— У нас ничего не было, — не выдержала я.

— Перестань. Говорю же, не ревную.

— Ничего не было, — я жестко проговорила по слогам.

— Даже так, — удивилась она.

Элиза подошла ко мне вплотную, я ощутила запах ее сладкого, приторного парфюма. На ней было черное обтягивающее платье, подчеркивающее ее идеальную фигуру. Она была выше меня на полторы головы, чтобы посмотреть ей в глаза, мне пришлось задрать голову.

— Значит, он пригрел тебя из жалости. У тебя же с финансами какие-то проблемы, как я помню.

— Нет никаких проблем!

— Не злись, девочка. Если он за все это время ни разу не воспользовался тобой, значит ты ему не интересна. Боже, а ведь я думала, что между вами что-то есть. Это же смешно. У Димочки безупречный вкус. Посмотри на себя. И на меня. Сделай выводы.

У нее зазвонил телефон, она подбежала к сумочке.

— Угадай кто? — Элиза хитро сощурила глаза и неприятно улыбнулась мне.

— Да, любовь моя, — говорила она в телефон нежным голоском. — А я уже дома. У тебя, малыш. Обустраиваюсь. Да. Ты все-таки избавился от этого шкафа. Когда приедешь? Я так соскучилась. Может закажем еды? Ты не против японской кухни? Устроим романтический ужин. Только я и ты. До встречи, любовь моя. Целую.

— Собирайся и вали отсюда! — совершенно другим голосом приказала она мне.

Первым делом я захотела позвонить Диме, но рука дрогнула. Я лишняя, я всегда была лишней. Он все еще любит ее. Любит. Вот она, причина его осторожности. Я ей в подметки не гожусь. Она вся такая изящная, только нутро у нее гнилое. Яблочко наливное с глиной сердцевиной. Я вернулась в свою комнату, вытащила чемодан, собрала вещи. Уже в такси я увидела пропущенные звонки от Димы. Не хочу его слышать. Гадко.

Я доехала до студенческого общежития. Меня разместили в трехместной комнате. В комнате уже жили две девчонки со второго курса. Девчонки были любопытными, шумными. Они много расспрашивали про учебу, поступление, про парней с моего курса. Мне совсем не хотелось говорить, тем более о всякой ерунде. Я сделала усилие над собой, натянула на лицо дежурную улыбку, которой я научилась в Астарте, и мило отвечала на все их вопросы. Холод больше не звонил мне.

Мы встретились с ним на следующий день возле института, он предложил пройтись, я согласилась. Предстоял непростой разговор.

— Я не приглашал ее. Сама притащилась. Как приехал, сразу выставил ее за дверь. Она не вернется, не переживай.

— Не переживаю. Я буду в общаге жить. Меня ведь на бюджет перевели, знаешь?

— Да. Да. Денис хороший парень. Отличный друг. Повезло тебе, — Холод говорил резко, быстро, нервничал. — Если она тебе наговорила чего, не воспринимай всерьез. Между нами ничего нет.

— А между нами? Что у нас?

— У меня без изменений. Ты мне нравишься.

— Так нравлюсь, что ты даже не позвонил мне вчера? Не интересно было узнать, куда исчезла твоя девушка? — спросила я, впервые упоминая себя в статусе его девушки.

— Звонил, ты не отвечала. Понял, что в общагу поехала.

— И? Ничего не предпринял?

— Что я должен был сделать? Бежать за тобой? Умолять вернуться? Ты собрала вещи и ушла из моего дома, значит не захотела больше там оставаться. Взрослый человек, сама принимаешь решения, переубеждать тебя я не собираюсь.

— Просто тебе все равно. Знаешь, Денис бы мне раз десять позвонил, чтобы узнать, как я, нужна ли помощь. А если бы я не ответила на звонок, то он бы сам приехал. А ты?

— Не сравнивай меня с Денисом, — сквозь зубы процедил он.

— Тебе все равно. В твоей жизни есть только Элиза и этот дурацкий Nickelback! — выпалила я.

— Как ты задолбала меня с этой Элизой, — злобно бросил он. — Ее уже давно нет в моей жизни. Ее нет! Ты понимаешь?

— Не надо на меня орать. Это в твою квартиру вчера приперлась твоя бывшая, нюхала твои вещи и рассказывала мне, какой у вас прекрасный секс! Знаешь, как я себя чувствовала? Мне было мерзко!

— Надо было сразу звонить мне.

— А смысл? Ты не подпускаешь меня к себе. Эта дурацкая дистанция. Я даже не понимаю, кто я для тебя. Как к кому ты ко мне относишься? Наверное, я для тебя просто смешная девчонка, с которой можно вечерком посмотреть кинчик.

— И что в этом плохого? Или ты хотела, чтобы я тебя сразу в кровать потащил? Не терпится расстаться с девственностью?

— Ты отвратительный!

— Прозрела?

— Как ты можешь так говорить со мной?

— А что не так? Ты позволяешь себе кричать на меня, по-твоему я должен молча слушать? Я не послушный мальчик, как твой Денис, из которого ты веревки вила. По команде не прибегу.

— Не смей так говорить о Денисе! Он мой друг!

— Если он тебе друг, нафига ты с ним целовалась? Я видел вас в аудитории.

— Это в прошлом и тебя это не касается!

— Значит, твое прошлое неприкосновенно, а в моем можно капать?!

— Между нами с Денисом никогда ничего не было. С моей стороны ничего. Это он поцеловал меня, а я даже не восприняла это всерьез. Мы друзья и только. А ты со своей бывшей новый год отмечал! Ты все еще любишь свою Элизу, а мне мозги пудришь!

— Ты ничерта не знаешь, несешь полную чушь. Ведешь себя, как истеричка.

— А ты хам! Холодный эгоист! Надо было посильнее тебе тогда в баре по голове приложить. Зачем я вообще с тобой связалась.

— Хорошо поговорили. У меня были другие планы. Поменяем. Оставайся в своей общаге. Нас больше ничего не связывает.

Не знаю, как я вытянула сессию. Расставание с Холодом меня подкосило. Я много нервничала, плакала, не спала. Выйти на работу в кинотеатр мне не позволяла гордость. Пашка предлагал устроить меня к себе в фирму в качестве аниматора. Я должна была ездить на праздники и развлекать детишек. Но я отказалась. Не было сил на улыбки и радость. Я нашла привычную скучную подработку в кафе. Снова бегала с заказами от столика к столику.

Наш спектакль прошел отлично. Меня даже похвалили, только я совсем ничего не почувствовала. Отработала, как робот, и забыла. Состояние Добровольского не улучшалось. Он по прежнему приезжал к нам в институт в сопровождении своей дочери и мог только наблюдать за процессом и подбадривающе улыбаться своим студентам. Мы были рады ему в любом состоянии. Из-за неспособности преподавать, нашу группу полностью передали под власть Огорельцевой. Предстоял последний учебный год, который нужно было закончить дипломным спектаклем. На нашу выпускную работу заранее были приглашены театральные режиссеры, заинтересованные в сотрудничестве с молодыми и перспективными артистами. Простым языком, у каждого из нас появился шанс по итогу дипломной работы попасть в театр. Главное — понравиться режиссеру, зацепить. А как зацепить, если исполняешь маленькую эпизодическую роль? Еще до начала репетиций я поняла, что я в пролете. Огорельцева с барского плеча выделила мне эпизод на пару минут, на этом мое участие в будущем спектакле заканчивалось. Конечно, я хотела большего, придется радоваться тому, что есть.

Для своих студентов Даная Борисовна запланировала грандиозный спектакль. Она решила поставить «Сон в летнюю ночь» по Шекспиру. В своем спектакле она планировала задействовать весь технический арсенал сцены вперемешку со своей буйной фантазией. С нашего курса она набрала ребят для массовки, я была в том числе, так что у меня получилось целых два небольших эпизода. По самооценке било, но я держалась.

Собрав всю массовку на сцене, Даная Борисовна раздавала указания. Мы должны были быть феями и парить под потолком сцены. Я была в ужасе. На репетиции присутствовал Холод. Он отвечал за наши полеты под куполом и все технические вопросы. Огорельцева с удовольствием эксплуатировала смекалистого парня, а я старалась даже не смотреть на него.

На нас нацепили ремешки, подцепили их к тросам и по очереди поднимали вверх. Тела студентов зависали в воздухе, Огорельцева смотрела на все это со стороны. Когда очередь дошла до меня, я струсила.

— Подождите, не поднимайте меня! — попросила я.