Мне тоже стало не по себе. Воздух стал слишком плотным, душным, закружилась голова.

— Я пойду, подышу немного, — сказала я мальчикам.

— А ты то, что трясешься, прошла ведь, — улыбался Павел.

— Не знаю, я приду к вам. Я быстро.

Я пошла по коридору, обходя скопления абитуриентов. Чем дальше от класса, тем оживленнее и громче вели себя абитуриенты. Некоторые девчонки сгруппировались по два-три человека и шушукались, разглядывая других девочек; девчонки-одиночки выглядели, как неподступная крепость, молча стояли, игнорируя все и всех; парни, наоборот, вели себя слишком раскованно, болтали, шутили, обсуждали фигуры девчонок и пытались с ними заговорить. Вдалеке сгруппировались уже переодетые для следующего этапа, прошедшие отсев, ребята. На первый взгляд довольные и расслабленные, они болтали между собой, но некое напряжение скользило в их натянутых улыбках, резких движениях, в их нарочито громком смехе.

Я решила заглянуть к Наташке, узнать как у нее дела, подбодрить, но, дойдя до противоположного крыла института, развернулась и пошла обратно. В крыле Огорельцевой стояла гробовая тишина. Студенты по одиночке, молча, стояли с отрешенными лицами. Они выглядели так, будто уже не прошли, будто уже все кончено для всех них. И напряжения в атмосфере было столько, что казалось, лампочки начнут лопаться.

Мне стало не по себе. К тому же перспектива случайно встретиться с Огорельцевой меня пугала. Я лишь мельком просмотрела стоящих ребят в поисках Наташки, не найдя ее, зашагала обратно к моим мальчикам.

Мое внимание привлек стенд с фотографиями. Вдоль стены, напротив входа в институт были размещены фотографии преподавателей. Я решила отвлечься и утолить любопытство, изучив, возможно, своих будущих педагогов.

Сразу в глаза бросилась черно-белая фотография шикарной, дьявольски красивой, по-другому не сказать, женщины. И это была Огорельцева — заслуженная артистка РФ, лауреат премии «Золотая Маска», лауреат премии губернатора. Ниже были перечислены ее регалии еще на пару строк.

— Надо же, такая талантливая, красивая и такая жестокая, — подумала я.

Далее шли фотографии прочих преподавателей, среди них встретилась Тамара Алексеевна Пригожая — преподаватель по вокалу, тоже с регалиями. И вот, я нашла творческого. Серьезное задумчивое лицо, аккуратная бородка, прямой открытый взгляд. Так, сейчас узнаем, как его зовут.

— Константин Сергеевич… Добровольский. Заслуженный артист РФ, режиссер, драматург. Ой, — прочитала я и ощутила дурноту. Я присела под портретом творческого-Добровольского и пыталась осмыслить увиденное.

Из нашего крыла послышались радостные крики и знакомый хохот. По коридору в обнимку шагали Павел и Денис, улыбаясь своими белоснежными улыбками.

— А я ей говорю, я не сутулый, это я нагнулся, чтобы вас разглядеть! — захохотал Смаковский. — А она мне — нечего тут разглядывать, а я — да как же, мадам, только незрячий не увидит такой очевидной красоты! Хахаха!

— Это ты, конечно, загнул! Могли бы и взашей прогнать.

— Но ведь не прогнали! Прошел! Интеллект! Смекалка!

— И наглость.

— Ну, куда без этого. Театральное все таки!

— Наде плохо, — заметил меня Денис.

— Ты чего тут? — подошли ко мне парни.

— А мы прошли! — радостно затянул Павел.

— Я очень рада за вас. Вы мне скажите, там в комиссии Добровольский сидит?

Парни промолчали. Я поднялась и снова взглянула на портрет.

— Это он, да? Это Добровольский? — тыкала я пальцем в бородатую щеку на фото.

— Ты чего, Надюх? Биб-биб, ту-ту, приехали? — уставился на меня Павел.

— Мальчики, кажется, я — дура!

Пришлось вкратце рассказать парням о моем знакомстве с творческим, который впоследствии оказался Добровольским. Парни удивились и захохотали.

— Ты как так? Идешь в институт и не знаешь к кому идешь? — удивлялся Павел.

— Ребят, я похоже от нервов все напутала. Я думала, что Добровольский — это вот этот, — объясняла я и тыкала пальцем в фото молодого мужчины по имени Вячеслав Валерьевич Кайгородов. Ребята посмеялись над моим недоразумением.

— А ты, Надюха, везучая девчонка! Умеешь к преподавателям подкатывать, — шутил Пашка.

— Не говорите никому, пожалуйста, мне так стыдно.

— Да ладно, не реви, радоваться надо. Никому не скажу!

— Я тем более, — серьезно добавил Денис.

— И вообще, пойдемте переоденемся, а то я тут в трусах по святому месту расхаживаю, — сказал Павел и, обняв нас за плечи, повел в раздевалку.

В раздевалке было несколько человек и куча пакетов, сумок и просто разбросанных по полу вещей. Мы прошли через вещевые дебри и заглянули за дверь. Денис перед выходом положил в свой рюкзак мою авоську, сказал, что так надежнее, я была не против, а рюкзак свой он поставил за дверь. И сейчас там было пусто. Мы посмотрели по сторонам, обыскали каждый угол и ничего. Были другие вещи, но рюкзака не было. Спросили у ребят про пропажу, нам сказали, что никто ничего не видел и вообще им не до этого.

— Этого еще не хватало, — запаниковала я.

Паша побежал расспрашивать всех, кто попадался ему на глаза, результата это не дало. Никто ничего не видел. Даже всезнающая вахтерша тетя Нюся.

— Хорошо, что телефон дома оставил, — сказал Денис.

— А я деньги в общаге под матрас сунула, с собой только пятьдесят рублей взяла и сарафан для танца, — сказала я.

— Ты в коридор выйди и повтори погромче, чтобы все слышали, где у тебя заначка, — выглянул из коридора Паша.

— Ой, правда, простите.

— Святое место говоришь… — обратился к Павлу Денис.

— Ну, знаешь, бандиты тоже в церковь ходят, — ответил Павел.

— Ребята что делать? У меня ведь танец. Как я его в купальнике буду? Еще и перед творческим, который Добровольский, — совсем отчаялась я.

— Надюха, если надо будет, и в трусах станцуешь. Не реви! Слушай, а может это конкуренция такая, а? — зашептал нам Паша. — Узнали, что вы прошли, взяли вещи и на улицу бросили куда-нибудь, да хоть в мусорку, а? Слить вас хотели.

— Конкурс большой, все может быть, — подтвердил Денис.

— Стоит проверить.

Не успели мы и слова сказать, как Пашка в одних трусах ломанулся на улицу искать рюкзак. Долго не было юного сыщика. В коридоре началась движуха, поступающие засуетились и потянулись в раздевалку переодеваться. Объявили следующий этап конкурса — танец.

— Денис, страшно, — занервничала я.

— Прорвемся! Если вещи так и не найдем, то выйдем и вместе станцуем, хочешь?

— Я не очень в танцах.

— Разберемся, не паникуй раньше времени.

В коридоре послышался бодрый голос Пашки.

— Неужели нашел! — подумала я.

Мы с Денисом переглянулись и выскочили в коридор. Пашка, как коршун, кружил вокруг молоденькой девушки, которая сопровождала нас на первом туре.

— Вот ребята иду я значит, заглядываю в каждую мусорку, а навстречу прекрасная незнакомка, — начал рассказывать нам Павел.

— А я иду и вижу навстречу парень в трусах, ну, думаю, наш, — засмеялась девушка.

— А я на пару кварталов вперед прошел, чтобы наверняка все урны проверить. Искать, так искать! — смеялся в ответ девушке Павел.

— Сейчас на танец будут приглашать, — вмешался Денис.

— Тасечка, — Павел опустился на одно колено перед девушкой и поцеловал ей ручку, — помогите, и я буду ваш вечный должник.

— Что-нибудь придумаем, — засмеялась девушка, — пойдемте со мной.

Девушка повела нас по коридору за собой. Пока мы шли, узнали, что девушку зовут Таисия, и что она здесь работает библиотекарем и по совместительству заведует костюмерной, также решает всякие организационные вопросы. Девочка принеси-подай, как она сама про себя сказала. Мы спустились в подвал, Таисия включила свет.

— Ооо… — затянул Пашка, окинув взором длинные вешалки с костюмами и коробки с реквизитом.

Небольшой подвал был полностью оборудован под костюмерную. Я почувствовала, как перед нами, еще не поступившими, институт раскрыл одну из своих тайн. На вешалках висели разноцветные костюмы, платья разных эпох, мужские рубашки с пышными рукавами, на полках рядами стояли коробки, ниже высокие мужские сапоги в ряд и женские туфли с пряжками. В углу из коробки торчали шпаги, в дальнем углу комнаты стояли два столика с зеркалами и в отражении мы увидели себя. Хмурый Денис, наконец, улыбнулся.