Однако и здесь контраст — один из неотъемлемых моментов душевных состояний. Радостные переливы мелодии вдруг уступают место теме серьезно-сосредоточенного характера. «И мир на земле», — повторяет хор слова, священные для сына своей исстрадавшейся родины.

И вновь музыка «Gloria» постепенно светлеет, все больше голосов вливается в звучание хора, больше инструментов оркестра вступает с фанфарными мелодиями. Все нарастает, ширится музыкальный поток, приводя к слиянию всех голосов оркестра и хора в торжественном заключительном аккорде.

Раздел «Gloria» гораздо более развернут, чем «Kyrie eleison». Он состоит из восьми номеров: четырех хоров, трех арий и дуэта сопрано и тенора, чередование которых также основано на контрастном противопоставлении различных настроений: раздумья, праздничности, мягкого лиризма.

Один из самых замечательных по красоте номеров этого раздела — ария альта в сопровождении гобоя д’амур «Qui sedes ad dextram Patris» («Сидящий по правую сторону от Отца»). Ее мелодия, прозвучав в исполнении голоса, повторяется затем теплым тембром гобоя, что придает музыке арии характер особенно проникновенный и волнующий.

Но несмотря на богатство образов этой части мессы, Бах и ее спаивает воедино, перебрасывая арку от первого хора «Gloria» к последнему хоровому номеру «Cum sancto spiritu» («Со Святым Духом»), в котором вновь возвращается танцевальный характер, звучат призывные фанфары труб и победные, торжествующие тремоло литавр.

Третий раздел мессы «Credo» («Верую») также состоит из восьми номеров — в основном хоровых, в которые вкрапливаются дуэт сопрано и альта и ария баса. Слушая музыку этого раздела и не переставая восхищаться неисчерпаемым разнообразием различных оттенков одного чувства (в этой части то торжественно-сурового, то радостно-величавого), особенно проникаешься музыкой номеров, посвященных образу Христа: «Et incarnatus», «Crucifixus» и «Et resurrexit». В хоре «Et incarnatus» («И воплотившийся») повествуется о рождении человека, который возьмет на себя грехи мира. Мысли о его судьбе, пронизанные глубоким состраданием, выражены в музыке, будто сотканной из вздохов. На фоне глубоких басов органа повторяют один и тот же щемящий мотив скрипки, потом вступает никнущая мелодия в голосах хора и музыка «Et incarnatus», застывая в одном состоянии тихой печали, подготавливает вступление следующего номера, рассказывающего о страданиях и смерти Христа, — «Crucifixus» («Распятый»), Из стонущих фраз скрипок «Et incarnatus» вырастает мелодия басового сопровождения оркестра «Crucifixus» (Бах использует здесь одну из интереснейших форм полифонических вариаций, возникающих на неизменно повторяющемся басовом голосе, — так называемые вариации на «бассо остинато»).

Из этих же мотивов-жалоб рождаются и короткие фразы мелодии, которые переходят от одного голоса хора к другому и, захватывая все более широкий регистр, создают впечатление безысходной скорби.

Но чем сильнее скорбь, чем большего трагизма достигает музыка, тем ослепительнее свет следующего номера. И как внезапный взрыв восторга воспринимается часть «Et resurrexit» («И воскрес»), повествующая о воскрешении Христа и прославляющая всепобеждающую силу жизни. И вновь звучат трубы, виртуозные ликующие мелодии, в музыке хора возникают ритмы танца. Так рождается образ, полный радости и торжества.

В последующих двух номерах мессы Бах уводит слушателей от этого светлого настроения, чтобы затем в хоре «Sanctus» («Свят») вновь подхватить его в гимнических темах, прославляющих величие жизни и человека.

По необъятной силе и мощи хор «Sanctus» («Свят») и следующий за ним «Osanna» («Хвала») могли бы стать завершающими номерами мессы. Однако философски осмысливая жизнь человека, Бах видел в ней неразрывное переплетение света и тени, радости и скорби, слабости человеческого духа и его величия. Замечательный мыслитель своего времени, Бах не мог завершить мессу, не вернувшись к миру скорби, не напомнив о сострадании. Поэтому так захватывает печалью поэтическая ария альта в сопровождении скрипок «Agnus Dei» («Агнец Божий») — один из шедевров мелодического гения композитора, рождающего во вдохновенном порыве бесконечно льющийся поток звуков беспредельного дыхания и красоты.

Как выражение мысли о вечно повторяющейся и вечно возвращающейся к начальному кругу жизни, как величавая вера в торжество добра и света, как истовая молитва глубоко верующего человека, каким был Бах, звучит последний хор «Dona nobis pacem» («Даруй нам мир»).

Так, используя повторение близких образов и интонаций, направляя развитие произведения от скорби к свету, Бах создает произведение, поражающее неумолимой логикой своей конструкции: скорбь постепенно отступает, преодолевается и утверждается образ, исполненный ясности, света, несущий столь важную для Баха мысль о необходимости мира на земле и в душе человека.

Последние годы жизни Баха в Лейпциге были самыми печальными. В 1734 году Геснер покинул Лейпциг. По вызову университета Гёттингена он перебрался в этот город, где прожил до конца своих дней. Благодаря разносторонним дарованиям Геснер вошел в историю немецкой литературы как выдающийся педагог и литературовед, создавший много интересных трудов, посвященных древнегреческим писателям и поэтам.

Геснер никогда не мог забыть о том огромном впечатлении, которое произвела на него музыка Баха, и того восхищения, с которым он слушал игру великого музыканта. Поэтому в примечаниях к книге древнеримского писателя Марка Фабиуса Квинтилиана, посвященной ораторскому искусству, он, в ответ на восторженные описания Квинтилианом игры исполнителей на цитре, которые одновременно поют, играют и отбивают ногой такт, восклицает: «Все это, Фабиус, ты счел бы незначительным, если бы, воскреснув, мог увидеть Баха... Как он обеими руками и всеми пальцами играет на клавире⁷, вмещающем в себя звуки многих цитр и являющемся инструментом инструментов. Многочисленные свистящие звуки его смягчаются педалями, и он обеими руками проносится оттуда и отсюда по клавиатуре проворными пальцами, создавая каскад различных, но всегда гармоничных звуков».

После ухода Геснера из школы Св. Фомы ее ректором был назначен Иоганн Август Эрнести, который уже два года работал в школе проректором. Баху казалось, что Эрнести стремится продолжить дело Геснера по улучшению школьных порядков, это удавалось ему, и между старым мастером и молодым ученым вскоре установились теплые дружеские отношения. Однако через два года произошло событие, открывшее Баху истинные качества нового ректора.

В 1736 году руководителем хора в младших классах был молодой человек по имени Готфрид Теодор Краузе, который в то время готовился к поступлению в университет. Тихий и мечтательный, он плохо справлялся с оравой непослушных учеников, и Бах неоднократно говорил ему:

— Постарайтесь навести порядок, Краузе, не то не миновать беды.

Иоганн Август Эрнести

Правда, при этом он очень сочувствовал юноше, так как сам нередко терялся от неожиданных выходок расшалившихся мальчишек. Но, как Бах и предчувствовал, беда не заставила себя ждать. Во время одной из свадебных церемоний Краузе, выведенный из себя, бросился на учеников с розгами, и им попало несколько больше того, чем полагалось. И хотя наказания в школе допускались, родители учеников пожаловались на Краузе Эрнести, и тот распорядился высечь молодого человека в присутствии всей школы. Весть о решении ректора распространилась мгновенно. Преследуемый иронически-любопытными взглядами учеников и чувствуя, что не в силах больше оставаться в школе, Краузе обратился к ректору с просьбой об отставке, однако Эрнести обещал удовлетворить его просьбу только после того, как приговор будет исполнен.