— И быть таким слабаком.

— И быть таким уродом.

— Хватит, дети, — нахмурившись, одернула их тетя. —Не превращайте в завтрак в балаган. Ведите себя культурно.

— Но, мам, он первый начал, -хором заныли они.

— То есть, ты, Степа, считаешь их поведение неправильным? — вкрадчиво поинтересовался я, готовя ловушку спесивому братцу. В которую тот с удовольствием попался. Даже Настя оживилась, с интересом поглядывая на нас.

— Конечно, ненормальным и недостойным боярского рода! Не знаю, как их терпят в школе. У нас бы давно одного из них обрили налысо, чтобы понимать, кто есть кто.

— Знаешь, я, пожалуй, с тобой соглашусь. А хочешь доказать им их неправоту? Наставить, так сказать, на путь истинный? Ведь они не только Гордеевы, но и Мышкины. А раз так, то, по твоему мнению, они позорят не только себя, но и нас. Справишься с двумя, как ты думаешь, слабаками?

— Что ты задумал? —настороженно вскинулась Настя.

— Увидишь, -довольно потер я руки. —Следи внимательно, а то пропустишь все веселье.

Настя переводила подозрительный взгляд с меня на Степу, затем на близняшек, словно чувствуя подвох.

— Но… — начала она, но я отмахнулся, не дав ей продолжить.

— Не мешай! Брат решил включить правильного аристократа, вот пусть сам и решает, как правильно, а как нет.

— А что, я могу! -самодовольно отозвался тот. —Отдайте мне их в подчинение на пару дней и они, уверен, сразу станут гордостью семьи.

— Что ж, это отличная идея, — согласился я, подмигнув близняшкам. — Но, видишь ли, какое дело — прежде чем начать командовать, ты должен доказать, что этого достоин. Сильный никогда не будет подчиняться слабому — ты же с этим согласен?

— Конечно! Да я их одной левой уделаю!!! Даже напрягаться не надо будет.

— Прекрасно, тогда встречаемся через час на нашей арене. Но я совсем забыл упомянуть — условия должны быть равными. Если ты продуешь, то уже сам пойдешь к ним в подчинение и будешь делать все, что они говорят, как раз на пару дней.

От моих слов моськи близняшек расплылись в довольных улыбках.

— Да легко!!! —самодовольно отозвался Стёпа, и в этот момент его желудок отчетливо забурчал. Ойкнув, он быстро поклонился и пулей вылетел из-за стола.

— Неявка на арену приравнивается к поражению, -успел прокричать я ему в спину. Эх, хорошо, что они приехали. Думаю, это будет весело.

— Племянник, я бы хотела позже поговорить с тобой, — невозмутимо произнесла тетя. Похоже, происходящее ее ничуть не удивило и не встревожило. Видимо, она привыкла уже к выходкам своих детей.

— Конечно, я в вашем распоряжении, — коротко поклонился я. —Сразу после арены я к вам зайду.

Не успел я встать из-за стола, как в меня намертво вцепилась Настя и потащила к себе. А я особо и не сопротивлялся.

Головная боль прошла, настроение поднялось, предстоящая расправа над братцем, в результатах которой я не сомневался, обещала быть интересной. Так что я был доволен и даже напряженное лицо сестры не испортило мой настрой.

Силой толкнув меня на кровать, она остановилась напротив, сверля меня нечитаемым взглядом. В ней будто шла какая-то внутренняя борьба и она решала, делать ей следующий шаг или нет. Но вот, видимо, все же придя к какому-то знаменателю, она откинула челку, что лезла ей в глаза, и начала:

— Я тебя люблю. Стой, не перебивай, я знаю все, что ты скажешь. Но сначала позволь высказаться мне, как я и обещала перед отъездом, а потом уже говори.

Не знаю, помнишь ты или нет, но я всегда относилась к тебе, ну, не знаю, как ко злу, которое терзало меня. Глядя на тебя, мне хотелось петь, но в то же время и закопать тебя поглубже в землю, чтобы не мучиться. Я должна была тебя ненавидеть, но чем сильней разжигала в себе эту ненависть, тем сильней любила.

В какой-то момент мне показалось, что я смогла справиться с этими чувствами и перестала обращать на тебя внимание. Но это оказалось самообманом и продлилось ровно до того момента, когда я увидела, как ты разговариваешь с этой дурой Трошевой на приеме у Лазаревых. Еще так улыбаешься ей мило. И в этот миг я едва не умерла от ревности. Так хотелось вцепиться в ее черные кудри и повыдергать их!

А после этого все вернулось, только в искаженной форме. Я мучилась и желала тебе смерти, понимая, что вместе мы не будем. Да и видела я, как ты на меня смотрел — с презрением и ненавистью. Да, я сама в этом виновата, но от этого легче мне не было. Со временем я все же смогла опять справиться с чувствами, убедив себя, что между нами ничего не может быть.

Это помогло, опять же до тех пор, пока я не поговорила с отцом и не узнала его планы в отношении нас обоих. Тогда у меня появилась надежда, надежда, что все может получиться. Но перебороть себя я не могла и продолжала тихо тебя ненавидеть, рыдая в подушку по ночам.

Когда тебя принесли домой едва живого, я думала, умру вместе с тобой. Но ты выдержал, ожил, правда, став инвалидом. Это я подговорила Степу сделать так, чтобы тебя перевели в другую комнату, которая находилась в западном крыле. Туда мало кто ходит и мне бы никто не помешал за тобой ухаживать. Я даже обрадовалась, что ты не можешь ходить, теперь-то ты точно был бы постоянно со мной. Я бы от тебя ни на шаг не отходила и тогда ты бы ко мне привык и перестал смотреть как на кучу дерьма.

Но потом отец отправил тебя в наше поместье. Боги знали, как я бесилась! А после то избиение, что прогремело на весь мир, да-да, его посмотрели по всему миру, не только в Российской Империи! У меня едва сердце не остановилось от того, что они с тобой делали и я не выдержала. Это я убедила отца отправить нас со Степкой сюда. Именно тут, вдали ото всех я надеялась все-таки стать тебе ближе и помочь если не вылечиться, то поддержать. Но ты поправился — без моей помощи, и по-прежнему смотришь на меня с презрением. Я понимаю, что разбившуюся вазу не склеить, а ненависть, что долго отравляла нас, так просто не пройдет, но я хочу хотя бы попытаться. Все эти разговоры про выгоду от нашей свадьбы — ложь, мне нужен именно ты и плевать на деньги! Я ведь вижу, что нравлюсь тебе как девушка.

Ты научился видеть во мне сестру, но как на женщину ты на меня не смотришь. Я уже тебе говорила — у силы нет понятия инцест. Она меняет наши гены так, что при любом раскладе родятся здоровые дети. Я понимаю твои чувства, но не могу их принять, потому что это глупость.

Да и вообще, у нас разные матери, а глядя на тебя, уже сомневаюсь, что и отец один — ты вообще не похож на Мышкиных, вот ничем! И это сводит меня с ума. Я тебя люблю и хочу быть рядом с тобой. Я согласна терпеть любых твоих баб — лишь бы ты про меня не забывал.

Хочешь продолжить спать с Милой — дело твое. Да, я знаю, что она периодически греет тебе постель — и ничего плохого я в этом не вижу. В конце концов, в ней течет благородная кровь и она не простая служанка. Но я хочу, чтобы и мне перепала толика твоего внимания.

Я вижу все и знаю о тебе все. И я понимаю, что пройдя по краю между жизнью и смертью, ты изменился — и мне эти изменения нравятся. На тебя напали — и ты опять вышел победителем, справившись с убийцей, что был намного сильней тебя!

И я видела суд и следила за твоим лицом — оно было будто из камня. Ты был уверен в своей Правде и праве на месть. Я была зла, мне хотелось вцепиться в эти холеные лица, что сейчас дрожали от страха. Туда им и дорога. Надеюсь, они сдохнут в Нижних Мирах. Видят боги, как же мне хотелось быть в этот момент с тобой рядом!

А после я подслушала разговор тети с мужем, и он был о тебе. Не знаю, что им наговорил отец, но ее приезд сюда не случайность. Война родов лишь повод. У них есть какой-то план в отношении тебя. Поэтому, что бы она ни говорила — не верь ни одному ее слову! Они что-то замыслили, а вот что — я не поняла.

Правда, дядя с тетей сильно не ладят. У них как-то чуть до развода не дошло. Хорошо, вмешался тогда еще живой дед и все решил. Но согласия у них в семье нет. Да и жены дяди — те еще стервы. Между собой постоянно грызутся. И сами не живут спокойно и другим не дают. В общем, обстановка у них в доме та еще. Думаю, она, кроме всего прочего, была рада сбежать ото всего и всех сюда, в дом, где она выросла. Но повторю — не верь ни одному ее слову! Мне ты можешь доверять во всем и клянусь силой, я тебя не предам, но насчет остальных…Фух, выговорилась, аж легче стало.