— Да, как-то всё пессимистично получается, — констатировала Ольга. — И что же делать?

— Пока что только ждать, — туманно ответил Виктор.

— Чего, милый?

— Каких-нибудь неожиданных и чудесных новостей!

— Ах, если бы, — усмехнулась девушка. — Смотри, там какая-то толпа около стендов, — показала она вперёд.

Действительно, напротив стендов с афишами толпилась публика. Они подошли туда, при этом довольно многие посмотрели на них без особой приязни, что заставило Виктора внутренне напрячься.

— У нас тут всё дорожает, сил уже нет, а в России товарищи вселяют простых рабочих в буржуйские квартиры, — громко и со злостью говорила группе людей какая-то потрепанная тётка в рабочей одежде метрах в десяти от них.

«Открытая большевистская агитация. Оружие со мной, да и орловские патрули частенько здесь ходят, и полиция», — успокоил он себя.

Содержание афиши Виктора предельно удивило — от этого полуподвального театра, образованного только в прошлом году, он ничего такого не ожидал.

— Неужели они и правда хотят поставить «Ромео и Джульетту»? — с восторгом спросила Ольга, прочитав афишу. — Режиссёр — сам Шастан, боже мой!

— Это кто?

— Милый, не издевайся — это же известный московский режиссер. Я не знала, что он уехал сюда. За него и его труппу говорили, что они уехали в Киев прошлой осенью, а выходит — сюда!

Постановка намечалась на двадцать шестое мая, воскресенье.

— Если хочешь, можем сходить, билеты вон продаются, — Виктор покивал на театральную будку-киоск около здания.

— Конечно хочу, это же «Ромео и Джульетта», — глаза Ольги заблестели.

Они подошли туда — два билета в третий ряд обошлись ему с три с полтиной рубля.

«Недурственно, однако. Чего не сделаешь ради милой», — он вручил довольной Ольге отпечатанные на плотной бумаге билеты.

— Может, мне попробовать сюда устроиться? Я знаю Шастана ещё с довоенных времён, — произнесла она, когда они повернули, вышли на Железнодорожный проспект и пошли в сторону здания управления дороги.

— Устроиться кем?

— Буду аккомпанировать. Наверняка им нужны музыканты.

— Если хочешь, то устройся. Только есть одно но... — строго сказал Виктор, сдерживая улыбку.

— Какое?

— Постановку тебе придется смотреть не в качестве зрителя, а принимать в ней участие!

— Точно! — с досадой ответила девушка, потом засмеялась. — Тогда немного подожду.

— В принципе, работу ты здесь найти можешь, потому что если считать этот, то в городе три театра. Не считая нескольких ресторанов.

— Если ты не против, милый.

— Чего мне быть против? — усмехнулся он.

Ольга благодарно прижалась к нему, он приобнял её.

Виктор вёл девушку к железнодорожному кафе, а вернее сказать, ресторану. Подходя туда, он вспомнил про поручика Зверева, лётчика, и при мыслях об авиациит его накрыла острая тоска.

— Здесь так приятно! — когда они вошли, сказала Ольга.

Знакомый Виктору седой официант проводил их к одному из немногих свободных столов — большой зал был почти что забит.

Когда им принесли ужин и вино, он болтал с Ольгой о её театрально-музыкальной деятельности. Рассматривая зал и посетителей, краем глаза он увидел, что вошёл Тейт, однако это оказался какой-то другой человек, но тоже явно иностранец.

Обратно они взяли извозчика и в консульство приехали около десяти вечера.

— Зайдешь? — кивнула Ольга, когда он проводил её к комнате.

— Да!

Целовались они долго и стастно, Виктор уже довольно откровенно тискал её, однако более решительно действовать не спешил — девушка была ещё скованна и такими ласками он раззадоривал её. Да и ментальность здесь была далеко не такая, как в его времени.

— Спокойной ночи, — пунцовая Ольга проводила его и провела рукой по волосам.

Виктор чмокнул её в шею и пошёл спать.

Глубоко ночью его разбудил телефонный звонок.

— Виктор Антонович, извините за беспокойство. Только что стало известно, что утром рабочие депо и ремонтного завода объявят однодневную забастовку и выйдут на демонстрацию в качестве протеста против убийства Уманского, — доложил ему взволнованный Смирнов. — Адмирал считает, что их надо разогнать.

«Бля, и я что могу сделать?» — спросонья думал Виктор. — «Ну побастуют и разойдутся. Как он их разгонит, да и зачем?»

— Разогнать? А зачем?

— Это же пробольшевистская демонстрация.

— Нет, ни в коем случае. Игорь Иванович, скажите от меня адмиралу, что не надо вообще обращать на это внимание — рабочие полдня походят с флагами и разойдутся. Обострение только озлобит их, нам это вообще ни к чему! Тем более, Семенов разбит, общее положение очень шаткое.

— Полковник Орлов тоже так считает, и генерал Хорват, — в голосе Смирнова было легкое удивление.

— Нет смысла их трогать. Пусть этим занимается наша и китайская полиция, выставят наряды и хватит. Подполье большевиков использует по полной такой повод. Рабочим надо просто дать выпустить пар.

— Я вас понял, так и скажу господину вице-адмиралу. Спокойной ночи, Виктор Антонович!

— Спокойной!

В ресторане он выпил грамм сто пятьдесят водочки, а потому сейчас ему остро хотелось пить. Пришлось накинуть на себя китель и идти на кухню со свечкой.

«Адмирал у нас сторонник разгонов с нагайками, я смотрю. Если его не сдерживать, он тут наделает делов», — с тревогой думал Виктор, налив себе стакан водички из чайника.

Местная вода была довольно отвратительная, её обязательно надо было кипятить, и желательно не один раз, но и тогда оставался глинистый осадок и привкус во рту.

Встревоженный и сонный, Виктор вернулся в кабинет и увалился спать.

Выспаться Виктору не удалось — звонки не умолкали с семи утра. Началась довольно масштабная демонстрация — рабочие начали шествие от завода в сторону здания управления КВЖД.

«Будто я что-то могу сделать!» — настроение у него было плохое, как и всегда, когда он не высыпался.

Виктор быстро выпил кофе и отдал приказания унтер-офицерам в случае чего не поддаваться на провокации и вести себя сдержанно, если вдруг будут какие-то беспорядки около консульства. Однако это было маловероятно.

— В крайнем случае — стреляйте в воздух! — велел он.

Потом он облачился в гражданскую одежду, одел шляпу, спрятал револьвер в карман пальто и пешком направился в сторону центра, поскольку извозчика было сейчас не найти, а на машине он ехать не стал, естественно.

«Заодно наведаюсь к Тейту, повод как раз очень удачный», — решил он.

Отойдя квартал от консульства, Виктор уже через полквартала находился в плотной толпе людей — часть занимались своими делами, часть глазели, некоторые ходили группами и орали разные лозунги, иногда довольно злобные. Местной российской полиции он сейчас не видел, китайские полицейские стояли на перекрёстках по трое с деревянными дубинками.

Пройдя вчерашним маршрутом к Железнодорожному проспекту, он увидел плотную толпу с красными транспарантами и флагами, которая плавно двигалась к зданию управления. Приблизившись, он пошёл по тротуару, наблюдая и слушая — ему были интересны народные настроения.

Уже минут через пять Виктора совсем не удивило, что настроения эти оказались самые раздраженные и озлобленные: «Долой буржуев», «Долой Хорвата», «Хлеб — народу», «Не допустим террор» и подобные выкрики и лозунги на транспарантах.

«Они очень хорошо организованны и совсем ничего не боятся», — отдал должное Виктор.

Вид у большинства он определил как «рабоче-большевистский». Собственно, это и была толпа рабочих с заводов с семьями. Китайской полиции было мало, лишь ближе к зданию виднелось оцепление солдат с винтовками, не меньше двух рот.

Пройдя ещё метров сто пятьдесят и сделав самые удручающие выводы на предмет происходящего, Виктор с проспекта свернул влево, прошёл четверть квартала, снова свернул влево и оказался у гостиницы «Ориант», довольно нового семиэтажного здания.