Однако тот почему-то хранил гнетущее молчания. Только продолжал рассматривать ее — внимательно. И жадно.

Конечно, под ворохом одеял он мало что мог разглядеть. но пока его устраивало и то, что он видел — хрупкие маленькие плечи, тонкие изящные руки, прижимающие к груди мех, маленькую головку с гордым и неприступным выражением лица. И волосы. Как же много было густых, блестящих, переливающихся в свете, отбрасываемом свечой! В отличие от брата, Свена не было во дворе, когда Анифа вернулась из леса и поэтому не видел ее распущенных волос. Но зато ему повезло вдвойне — ведь Лиа старательно расчесала их и разделила их на ровный пробор. И теперь густые волны темным покровом, делающие ее лицо еще светлее и еще краше, струились вдоль щек, по плечам и светлым волчьим шкурам, из которых было сшито одеяло.

Сказители на удивление оказались правы — волосы девы из Торхилда оказались невероятной длины и красоты. И манили к себе не меньше, чем аккуратное и красивое личико с сурово поджатыми и все равно — мягкими и столь желанными губами, которые так хотелось снова поцеловать.

— Рад, что ты в порядке, женщина, — глухо пророкотал Свен, сделав еще несколько шагов и вытянувшись около ее постели.

Постель… Широкая, мягкая и наверняка очень уютная, ведь в ней эта женщина… Как же близко возможное наслаждение, которое может дать она и ее молодое и притягательное, но надежно укрытое от его глаз, тело!

— Благодарю за беспокойство, — с достоинством кивнув, проговорила Анифа.

Она снова оказалась в проигрышном положении, но теперь даже более худшем, чем раньше. Теперь она была еще ниже мужчины, да еще и неодетая. Оттого она должна была чувствовать себя уязвленной и беззащитной. И ее наверняка терзали сомнения и, возможно, немного стыд, но об этом говорил лишь небольшой румянец на ее щеках, который легко можно было спутать с неудачно падающим светом от свечи.

Об этом думал Свен, снова смотря на нее и едва сдерживая соблазн сдернуть с женщины ее многочисленные покровы, задрать рубашку, да повыше, и взять ее — глубоко и быстро, выпуская наружу мучающего его зверя.

В паху было тесно — его член налился кровью и упирался в ткань льняного белья и штанов, а в груди горел обжигающе горячий огонь желания, туманящий и глаза, и рассудок.

Но Свен держался — сжимал кулаки, слегка подрагивал, но держался. Он догадывался, что внезапное исчезновение женщины как-то связано с его напором, которое он проявил в светлице. Почему-то она расстроилась и очень разозлилась — иначе не реагировала так бурно на его присутствие сейчас в своей спальне.

“Будь прямолинеен! — раздраженно напомнил себе воин, — Она уступит! Как женщина, уступит!”

Но Свен боялся испугать ее. Передавить. Ему хотелось, чтобы она оказалась в его объятьях добровольно, сгорая от желания так же, как и он.

— Сегодня днем… Я прошу прощения за свою несдержанность, — проговорил он негромко, уперевшись ладонью в стену над головой Анифа и немного наклонившись к ней.

Женщина удивленно вскинула бровь, но, немного замешкавшись, кивнула, принимая извинения.

Но Свен еще не закончил:

— Я бы хотел договорить, — продолжил мужчина, протянув вторую руку и коснувшись большим и указательным пальцем женского подбородка.

Поморщившись, Анифа дернула головой, чтобы оборвать прикосновение, но Свен, поддавшись следом, обхватил ладонью уже затылок.

Нет. Все-таки не сдержался. Горячий вздох, вырвавшийся из груди мужчины, обжег лицо женщины, и она с легкостью уловила запах эля в его дыхании. Но она не почувствовала ни отвращения, ни брезгливости. Только легкий укол страха, ведь теперь лишь самообладание воина отделяло ее от неминуемого падения.

— Ночь не время для разговоров, — ответила она холодно на его выпад, — Приходи завтра. И я, возможно, сумею тебя выслушать.

Свен слегка покачал головой и, наклонившись еще ниже, коснулся губами ее скулы.

— Хочу, чтобы ты стала моей, — наконец-то произнес он.

И сразу стало как-то легче дышать. Ему, Свену. А не Анифе. Сердце женщины сжалось и затрепетало, но она нашла в себе силы и, оттолкнув мужчину, отшатнулась в сторону.

Зря. Инстинкт охотника тут же подтолкнул Свена поддаться следом, чтобы, уперевшись коленом в матрас постели, нависнуть над женщиной и снова оказаться максимально к ней близко.

Анифа запаниковала. Сейчас она не была в светлице, из которой могла позвать на помощь или убежать. Она не была одета, к тому же — почти лежала и была скована тяжелыми одеялами.

Но сильнее всего ее пугала реакция собственного тела, потому что оно…

Оно уже предательски задрожало и налилось знакомой истомой, которая стала отражением того, что она испытала на капище, вспомнив их с Риксом… забавы. Возможно, если сейчас она прикроет глаза, снова увидит своего дикого северянина и тогда она окончательно потеряет голову и не сможет бороться со своей порочной сущностью…

— Нет… — прошептала она умоляюще, уперевшись ладонями в мужские плечи над собой, — Не надо, воин…

— Я хочу, чтобы ты стала моей, — упрямо повторил Свен, — Ты разжигаешь внутри меня пламя… Мне даже трудно дышать…

— Ты пьян. Уйди, пока не совершил глупостей, о котором ты потом пожалеешь.

— Да, я выпил. Но пьян по другой причине… Я захотел тебя в тот же самый миг, как увидел. И запах твоего тела преследует меня везде, куда бы я не пошел…

Вот тут Анифа удивилась. Северяне, когда хотели, могли быть очень речистыми, и хотя Рикс большей частью предпочитал молчать, в минуты страсти тоже любил говорить в постели. Называть ее всякими милыми прозвищами, осыпать комплиментами, будто поклоняясь ее телу и ее красоте… Он звал ее Огоньком…

Но этот мужчина — Свен Яростный — не знал ее! И впервые увидел чуть больше суток назад! Откуда такая страсть в нем?!

И почему, о боги, ее это так волнует?!

Если он останется хотя бы на минуту дольше, она сдастся… Починится мужской воле и похоти и послушно раздвинет перед ним ноги…

Она не может этого позволить! И не потому, что пообещала себе вечность хранить верность ушедшему мужу. Она никогда не клялась в подобном. Но она не простит себе, что, добившись определенного положения после всех лишений, позорного рабства и зависимости от мужских прихотей, она снова покажет себя настолько слабой!

Что же услышал Свен в ее прерывистом вздохе? Что увидел в зло сощуренных глазах?

Но он неожиданно отпустил ее! Резко выпрямился и, развернувшись, покинул женскую комнату и коротко глянул не нее, лишь когда закрывал за собой дверь.

В его глазах Анифа увидела злость. А еще бледный отблеск сожаления.

Женщина с облегчением вздохнула. И хотя какое-то время возбуждение терзало ее тело, спустя время она смогла крепко уснуть, устав от своих переживаний.

Когда рассвет только-только начал заниматься над горизонтом, а первый петух сонно прокричал свою громогласную песню, первым среди мужчин из Рагланда проснулся Сигурд и, лениво поднявшись с брошенной прямо на пол подстилки и аккуратно переступив спящего около него брата, вышел из избы на улицу.

Холодный воздух привычно обжег легкие, но он с удовольствием вобрал его и, прикрыв глаза, подставил лицо порывистому зимнему ветру с реки.

Отойдя в сторону, Сигурд помочился и шумно умылся в стоящей недалеко бочке, предварительно разбив появившийся в ней за ночь лед. А после, привлеченный шумом, неспешно пошел на него, пока не оказался около тренировочной площадки, на которой молодые юноши — босиком, в тонких штанах и просторных рубахах, — уже вовсю разминались под руководством своего учителя Кнудда.

Глаза мужчины непроизвольно отыскали среди молодняка беловолосого и голубоглазого статного подростка, Рана, который и тут отличался от своих ровесников и в скорости, и в умениях.

Вчера этот мальчик снова удивил его. Когда сгустились вечерние сумерки и семья ярла вместе с гостями из Рагланда собрались на совместный ужин, отсутствие черноволосой красавицы Анифы было отмечено сразу.