Как только все закончилось, Тесс убежала в туалет, заперлась в кабинке и попыталась переварить противоречие между безумием того, что они сделали, с его надвигающимися осложнениями и восторгом от осознания, что Рен теперь может стать ее навсегда. Если только Деннинги не передумали.

Когда она вышла, Иен стоял, прислонившись к стене, скрестив руки и опустив голову. Этот мужчина победил. Тесс была ему всем обязана, и все, что она могла сделать, это прикоснуться к его руке.

— Почему ты передумал? Зачем ты это сделал?

— Потому что ты мать этого маленького демона, и ты лучший человек, чтобы ее растить, и это, черт возьми, то, чего хотела бы Бьянка.

Еще один долг, который, по мнению Иена, он должен Бьянке. Долг, который он давно полностью выплатил.

Во время долгого молчания на обратном пути Тесс таращилась на свое нарисованное шариковой ручкой обручальное кольцо. Ее настоящее обручальное кольцо лежало в коробочке в нижнем ящике комода. Изучая размазанные вокруг пальца чернила, она знала, что должна перестать плыть по течению. Все изменилось. Если Деннинги сдержат свое слово, Рен станет ее, и придётся навести порядок в своей жизни. Это означало найти настоящую работу, которая поддержала бы их двоих, чего не мог предложить «Разбитый дымоход».

Мили пролетали незаметно. Как бы Тесс ни желала иного, она могла принять только одно-единственное решение. Ей придется вернуться к профессии медсестры. Другого способа обеспечить ей и Рен достойную жизнь не предвиделось.

Образы из кошмаров пронеслись в ее мозгу. Кровь. Беспомощность. Сестринское дело, да, но не акушерство. Больше ни за что на свете. Может, гериатрия или дерматология. Все, что не связано с тем, чтобы привести в мир еще одного скользкого от околоплодных вод младенца с вытянутой головкой. Работа, на которой ей больше никогда не придется смотреть, как умирает молодая мать.

К тому времени, как они забирали Рен из дома Хизер, Тесс смирилась с неизбежным. У нее не было страсти ни к гериатрии, ни к дерматологии, но она будет делать то, что должна.

Хизер открыла дверь, взглянула на каменные лица Тесс и Иена и состроила гримасу.

— Вас можно поздравить?

Тесс повернулась к Иену:

— Ты проболтался Хизер, чем мы займемся, но не предупредил меня?

— Хизер сродни Богу, — возразил он. — Ей можно рассказать все что угодно.

— Младенцы улавливают энергию вокруг себя, — пожурила их Хизер, передавая Рен, — Будьте терпеливее друг с другом.

Иен и Тесс запротестовали в голос.

— Скажите ей, а не мне.

— Вообще-то я всегда терпелива.

Хизер потрогала четки.

— Вам обоим не помешала бы регулярная практика в медитации.

— Особенно ему, — вставила Тесс.

Хизер вздохнула.

В здании школы все осталось по-прежнему. Сапоги Иена так и лежали там, где он их бросил. Посуда после завтрака валялась в раковине. Тесс отнесла Рен наверх и сумела уложить ее в спальное гнездо, не разбудив.

Потом прокралась в ванную. На нее глянуло собственное отражение: тусклая кожа, покрасневшие глаза, напряженные скулы. Адский видок. Она попыталась смыть нарисованное обручальное кольцо, но чернила оказались слишком стойкими.

Тесс понесла радионяню вниз и обнаружила, что Иен сидит, ссутулившись, на кушетке с полным стаканом виски. Он поднял его, изображая фальшивый тост.

— Вот и все. Ты ведь понимаешь? Вы и Рен больше не моя ответственность.

Тесс чувствовала к нему странную нежность.

— Совершенно верно, — согласилась она. — Ты сделал более чем достаточно. Теперь настает мой черед.

Пришла ее очередь сделать великодушный жест. Тесс села рядом с ним на диван. Всегда соблазнительница. Никогда не соблазняемая. Она перекинула ногу через его бедра и уселась сверху. Иен обвил ладонями ее талию.

— Было бы намного лучше, если бы ты перестала хмуриться.

— Я не хмурюсь! — Дерьмо. Она хмурилась. А он был возбужден. Тесс заставила свое лицо разгладиться. — Лучше?

— Не на много. — Его рука коснулась ее бедра. — Но, Тесс, это ведь не работа. — В дверь раздался громкий стук. Она подскочила, и Иен сердито на нее посмотрел. — Что на этот раз?

Было почти десять часов вечера. Слишком поздно для случайных посетителей. Тесс стиснула зубы и слезла с его колен.

— Ты откроешь и скажешь им, что я не врач!

Иен подошел к двери и открыл ее.

— Э… Тесс здесь?

Голос прозвучал молодой и мужской. Она посмотрела через плечо Иена и увидела четырех мальчиков-подростков. Узнала парня Авы, Коннора, красивого атлетичного блондина, и Энтони, долговязого в очках парня Имани. Двух других она смутно помнила по «Разбитому дымоходу»: субтильного парнишку по имени Ной и рыжеволосого великана, которого все звали Психо.

Коннор сунул руку в карман.

— Ава… Она это… типа прислала нас.

Сегодня вечером? Неужели Тесс вот так придется завершить этот, бесспорно, самый длинный день в истории?

— Уже поздно, — сказал Иен.

— Не могли бы вы вернуться, может быть, завтра? — спросила Тесс. — Или послезавтра?

— Да, конечно… Ага.

Отступление было таким быстрым, что она поняла — они никогда не вернутся.

— Подождите.

Парни уже очутились в конце тротуара.

Иен застонал, но отошел в сторону, впуская их и шепча ей на ухо:

— Пока что это худшая идея.

Мальчики потащились к двум диванам, но втиснулись только в один из них. Все четверо обладали такими неуклюжими руками и ногами, что, казалось, не знали, куда их девать. Иен был прав. Это принесет ей только больше неприятностей.

— Ваши родители знают, что вы здесь? Неважно. Конечно нет.

Каждый из них увлеченно рассматривал свои ноги.

Тесс разрывалась между долгом и чувством самосохранения. Долг победил. В отличие от девочек, это может быть ее единственный шанс найти общий язык с мальчиками, и ей нужно быстро сломать лед.

— Давайте для начала избавимся вот от чего. Перестаньте беспокоиться о размере своего члена, ладно? Больше — не всегда лучше. Верно, Иен? — От неожиданности он резко замер, скрипнув половицей, поскольку в этот момент совершал незаметный побег к лестнице. Бороздки у него на лбу превратились в целые дорожные траншеи. Тесс, должно быть, события этого дня довели до шокового состояния, потому что она без особого труда выдала самую сияющую и бодрую улыбку. — Больше, меньше… Все разные, и все они работают одинаково хорошо, ты согласен?

— Я бы и не мечтал с тобой спорить, — сказал Иен таким тоном, которым явно давал знать, что ему очень хотелось бы возразить ей во многом, особенно в ее намерении вовлечь его в эту дискуссию.

— Не мог бы ты найти для этих парней бумагу и карандаши.

— Только об этом и думаю.

Он даже не пытался обуздать свой сарказм.

Мальчики вели себя сдержаннее, открывались труднее, чем девочки, и ей нужен был эффективный способ охватить самое необходимое и отправить их восвояси.

— Запишите все свои вопросы, какими бы глупыми они ни казались. Если хотите, замаскируйте свой почерк.

Великан, называвший себя Психо, фыркнул, но после того, как Иен протянул им бумагу из кухонного блокнота, они начали строчить. Тесс взяла радионяню, чтобы проверить Рен, и услышала обнадеживающий звук детского сопения. Потом прошла через комнату и встала между Иеном и лестницей, чтобы тот не мог сбежать. Он увидел ее уловку и наклонился, чтобы шепнуть на ухо:

— У меня имеется парочка вопросов.

— Я подарю тебе копию своей брошюры, — прошептала она в ответ.

— Это мило с твоей стороны, но… Я размышлял… — Его взгляд стал намеренно похотливым. — Какая величина считается слишком большой?

Иен заткнул ее за пояс, и она поспешила собрать вопросы мальчиков.

«Что делать, если пенис застрянет?»

«Сколько дюймов на самом деле слишком мало? Серьезно?»

«Это плохо, если вы пукнете, когда это делаете?»