надрывом запричитала она, — я же так вам завидовала. Я так хотела, чтобы и у меня такая любовь была. Прости!

Брюнетка повернулась на всхлипы подруги и положила на её плечо исхудавшую ладонь.

— В чем твоя вина? Перестань…

Январский ветер хлестал по окнам непогодой. Дарина встала из-за стола и подошла к запотевшему стеклу, по которому изнутри скатывались изредка капли конденсата.

— А я завидую этому окну. Оно может плакать, а я почему-то нет.

— Риночка, поешь, пожалуйста. Для малыша нужно же. И для тебя! Посмотри, от тебя половина осталась! — рыжая умоляюще сложила брови над покрасневшими глазами. Нынешняя ситуация тянула из неё все силы, ведь горе подруги она пропускала и через своё сердце.

Королева фоморов положила руку на едва наметившийся живот. Она должна была жить ради сына, это было трудно- заставить себя бороться, но Катя была права.

— Хорошо, я поем, — Дарина вновь села за стол и сама взяла ложку. Аппетита не было совсем, но выбора не было тоже, — спасибо тебе, Кать.

— За что? — удивилась Катерина.

— За то, что приехала. За то, что со мной.

— А как же по-другому?! Ты же моя подруга! — и в глазах кудряшки опять заблестели слёзы.

Три недели назад ей позвонил Брес и попросил срочно прилететь в Дублин. Визу и билеты он организовывал, а Катю предупредил, что поездка будет морально тяжёлой. Когда озвучил причину, кудряшка не могла сразу поверить, а потом долго плакала, ведь пара Дарины и Балора была для неё примером того, что сбывается даже то, о чем и не мечтаешь. Не мечтаешь потому, что не знаешь, насколько сказочно и прекрасно бывает! После невероятной свадьбы Рина осталась на родине мужа, а Катя улетела домой. Вова вернулся чуть позже, они иногда переписывались в соцсетях. Через пару месяцев сияющая от счастья брюнетка сообщила подруге, что ждёт малыша. А Катя задумалась, посмотрев на радостную семью, может зря она отвергла ухаживания Бреса? Вот Рина бросилась в пучину чувств и не прогадала. А Катя остановила наглого красавца, побоявшись, что для него она будет лишь очередным эпизодом. Как бы там ни было, но сейчас рыжая видела, как страшно полностью раствориться в другом человеке, прорасти в него и слиться в одно целое. Лучше совсем без любви, чем так, когда судьба разрывает по живому.

Брес встретил кудряшку в аэропорту мрачный и молчаливый, взял её чемодан и повел на парковку. По дороге он вкратце рассказал, в каком состоянии Дарина. И оно было вполне объяснимо, но будущий наследник фоморского трона должен был нормально развиваться в её утробе, а она словно не слышала ничьих уговоров. Брес очень надеялся на Катю, ведь они женщины и к тому же подруги.

В груди рыжей запекло и заныло, когда фомор привёз её в уютный домик недалеко от моря, и Катя встретилась взглядом с потухшими зелёными глазами, которые ещё недавно лучились счастьем.

— Я не могу дышать без него, — было первое, что сказала Дарина при встрече.

Она не плакала, не голосила, она просто тихо умирала в своём горе.

— Я всё понимаю, Кать. Я плохая мать, слабая… Бедный мой малыш, — Рина гладила живот, упрекая себя в том, что не находит в себе силы для борьбы.

— Просто мало времени прошло, хорошая моя. Главное, что ты осознаёшь проблему. И мы будем вместе с ней справляться, если надо, я тебя из ложечки покормлю, или даже лейку в рот вставлю, ты, главное, глотай. И гулять будем иногда ходить, — кудряшка гладила подругу по волосам, искренне намереваясь вытащить её из бездонной чёрной депрессии.

Однажды вечером, когда Дарина уже спала, заехал Брес и долго сидел на кухне с Катей, мешая ложечкой остывший чай и глядя куда-то в пустоту. Девушка спросила его, как всё произошло.

— Ожидаемо. Мы все знали, что сиды не уймутся. Но, всё равно не смогли… — он прервался на полуслове.

Затем достал сигареты, вопросительно глядя на Катю. Та махнула рукой, показав, что не возражает, хочет закурить — пускай. Выдыхая ароматный дым, Брес предался воспоминаниям: