Он самый счастливый ублюдок на свете.

Он ожидал, что она будет кричать, сопротивляться и, возможно, бить его по яйцам.

Он и представить себе не мог, что его рот окажется там, где он сейчас находится: она охотно трется своей киской по его лицу, умоляя его заставить ее кончить.

Её нектар пачкает его лицо и стекает по щекам и подбородку, пока он поедает её. Он сосет её клитор, как будто это последний раз, когда он может это сделать.

Но этого не может быть. Просто не может.

Раньше у него были наброски плана. Но теперь, когда он попробовал ее на вкус…

Он ни за что не отпустит ее.

Он зарывается в ее киску, и она стонет так громко, что гром едва заглушает звук. Ее бедра обхватывают его лицо, крепко сжимая, но он с радостью умер бы, утопая в ее медовом соку.

Один палец едва помещается в ней, и его член болезненно бьется о штаны, когда он растягивает ее. Она перестает дышать, когда он вводит второй, ее пизда сжимается вокруг него, и он стонет.

— Ты такая узкая, — шипит он ей в бедро. — Как ты собираешься принять мой узел, детка? Я тебя разорву.

Он прижимается губами к ее клитору, лениво посасывая его, и она взрывается.

Она что-то бормочет, ее слова представляют набор "пожалуйста", "пожалуйста", "пожалуйста". Когда она приходит в себя, он лениво поглаживает ее клитор, языком вбирая в себя как можно больше ее восхитительных соков.

Его член настолько тверд, что может взорваться.

Он вынимает из нее пальцы и подносит их к губам, посасывая их, глаза его закатываются на затылок от ее вкуса.

Черт.

Она застонала, когда он направился к кровати и забрался на нее.

— Детка. Он прижимается поцелуем к ее губам, и она хмыкает.

— Хм?

— У тебя сегодня будет течка?

Она приостановилась.

— Если я возьму тебя сегодня, ты сможешь выдержать мой уход до восхода солнца?

Если у нее начнется течка, он не сможет взять её на своем узле. Ему нужно оставить ее через несколько часов, а он не сможет этого сделать, если будет заперт в ее влагалище.

— Я… я принимала подавляющие препараты, — вздохнула она. — Перед тем, как лечь спать.

Он усмехается. Конечно, принимала.

— И ты думала, что это удержит меня, милая?

Она неловко сдвигается с места, но он не шевелится, обнимая ее лицо ладонями.

— Мы с тобой оба знаем, — мурлычет он, — что подавляющие средства останавливают только. Но не влечение.

Она пытается вырваться, но он держит ее крепко, перекидывая бедро через ее бедро.

— Ты ведь не станешь больше отрицать нас, Элли?

От его слов она почувствовала резкий запах и застонала.

— Не сегодня, нет, — шепчет она.

Он насмехается.

— Не сегодня, — шепчет он. — Но утром ты будешь. Моя милая Омега. Ты всегда так хорошо умеешь обманывать себя.

Он поражен, но не удивлен, когда она бьет его по щеке.

— Пошел ты, — шипит она, с трудом удерживаясь в его хватке.

— Так и будет, — рычит он, вдыхая ее сладкий запах. — Но только если ты будешь хорошей девочкой.

Еще одна пощечина, и ему удается схватить ее за руки и прижать их к голове.

Это невероятное умение в темноте, правда. Она должна быть впечатлена.

Но она упряма, как никогда, теперь, когда она освободилась.

— Ты — ублюдок, — шипит она, приподнимая губы и прижимаясь к его эрекции. Её сок пачкает переднюю часть его брюк, и он стонет.

— Да, — соглашается он. — Худший вид монстра. Но тебе, похоже, это нравится.

Она выгибает спину, ее мокрая киска растекается по его передней части тела. — Мне ничего в тебе не нравится, — задыхается она, ее тон далеко не убедителен.

— Я могу назвать несколько вещей, которые тебе нравятся во мне, — шепчет он в ответ, его губы касаются её шеи. Он нежно целует ее мягкую кожу, и вскоре она уже стонет, безрассудно прижимаясь к нему.

— Черт, — простонал он. — Ты намочила нас обоих, детка.

Вспыхивает молния, и он видит в свете ее совершенное тело, отверстие ее влагалища, блестящее от смазки. В ее глазах читается голод, а нежный ротик слегка приоткрыт в предвкушении. Она борется с его хваткой, и он освобождает одну из ее рук, когда она тянется к члену, сильно сжимая его.

В комнате снова становится темно.

Он глубоко стонет, и она сжимает его сильнее.

— О, черт, — шепчет она. — Ты такой большой. Я никогда…

И он с триумфом осознает, что она никогда не была с другим альфой.

— Моя, — рычит он, отпуская ее вторую руку. Она садится и тянется к нему, притягивая его для очередного поцелуя, языком слизывая с его рта свои соки.

Его девочка определенная грязная.

Ее руки тянутся к его рубашке, и он срывает ее, бросая на пол. Холодные пальцы пробегают по его груди, ощущая каждый мускул, скрывавшийся под хлопчатобумажной одеждой.

Она не замечает ухмылки на его лице, одобрительно хмыкает, глядя на его скульптурное тело.

Но вдруг она берет себя в руки, отталкивает его назад на кровать и садится на него верхом. Его руки находят ее бедра и крепко сжимают, пока его Омега берет то, что хочет.

Она — дикая, необузданная тварь.

Может быть, это буря, маскирует ее грехи, когда она получает удовольствие от заключенного.

Ее заключенный.

Она одержимая женщина, позволяющая своим низменным инстинктам взять верх, исследуя его тело.

Его запах возбуждает ее, смесь перца и цитрусовых воздействует непосредственно на её влагалище. Ее тело горит, когда она садится на него, прижимаясь к его эрекции.

Она мучает его, и ей это нравится. Его член становится твердым под брюками, когда она вводит своей киской вверх и вниз по его пульсирующему члену.

Вот что он получает за то, что является навязчивым сукиным сыном.

Вот что он получил за то, что изводил ее смс-сообщениями и заставлял кончать по телефону только от одного звука его ебаного голоса.

Это наказание за то, что он использовал свое влияние и заставил ее раскрыть секреты, которые она пыталась похоронить.

Это наказание за то, что он разрушил ее гребаную жизнь.

Может быть, она произносит последнюю фразу вслух, потому что он так больно сжимает ее бедра, что она понимает, что на них появятся синяки.

— Тогда накажи меня, — шипит он. — Заставь меня заплатить, Омега.

Она на мгновение отстраняется от него, стягивает с него брюки, чтобы прикоснуться к нему.

Ой.

Он теплый, как сталь, и рука Элли не может обхватить его. Она проводит по кончику большим пальцем, и он вздрагивает, задыхаясь от ее прикосновения.

Да. Она могла бы привыкнуть к этому.

Сидя над ним, она медленно ласкает его, позволяя своему кулаку бегать вверх и вниз по всей его длине, крепко сжимая его массивный член.

— Черт, — шипит он, — Элли…

Она не может больше ждать. Опираясь на него, она вводит его кончик в себя, а затем медленно опускается на него.

— О, — задыхается она, двигаясь так осторожно, как только может, чтобы принять его обхват. Она намокла, её слизь служит прекрасной смазкой, когда она, наконец, опускается до конца, его член дергается внутри нее.

Ее влагалище сжимает его, и он стонет.

Она могла бы кончить вот так, сжимая его член своими внутренними стенками, но она знает, что есть гораздо лучшие способы.

Она медленно двигает бедрами, заставляя его член войти в нее.

Это прекрасно.

Она благодарна, что буря заглушает ее стоны. Она использует его член, подпрыгивая на нем, беря все, что ей нужно, яростно теребя свой клитор.

Она использует его, и это невероятное ощущение. Он что-то стонет, возможно, ее имя, но ей все равно. Все ее силы направлены на то, чтобы головка его члена ударила по чувствительной точке глубоко внутри нее.

Но ему не терпится, и он резко приподнимает бедра, входя в нее. Ее тело сотрясается от напряжения, и она не может сдерживать стоны, срывающиеся с ее губ.