Когда я уже подношу ладонь с таблетками к упругой струе воды из-под крана, обращаю внимание на то, что одна из пилюль выглядит как-то иначе. Она отличается от других не только расцветкой, но и размером. Таблетка продолговатая, а не круглая, как ее «близнецы-собратья» по упаковке, и имеет форму эллипса.

Крепко сжав ладонь в кулак, я смотрю в свое отражение. Бледная, с темными кругами под глазами… Я неохотно перевожу взгляд на баночку с лекарством. «Митазапан» – вот что гласит надпись на синей этикетке. Ощущая, как ускоряется дыхание, все же иду на поводу своего подозрения и подцепляю этикетку аккуратно подстриженным ногтем. Когда верхний слой наклейки поддается, я убираю его в сторону и вижу… совершено чистую баночку. Выдохнув, с облечением усмехаюсь. Вот что значит – накрутить себя! Чуть не поверила в то, что психолог могла подменить мое лекарство.

Должно быть, эта таблетка не правильной формы ничто иное, как брак. Однако, внутреннее напряжение не проходит, вынуждая направиться в спальню, все еще с зажатыми в кулаке «колесами». Я подхожу к прикроватной тумбе, на которой лежит ноутбук.

– Только гляну и все, – бормочу себе под нос, словно успокаивая свое воображение.

Не обращая внимания на дискомфорт, доставляемый влажными волосами, что прикасаются к обнаженной спине, усаживаюсь на кровать. Не придумав, куда положить таблетки, высыпаю их прямо на серое покрывало, поправив на груди большое махровое полотенце. Мне требуется всего пара секунд, чтобы вбить в поисковую строку слово «митазапан». Клик по первой строке и – я принимаюсь изучать информацию, выданную браузером. Пробежавшись глазами по характеристике препарата, отмечаю, что, судя по всему, он очень даже и не плох.

– Взаимодействует с рецепторами лимбической системы, благодаря чему устраняет состояние тревоги, чувство страха, психоневротическое напряжение, – читаю вслух в полной тишине спальни. – Судя по всему, у меня неприятие препарата, – делаю вывод после того, как убеждаюсь в том, что антидепрессант одобрен всемирными европейскими организациями.

Чтобы окончательно развеять свои страхи, все же нажимаю на изображения, связанные с моим запросом. Экран заполняют фотографии фирменных белых баночек с синей этикеткой. Прокручивая колесико бежевой «мышки», я непроизвольно стискиваю гладкий пластик, когда останавливаюсь на одном из изображений не упаковки, а самих пилюль. Стоит увидеть, как выглядит капсула «Митазапана», перед глазами все плывет. Овальные таблетки, точно такие, как та – единственная из всей упаковки. Та, что изгоем лежит сейчас среди круглых таблеток с красным отливом.

– Чем ты меня пичкаешь? – задаю вопрос я в шоке от того, что Регина Эдуардовна все это время давала мне совершенно другой препарат.

Я потрясенно смотрю на небольшую горстку круглых таблеток, что все это время ошибочно принимала за антидепрессант. Облизнув кончиком языка пересохшие губы, тянусь к той самой пилюле. Да, это настоящая таблетка – «родная», как говорится – нет никаких сомнений. Отложив ее в сторону, поднимаю двумя пальцами одну из множества круглых – тех, что я раньше принимала за «Митазапан». А вот, что это за зверь мне только предстоит узнать.

Я вновь беру в руки ноутбук.

Независимая лаборатория «ФАРМАЛИЗ», город Москва.

По клавишам быстро мелькают пальцы, когда я принимаюсь вбивать в поисковую строку запрос. Строгий дизайн сайта в бело-синих тонах производит на меня хорошее впечатление. Все выглядит не просто серьезно, а внушает доверие. Подлинность, механические включения, влага, посторонние примеси – услуги выведены красивым черным шрифтом в самом низу странички, а самое главное – я без труда нахожу номер телефона организации.

Анна

Ну, что же, Регина Эдуардовна, готовьтесь к тому, чтобы отбывать срок в местах не столь отдаленных. Я задумчиво провожу пальцами по уже почти полностью высохшим прядям волос. Только вот для чего это все ей? Что она выдает за антидепрессант? Какие преследует цели? Все станет ясно, когда получу на руки результаты анализа, где будет подробно расписан состав компонентов поддельных пилюль. Но какова же дрянь! Так цинично заменить одно на другое, понимая, что после смерти родителей я не просто разбита, а почти уничтожена изнутри. Она сделала ставку на то, что я не обращу внимание. А ведь психолог не ошиблась. Сколько времени меня уже дурят? А что, если с самого начала?

Внезапно гаснет свет. Я невольно вскрикиваю, запрокидывая голову, чтобы взглянуть на трехрожковую люстру, которая полностью потухла. Собрав таблетки, я ложу их на тумбочку. Шторы в спальне я не закрывала, поэтому прекрасно видно, что в соседних домах свет есть. Вытерев мгновенно взмокшие ладони о махровое полотенце, я направляюсь в коридор. Гнетущая тишина квартиры, в которой, кажется, слышен лишь стук моего сердца, вызывает неприятные подозрения о том, что свет погас не случайно. Заглянув в глазок, я убеждаюсь, что на лестничной площадке светло. Выбило пробки?

Медленно, шаг за шагом отступая от двери, я мотаю головой из стороны в сторону. Нет! Я не выйду. Повернувшись спиной, стремглав бросаюсь в спальню. Забравшись с ногами в большое уютное коричневое кресло, что раньше принадлежало моему отцу, я прячу лицо в ладонях – точно как в детстве. Как хорошо, что после ремонта в родительской квартире, я так и не решилась распрощаться с любимым предметом мебели отца. А ведь психолог так настаивала избавиться от кресла, утверждая, что эти ненужные напоминания лишь тревожат меня, будоражат и без того шаткое после трагедии состояние психики. Со стороны подоконника слышится громкое «мяу». Судорожно сжав пальцы, я поворачиваюсь на звук. На меня, не мигая, смотрят два желто-зеленых глаза.

– Касси? – дрожащим голосом обращаюсь к кошке.

Мейнкун изящно спрыгивает на пол с широкого подоконника и плавной походкой мини-пантеры направилась ко мне.

Стоит запустить пальцы в шелковистую черную шерсть, как я испытываю прилив сил.

– Где ты все это время была, негодница?

Касси в ответ лишь выгибает спину, намекая на то, чтобы я не прекращала ласки. Должно быть, она вылезла через форточку и гуляла по крыше, как делала это всегда, смущая соседей своим размером и окрасом. Но сейчас я слишком напугана и взбудоражена происходящим, чтобы отчитывать свою любимицу. Сжав животное руками, словно спасительный меховой круг, отчаянно прижимаю кошку к груди, где как ненормальное бьется сердце.

Кошка принимается выворачиваться из моих рук. Большая массивная голова, увенчанная острыми треугольными ушами с пушистыми кисточками на кончиках, поворачивается в мою сторону.

– Я так устала, Касси, – шепчу я, глядя в острую мордочку черной кошки. По щеке ползет крупная слеза…

Желто-зеленый немигающий взгляд, кажется, проникает в самую душу. Ощущая, как начинают тяжелеть веки, я почти без сил откидываюсь на спинку кресла. Последнее, что я помню, прежде, чем погрузиться в сон, это желто-зеленые глаза Касси, которые, не отрываясь, смотрят в мои…

Проснувшись словно от толчка, я вскидываю ресницы. Сонно щурясь, оглядываюсь в полумраке спальни. За окном все еще темно. Ищуще проведя ладонью по поверхности кресла, слева от себя натыкаюсь на гладкий пластик сотового телефона. Экран загорается холодным голубым светом. Три часа ночи. Надо перебраться в постель, иначе затекут ноги, а утром я просто себя возненавижу за то, что вместо мягкой удобной кровати выбрала сон в три погибели на кресле. Так перенервничала, что почти мгновенно вырубилась, несмотря на такую неудобную позу. Заведя руку за шею, принимаюсь разминать затекшие мышцы. Но прежде, чем я успеваю перебраться на мягкую кровать, что манит мой взор, со стороны приоткрытой двери слышится скрип. Обернувшись, я вижу, как в спальню входит Касси. В темноте глаза кошки горят, как два небольших ярких прожектора.

– Кис-кис-кис, – подзываю к себе любимицу, в надежде, что именно сегодня кошка не будет показывать своенравный характер.