— Дима, как хорошо, что я навернулась с этой металлической штуки, — засмеялась я. — Я такая счастливая. А как давно ты меня любишь?

— Похоже, что с самой первой встречи, — улыбнулся парень.

— Ты про бар? Это была ужасная встреча! — я вспомнила наше с ним знакомство и от стыда уткнулась ему в грудь, пряча свое лицо.

— Я тебя раньше увидел. Еще до бара.

— Где?

— В институте. На вступительных.

— Не может быть. Тебя там не было. Я бы тебя запомнила! — не верила я, перебирая в памяти фрагменты своего поступления.

— Я был в кабинете с Добровольским.

— Не может быть.

— Да. Мы сидели с ним в его кабинете, обсуждали жизнь. Я делился своим разочарованием от театральной жизни и от творчества в целом. После института меня пригласили в театр. Я согласился. То, что я там увидел, повергло меня в шок. Домогательства сексуального характера, алкоголизм, унижения, культ пороков и извращение человеческой души. Молодые девушки ложились под жирных ублюдков, чтобы получить главную роль или заполучить необходимые связи. То же самое происходило с парнями. Взрослое поколение занималось сводничеством, зарабатывая на продаже услуг своих коллег. Для меня театр был храмом. Я даже не позволял себе на сцену в обуви подняться. А потом увидел все это и глаза мои открылись. Добровольский убеждал, что все не так. Говорил, что мне просто не полезло с театром и с людьми в целом. Я смеялся. Константин Сергеевич умеет обратить любую проблему в веселую шутку. Мы болтали и услышали плачь. Неравнодушный Добровольский пошел проверить. Я подслушивал, дверь была приоткрыта. Какая-то девчонка жаловалась на Огорельцеву и очень мило изъяснялась. Ты была забавная и искренняя, я не мог тебя видеть, но по голосу представлял, как ты выглядишь.

— У меня нет слов, — я была поражена услышанным. — И что же, угадал, как я выгляжу?

— Да. Добровольский сразу увидел в тебе потенциал. Нет, сначала глаза. Он вернулся в кабинет и сказал: «там такие глазища, на пол лица, ресницы до бровей, а сама плачет». Он решил тебя немного помучить и расшевелить, чтобы ты поверила в себя и смело шла к нему на прослушивание. Когда ты запела, это было сильно. Понимаешь, ты спела любимую песню его жены. Совпадений не бывает. Попала прямо в душу. Твоя наивность сразу вызвала во мне интерес. Когда ты ушла, я вышел из кабинета и выглянул в окно. Искал тебя среди студентов. И нашел. Маленькая худенькая девчонка с огромными глазами и заплаканным лицом. Ты посмотрела прямо на меня и улыбнулась. Мне стало так тепло от твоей улыбки. Думаю, именно тогда для меня все началось.

— Невероятно, — я обняла его за шею, прижалась и вдохнула запах его волос. — Мой Дима.

— То, что сейчас между нами произошло, для меня много значит. Давай расскажу тебе все про себя, чтобы у нас больше не возникало ссор. Я держал дистанцию, потому что не мог решиться на серьезные отношения. Хотел, но не мог.

— Все из-за нее?

— Да. Я был влюбленным идиотом, позволил использовать себя. Моя мать была замужем за важным мужчиной. После нескольких лет сложной супружеской жизни она не выдержала и ушла к другому, родила меня. От первого брака у нее остался сын, мой сводный брат. Но он с нами не жил. Бывший муж не давал ей забрать его. Мама прожила не долго. Когда мне было четырнадцать, она умерла. Она могла бы прожить дольше, если бы не угрозы и запугивания от ее бывшего. Она боялась за меня, много нервничала, ее сердце не выдержало. Человек, который даже после развода считал мою маму своей женщиной, застрелил моего отца, а меня забрал к себе и усыновил. Он просил меня называть себя отцом. Это было невозможным для меня. Я звал его по имени — Анатолий. Да, у меня его отчество и оно не настоящее. Моего отца звали Александром, так же зовут моего сводного брата. Я несколько лет жил в семье убийц. Анатолий проникся ко мне, стал чрезмерно опекать меня. Говорил, что я копия моей матери. Меня пытались втянуть в семейные дела, я отказался. Переубеждать меня не стали. Я получал все, что хотел. Анатолий радовался моим успехам, а на своего родного сына забил. Сашка с первых дней пытался прессовать меня, но я всегда был спортивным и не боялся давать сдачи. Сводный братик частенько ходил с фингалом под глазом, что еще больше привлекало ко мне внимание его отца. Анатолию был нужен сильный и независимый приемник. Я верил в справедливость и ждал, когда она его настигнет. Дождался. Анатолий умер от инфаркта. В его завещании я был указан, как единственный наследник. Все, что было у мужчины, он завещал мне. Сашка взбесился, воспользовался связями и изменил завещание. Мне достались лишь пара зданий, включая старый кинотеатр и квартира. Брат ликовал, что обставил меня, а я радовался, что лишние проблемы обошли меня стороной. Саша никак не мог поверить, что я не хочу заниматься их семейными грязными делами. До конца искал скрытые мотивы моего равнодушного отношения к его поступку, подозревал меня во всем. Обо мне писали в газетах, выставляли меня наследником, обсуждали мои финансы. Я оставался единственным наследником только на словах, на деле всем заправлял брат. Элиза всегда искала выгодную партию. Когда правда о моем состоянии вскрылась, она изменила мне с моим братом. Он сманил ее деньгами и связями, она ушла к нему. Брат был в восторге, наконец-то ему удалось сделать мне по-настоящему больно. Я чувствовал себя идиотом. Вокруг было столько очевидной фальши, я был слеп. Элиза сломала меня, я не мог доверять никому. Расстался с друзьями, стал замкнутым, не хотел ни с кем общаться. Когда понял, что ты мне нравишься, начал подозревать тебя в неискренности, выискивал в тебе пороки и, когда не находил, сам их придумывал, накручивал себя. Я вел себя глупо, извини.

— Все в порядке. Теперь я тебя понимаю.

— Элиза не долго радовалась отношениям с братом. У них была запланирована свадьба, но пришлось все отменить. Брат перешел дорогу не тем людям. Характер у него поганый, как у его отца в молодости. Элиза испугалась и решила вернуться ко мне. Тогда в институте она пыталась соблазнить меня. Я переодевался, она накинулась на меня, начала срывать с себя одежду. Я поддался. Хочу, чтобы ты все знала. После мне стало мерзко от самого себя. У меня больше не было к ней чувств, я не мог объяснить себе, зачем я это сделал. Элиза решила, что имеет надо мной власть. У брата за спиной она звонила мне, искала встречи. Безжалостная, алчная, гнилая. В новогоднюю ночь мне пришлось поехать к ней. Она кричала в телефон, что ее убьют, что убьют брата. Я не хотел ввязываться в этот цирк, но потом мне написал брат и попросил о помощи. Я понял, что дело серьезное и поехал к ним на квартиру. Саша был избит. Сильно. Элиза собирала чемоданы и даже не думала помочь своему жениху. Она решила, что я приехал за ней. Странные мысли. Я отвез брата в больницу. Узнал, что за ним охотятся, выбивают долги и извинения. Мне пришлось вступиться за него, заплатить из своих средств. Всю ночь я пробыл в доме у местного авторитета. Напился. Вернулся к тебе и меня понесло.

— Если бы я только знала. Спасибо, что рассказал. Теперь ты мне еще дороже. Я люблю тебя. Только тебя.

Он внимательно посмотрел на меня, провел рукой по моему лицу. Ему не нужно было говорить мне ни слова, все читалось в его глазах. Прежний холодный, колючий взгляд сменился нежностью, заботой, чуткостью. Я была счастлива.

Время пролетело незаметно. Я отыграла спектакль Кайгородова и Холода. Критики высоко оценили их совместную работу. Даже сама Огорельцева была на премьере. Женщина сильно изменилась по отношению ко мне, стала мягче. После премьеры она поделилась со мной своим впечатлением от моей работы, похвалила. Я была рада показать себя, свой потенциал. Эпизодическая роль в дипломном спектакле не дала мне возможности проявить себя, все внимание было к Заречной. Татьяна с трудом отыграла дипломную работу, а после угодила в больницу с расстройством пищеварения. Жертва во имя искусства. Стоит ли оно того? Могу сказать точно — не стоит.