— Смысл есть! — заявила Хильда, тем самым признаваясь в своем проступке, — Я обличаю тебя! Показываю всем твое истинное лицо!

— Опять! — Анифа едва не застонала, — Ты снова взялась за старое! Дорогая, пойми! Нельзя найти счастья в том, чтобы делать других несчастными! Или рисовать несуществующую картинку! Если тебе нужна помощь — только попроси! Твои родные и все в этом месте готовы помочь тебе и поддержать в трудный момент!

— Но только не Свен! — выпалила в ярости Хильда, — И что он только в тебе нашел?! Смазливую мордашку?! Тугую дырку?! Почему ты и больше никто?!

Анифа в ужасе уставилась на разбушевавшуюся фурию перед собой. Она выглядела помешанной и нездоровой. Более того — сосуды в ее глазах лопнули, из-за чего белки глаз покраснели, и вызвали у Анифы привычное беспокойство из-за самочувствия молодой женщины. И все же та вряд ли приняла бы ее заботу. И поэтому, усмехнувшись, знахарка горько поинтересовалась:

— Например, ты?

О, да! Судя по распахнувшимся ресницам и рту, обескураженному личику и вспыхнувшему на скулах румянцу — Хильда определенно рассматривала свою кандидатуру в качестве предмета воздыхания воина из Рагланда.

Еёвоина. Еёмужчины.

Инстинкт собственничества вспыхнул в Анифе неожиданно и ярко. Нет, это была не ревность — она считала, что после всего она должна и может доверять своему любовнику. К тому же Хильда — это не та женщина, к которой Свен действительно может испытать интерес, даже короткий. Свену по нраву женщины страстные и при этом крепкие и выносливые, способные выдержать его напор и нрав. А не слабые и нервные особы с эксцентричным характером.

Но ей была неприятна одна мысль, что на дорогого ей человека посягает настолько низменная натура, как Хильда. Которая, между прочим, была замужем. И хотя супруг явно не уделял ей должного и необходимого внимания, она, ко всему прочему, была матерью. Вот что должен был быть у нее на первом месте! А не мерзкие интриги, порочащие честь и спокойствие ее и без того не всегда мирной и уравновешенной жизни.

— Ты хочешь его? — неожиданно для себя прошипела Анифа, подавшись к молодой женщине и максимально приблизившись к ней. — Хочешь Свена Яростного в свою постель? Хочешь, чтобы он обнимал тебя, целовал и вбивался между твоих ног, чтобы сама ты кричала и изнывала от наслаждения, не так ли?

Эти слова, которые было странно слышать из губ знахарки, неожиданно ошеломили Хильду, и она удивленно вытаращила на нее свои мутно-голубые глаза. Но та продолжила с тихой яростью:

— Не дай боги, Хильда, почувствовать на себе — каково это, ложиться с нежеланным и нелюбимым мужчиной. Выполнять все его прихоти, подчиняться каждому желанию. Не иметь и возможности воспротивиться ему, сказать что-то против, а потом — все равно улыбаться и стелиться мягким шелком у его ног, потому что иначе тебя накажут палками или плетьми по спине. Тебе скучно, не так ли? И ты привыкла получать все по первому зову и движению пальца.

— Не смей! — взвизгнула Хильда, но почему-то вдруг испугалась не пойми чего. Та привычная мягкость и аура добродушия, которая всегда окутывала Анифу, куда-то пропала, сменившись непривычной жесткостью и беспощадностью. Светло-карие глаза неистовы сверкали, а около рта залегли странные тени, делая выражение ее лица жестким и пугающим.

— Отчего же? — ухмыльнувшись, спросила Анифа неожиданно зло, — Разве я не права? Скажи мне — разве я не права?! Думаешь, за наши действия мы никогда не получим последствий? Думаешь, можно так просто и безнаказанно говорить все, что вздумается, а потом — мирно запереться в своей комнате и ждать нежных и трепетных признаний в любви?! Этого же ты хочешь? Чтобы Свен возник перед тобой с нежными словами и широко распахнутыми объятиями?! Да, он выбрал меня! Вместе со своим братом! Я чувствую их любовь и их заботу! И я счастлива! Я хочу, чтобы и ты испытала нечто подобное, но для этого надо быть хоть чуточку добрее к окружающим! Ты же изводишь своим характером и поведением своих родных и близких, плетешь мерзкие интриги и сейчас… что ты делаешь сейчас, Хильда?! На что ты рассчитывала?!

Хильда машинально отпрянула от рассвирепевшей женщины, но отчего-то, будто поддавшись какому-то колдовству, не отвела от ее красивого лица глаз. Теперь была ее очередь удивляться этому неожиданному и резкому выпаду — столь необычному и непривычному со стороны Анифы, всегда такой спокойной и уравновешенной. Та даже как будто выросла на несколько сантиметров и теперь давила своей силой и авторитетом. И знаниями, которыми она обладала, с легкостью читая души окружающих ее людей.

Но это только подтвердило ее домыслы — Анифа была ведьмой! Самой настоящей, а не выдуманной. Поэтому надо было ее опасаться, а не лезть на рожон…

Определенно, Хильда совершила ошибку, поддавшись своим эмоциям. Но и отступать ей было теперь нельзя! Ведь таким образом она признает свое поражение. А Хильда была не готова сдаваться! Поэтому она выпалила:

— Ты ужасна! Прекрати! Твое колдовство надо мной не властно!

— Колдовство? — кажется, Анифа искренне удивилась. И поэтому негромко рассмеялась, — О боги, Хильда! Это чушь! Хватить оправдывать свою глупость несуществующими способностями и силами! От них нет никакого толка! Разве, будь я ведьмой, не сделала бы все, чтобы мой муж остался жив? Разве потеряла бы я ребенка от Рикса?! Хильда, пойми! От страшного горя я сама чуть не погибла! Я будто забыла, что значит дышать и чувствовать, и когда я наконец-то вспомнила, каково это, ты зачем-то решила разрушить мое счастье! И почему?!

— Потому что ты его не заслуживаешь! — затравленно выпалила Хильда.

— Я заслуживаю его больше, чем кто-либо! — широко распахнув глаза, парировала Анифа и вдруг, резко выкинув вперед руку, схватила девушку за плечо, чтобы слегка встряхнуть. Хильда болезненно охнула и выпалила какое-то ругательство, — Но я никогда не хотела добиваться его через горе других! Я ни за что не пошла бы на это! И поэтому я благодарю богов за эту прекрасную возможность любить и снова быть любимой! И постараюсь упросить их дать и тебе эту возможность!

— Отпусти меня, сумасшедшая!

— Из нас двоих сумасшедшая здесь ты, Хильда… — горестно вздохнув, Анифа медленно разжала пальцы и опустила руку вниз, — Тебе нужна помощь… И хороший друг… Но для начала — прекрати сеять раздор и ненависть между нами. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Катись в преисподнюю! — выплюнула Хильда, отскакивая от нее, — Ненавижу тебя! И поэтому я не позволю Свену совершить эту глупейшую ошибку!

— А давай! — знахарка не удержалась и устало отмахнулась. — Если не боишься моей магии, коль ты в нее веришь. На запомни — боги видят и знают все. Способна ли ты пойти против них? Знаешь, мне даже интересно посмотреть! Однако…

Анифа выдержала красноречивую паузу, во время которой посмотрела Хильде прямо в глаза — долго и прямолинейно — и добавила:

— Будь осторожней. Я не одна. И никогда не была таковой. Поэтому — осторожней, Хильда. И смотри в оба.

И, поудобнее перехватив ручку корзины, женщина пошла в сторону крепостных стен. А Хильда, еще более ошеломленная последней фразой Анифы, осталась стоять столбом еще на несколько минут, не совсем понимая, что именно произвело на нее большее впечатление — слова женщины или ее эмоциональный порыв.

В любом случае, кое-что на шахматной доске изменилось. Пора было продумать новую тактику.

Анифа прекрасно осознавала, какое впечатление произвела на дочь ярла. Но не испытывала никакой радости или удовлетворения от этого факта. Наоборот — она была расстроена и раздосадована и считала, что зря поддалась на её провокацию.

Однако стоило ей переступить задние ворота и увидеть разворачивающееся на небольшой площади представление, неприятные мысли покинули ее, дав волю теплым чувствам и эмоциям.

Несмотря на то, что из-за оттепели тренировочная площадка в крепости была покрыта грязью и растаявшим снегом, воины и отроки Торхилда с удовольствием посвятили своё время собственным забавам — не только учебным боям, но и борьбе, в результате которой большая часть участников оказалась перемазана в земле и глине. Но это не умаляло хорошего настроения ни одного из присутствующих, и все они продолжали с удовольствием валить друг друга на землю, неистово хохоча и подтрунивая над поверженными противниками.