Конечно, она слышала, что во время охоты на медведя несколько мужчин были ранены. И, наверное, знахарка опять строила из себя сестру милосердия, ухаживая за ними, а на деле выпячивая аппетитные формы и откровенно соблазняя каждого из них.

Хильда была уверена в том, что знает порочную и гнилую натуру Анифы. И считала своим долгом убедить и остальных в этом.

Значит — надо проверить. Надо проследить за ней и изобличить!

Обойдя площадь по кругу — неторопливо и несуетливо, надеясь не привлечь к себе внимания — молодая женщина вошла в распахнутые для проветривания двери большого терема и осмотрелась. И никого не увидела. Здесь было пусто и даже в каминах огонь не горел. Однако, поддавшись какому-то странного порыву, молодая женщина вместо того, чтобы уйти, решила обойти каждый уголок помещения, каждый коридорчик и каждую боковую комнатку. Будто ищейка, она пошла вдоль стены и, как будто впервые, высматривала отодвинутые в сторону столы и скамьи, полки с хозяйственной утварью и берестяными коробками, какие-то сундуки и ворохи одежд и одеял. Скользнула взглядом по жаровням и каенделябрам с огарками свечей, масляным лампам и оставленным какими-то детьми игрушкам, которые создавали своеобразный уют внутри этого зала с гуляющим сквозняком.

И в итоге Хильда увидела большой короб на лямках, который Анифа таскала с собой, если ей надо было уйти к пациенту. И если он был здесь, значит, и знахарка была где-то рядом.

Вот только где?

Услышав приглушенный мужской голос, Хильда инстинктивно дернулась в сторону и прижалась к широкой подпорке, без труда прячась в ее тени. И с горячечным усилием прислушалась.

Этот голос что-то говорил — невнятно, но довольно весело. Через пару секунд он стал более четким, и Хильде показалось, что это голос Свена.

И что же он делал в задних комнатах?

Ответ поступил почти незамедлительно.

Определенно, появившийся из боковой двери воин пребывал в весьма хорошем расположении духа. Его широкое и ясное лицо широко улыбалось и выглядело довольным. Оглянувшись, он беззаботно бросил кому-то через плечо:

— В этом нет никакой необходимости. Но я готов пойти на жертвы! Если меня хорошенько попросить, конечно!

Ему что-то ответили — негромко и успокаивающе, и в следующую секунду вслед за Свеном вышли Анифа и обнимающий ее за плечи Сигурд. Краска возмущения мгновенно опалила щеки Хильды, ведь даже в сумерках терема она с легкостью разглядела все признаки недавнего “веселья” — покрасневшее и удовлетворенное лицо Анифы с искусанными губами, не менее довольные лица мужчин, особенно Сигурда, который в интимном движении склонился к миниатюрной женщине и с небывалой нежностью прижался губами к ее влажному виску. Волосы всех троих были растрепаны, а одежда — в беспорядке. И когда Сигурд, остановив знахарку, стал заботливо поправлять на Анифе курточку, шаль и застегивать шубу, жуткая ярость наполнила Хильду, едва не заставив ее выскочить с громкими воплями из своего укрытия.

Но потом одна мысль почти оглушила ее, и, распахнув рот, дочь ярла пораженно застыла.

Не было никаких сомнений в том, чем эти трое занимались в одной из кладовой длинного терема — это читалось и на лицах, и в движениях появившихся перед ней людей. Но разве это было возможно? Получается, Анифа не просто прибрала к своих рукам обоих братьев из Рагланда, так еще и занималась с ними распутствомодновременно? Как такое могло быть?! Каксамихмужчин подобное могло устраивать?!

Смесь противоречивых чувств затопила Хильду — и ужас, и возбуждение от одного этого предположение, и жуткая ревность, и страшное возмущение.

Ну почему?! Почему кому-то — всё, а кому-то — ничего?! Почему Анифу боготворят и заваливают вниманием и предложениями о браке, а ее, Хильду, обходят стороной и нагло игнорируют, причем даже собственный муж?! Считают немощной и больной не только телом, но и душой, а какая-то черноволосая чужачка из далеких земель пользуется всеобщим почитанием и любовью?!

Это несправедливо!

Это жестоко!

И совершенно неправильно!

Кричать! Возмущаться! Вцепиться в противное и мерзкое лицо чужачки, расцарапать его и выдрать омерзительные глаза совершенно неестественного ведьминского цвета, которые сейчас блестели, как янтарь на солнце! Разодрать в клочки ее тщедушное тельце, в котором все же жизни и силы больше, чем в ее собственном, Хильдином, теле!

Определенно, боги жестоко пошутили, решив наделить эту трепетную девицу с Востока и красотой, и силой духа, лишив того же ее, коренную северянку и дочь ярла. И эта насмешка пребольно бьет по самолюбию, но, так как богов винить и ненавидеть нельзя, она с лихвой выплеснет эти чувства на чужестранку! Главное, выгадать подходящий момент!

А пока Хильде не остается ничего другого, как зло проводить взглядом Анифу и сопровождающих ее мужчин, который эта ситуация по непонятным для девушки причинам полностью, судя по всему, устраивала. И страдать от жуткой ревности и возмущения, от которых ее сердце заходилось в бешеном темпе, а в глазах неистово заплясали яркие пурпурные точки.

Тормод недоуменно переводил взгляд с одного мужчины на другого, что сидели перед ним за столом в горнице, и задумчиво постукивал подушечками пальцев по подлокотнику своего кресла. Высказавшись, они молчали. А сам ярл, право, был растерян как никогда.

Нет, не возмущен. И вряд ли так уж сильно удивлен. Несмотря на обострившуюся этой зимой катаракту, он, как и раньше, бдительно отслеживал все, что происходило в его вотчине, и не мог не заметить крайне интересные и примечательные дела, происходящие в его собственном доме.

Был поздний вечер. Как и некоторое время назад, он пригласил сероглазых братьев на семейный ужин — ему была приятна их компания — и они провели вполне себе мирные посиделки, за вкусной едой, хмельными напитками и размеренными разговорами. Сейчас все его домочадцы разбрелись, и лишь молчаливые служанки тихонько сновали по комнате, убирая со стола посуду и светильники, задувая свечи на ветвистых “рогах” канделябров и подметая пол. И старательно делали вид, что ничего не слышали из озвученного Свеном и Сигурдом.

Определенно, самоуверенности братьям было не занимать. Удивительно, что его подопечная Анифа умудрилась так долго продержаться под их натиском. Но…

Такого поворота событий Тормод определенно не ожидал. Решив не затевать между собой ссоры, отказавшись от соревнования и собственного эгоизма, братья совершили невозможное — согласились делить одну женщину на двоих. И, по словам мужчин, сама Анифа была не против данного факта, хотя, несомненно, страшно стыдилась этой не совсем обычной ситуации.

Но, что самое удивительное, воины не хотели быть на правах любовников. Они оба хотели стать мужьями молодой вдовы и покровителями ее детей. Согласно традициям, мужчина мог иметь жену, а при ней еще и наложницу, но чтобы наоборот…

— Что ж… — задумчиво проговорила Тормод, заставляя тем самым глаза мужчин заинтересовано заблестеть, — В давние времена подобное уже случалось.

— Вот как? — Свен явно воодушевился, — Когда? Где?

Хитро улыбнувшись, ярл решил немного подразнить младшего из братьев. Ведь было так забавно наблюдать за тем, как, поддавшись эмоциям, этот суровый воин с громкой славой порой реагировал, как сущий ребенок — шумно и ярко. И поэтому старик беззаботно, с легкой насмешливой улыбкой проговорил:

— Будучи бездетной в первом браке, богиня Арвил взяла в мужья смертного по имени Бёдмод. Это был красивый и умелый воин, покоривший ее сердце не только привлекательной внешностью и воинскими навыками, но и умелой игрой на свирели. Он ласкал и ее тело, и дух, и услаждал слух искусной музыкой. Но муж Арвил, темный бог Атли страшно ревновал свою супругу к смертному и, как только та забеременела, убил соперника, разделил его тело на множество частей и разбросал по всему миру…

— Что позволено богам, не позволено обычным смертным. К сожалению, но это так, — Свен заметно сник и пренебрежительно прищурился.