По «Разбитому дымоходу» разошлись слухи о ее новой практике, и местные жители уже явно навострили уши.

— Дай-ка мне парочку таблеток от бурсита, — потребовал мистер Фелдер, когда Тесс заканчивала свой последний рабочий день за прилавком. — Этот проклятый дурень, доктор, чтоб его, заявил, что мне нужен курс физиотерапии, когда мне только таблетки требуются и все.

Тесс сунула ему пирог.

— Я буду заниматься только женским репродуктивным здоровьем. — Она говорила достаточно громко, чтобы все могли услышать, хотя уже достаточно хорошо знала местную толпу, чтобы подозревать, что этим дело не ограничится. — Делайте то, что вам говорит врач.

— Репродуктивное здоровье женщин? Что, черт возьми, это за фигня такая? — возмутился мистер Фелдер. — Я подам на тебя в суд за дискриминацию!

— О, мне бы не хотелось, — ответила Тесс с притворной озабоченностью. — Давайте пойдем на компромисс. Как только вы закончите курс физиотерапии, я с радостью выпишу вам еще лекарства. Или мышьяк, в зависимости от моего настроения.

— Вы все слышали, что она сказала? — крикнул мистер Фелдер. — Это должностное преступление! Она угрожала отравить меня!

— Ты, черт возьми, заткнешься когда-нибудь, Орланд? — погрозила ему ложкой для мороженого новая сотрудница «Разбитого дымохода».

Келли Винчестер было еще трудно ругаться, но она усердно над этим работала. Как она объяснила Тесс:

— Мне нужно выяснить, кто я, и единственный способ сделать это — пробовать разные вещи, даже если они вызывают у меня дискомфорт.

Эта новая экспериментирующая Келли превращалась в силу, с которой следовало считаться. Например, пропал бывший парень Авы Коннор Боуман. Келли отказалась рассказать Тесс о том, что она сделала. Тесс только знала, что парень внезапно уехал из города, чтобы закончить то, что осталось от его последнего года обучения, в Нэшвилле, где стал проблемой уже своей бабушки.

Когда Тесс уволилась, а ни Мишель, ни Саванна не вернулись на работу на полную ставку, Фииш был рад увидеть Келли на борту. Брэд, однако, нет. На прошлой неделе, услышав эту новость, он ворвался в хижину, где Келли обедала с Тесс и Рен.

— Это немыслимо! — взревел он. — Ты жена сенатора штата! Тебе не нужно работать!

— Я раздвигаю свои границы, — спокойно сказала Келли.

— Как работа в третьесортной кофейне раздвигает твои границы?

— Следи за языком. — Тесс чувствовала себя обязанной заявить протест от лица «Разбитого дымохода.

Брэд расхаживал по комнате, начав одну из своих лекций о важности имиджа, но Келли не отступала.

— Я хочу почувствовать, каково это — иметь настоящую работу. А график работы дает мне достаточно времени для учебы.

— Какой учебы?

Келли относилась к нему так же терпеливо, как и непреклонно.

— Этим летом я пройду несколько курсов повышения квалификации, поэтому осенью буду готова пойти в школу на полный день.

Поскольку у Келли были собственные деньги, у Брэда хватало ума, чтобы не оспаривать ее решение поступить в колледж, но не хватало ума, чтобы отступить совсем.

— Я понимаю, что этот колледж важен для тебя, но тебе нужно вернуться домой, на свое место, вместо того, чтобы жить здесь, в этой… этой… — Он обвел рукой обстановку хижины.

— Лачуге? — услужливо подсказала Тесс.

Брэд в своей типичной неуклюжей манере попытался загладить оплошность.

— Я только говорю, без тебя кто будет присматривать за домом?

Тесс закатила глаза.

— Все лучше и лучше.

— Меня не волнует дом, Брэд, — твердо сказала Келли. — Наверно тебе трудно это понять, но я развиваюсь. Я не знаю, кем буду. Ты можешь пойти своей дорогой или подождать и посмотреть, к чему все приведет.

Брэд не собирался идти своей дорогой и нашел новый угол атаки.

— Мне… мне нравятся твои волосы.

Он явно лгал, но Тесс добавила ему очко за старание.

Келли дотронулась до одной из синих прядей, которые ей добавила Ава.

— Я не уверена, что это мое, но и не уверена, что это не мое.

Помимо новых синих штрихов, Келли выбрала потрепанные джинсы, поношенные футболки Авы и вишнево-красные кеды. Каждое новое изменение тревожило Брэда больше, чем предыдущее.

— Тебе будет дома удобнее. Я… я буду спать в комнате для гостей. Скажи ей, Тесс.

— Я ничего ей не могу сказать, — возразила Тесс. — Я ее боюсь.

Рен нашла это забавным, а Брэд — нисколько.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты вернулась домой, Келли? Я тоже могу измениться. Скажи мне, чего ты хочешь?

— Сейчас? Я хочу, чтобы ты лоббировал своих друзей за более широкое половое воспитание во всех наших школах. Тесс была права в этом с самого начала, и ты это знаешь.

Брэд уставился себе под ноги.

— Это не так просто. Они сборище упрямых ублюдков.

— Ты тоже, — отметила Тесс, — так что точно знаешь, как с ними разговаривать.

Келли мягко сделала ей выговор.

— Так нехорошо, Тесс. Брэд много этим занимается.

Тесс сохраняла невозмутимое выражение лица.

— Ты права. Прошу прощения, сенатор. Ты уже не такой ублюдок, как раньше.

— Тесс! — воскликнула Келли.

Тесс заткнулась. Она влюбилась в Келли Винчестер, и, благодаря его предложению о бесплатном использовании офиса, Тесс также сильно полюбила ее несдержанного мужа.

На следующее утро Тесс разбудил стук в дверь школы. Она спустилась вниз в пижамных штанах с накинутой поверх красно-черной фланелевой рубашкой Иена. К счастью, Рен не разбудил стук.

Тесс ожидала увидеть очередного нуждающегося в медицинской помощи по ту сторону двери. Однако там стоял Фредди Дэвис.

— Ваш телефон не работает, — обвиняюще заявил он.

Тесс откинула с глаз волосы.

— Большой сюрприз.

— Вам нужно явиться в полицейский участок.

— Что я натворила на сей раз?

— Не вы. Ваш муж?

— Мой муж?

— Он в тюрьме.

Тесс чуть не врезалась в зад какого-то джипа, когда увидела, что натворил Иен.

Он разрисовал город.

Раскрашено было повсюду: фасад «Разбитого дымохода», над вывеской «Петуха», боковая стена Апостольской церкви Огненных Ангелов и западная половина Центра отдыха Брэда Винчестера. Даже столбы уличных фонарей и телекоммуникационные шкафы.

Тесс припарковала машину, примотала Рен к груди и вышла. Глаза разбегались, куда смотреть в первую очередь. На животных на Центре отдыха — светящуюся птицу с распростертыми крыльями, мультяшную мышь, комнатную муху? А как насчет дирижабля на «Петухе» или символов веры, встроенных в цветные потоки на церкви?

Красиво, смешно, гротескно и заставляет задуматься. Все вместе. По большей части это было сделано с помощью трафаретов, но, тем не менее, один человек не смог бы сотворить все это за одну ночь. Ему явно помогли.

Тесс повернулась, заново осматривая сотворенное, но по мере того, как все глубже вникала в то, что представало перед ней, становилась все более озадаченной. Она повидала десятки фотографий уличного искусства Иена. Концепции принадлежали ему, но что-то в технике исполнения казалось незнакомым.

За исключением «Разбитого дымохода».

Она могла бы узнать его работы из тысячи других художников. Его игра цветом, точное исполнение, масштаб.

По фронтону «Разбитого дымохода» было нарисовано трафаретное изображение женщины. Женщины. Определенно не Тесс. Обдуваемая ветром мускулистая амазонка со светлыми волосами. Сильная. Красивая. Решительная. Олицетворение бури. Рядом с ее ногой маленькими буквами красовалась его подпись ИГН4.

Завороженная, Тесс впитала работу целиком, а затем по частям. Глаза и нос. Сильный подбородок. Вьющиеся пряди. И…

Ее взгляд метнулся к мускулистой икре. К колену. Локтю. Мочке уха.

Конечно, она ошибалась.

Ее взгляд перебегал с одной части фигуры на другую.

Там. Вон там. А также… ТАМ!