— Элис, где ты? — зовет он.

Я не могу увидеть, как он хмурится, не получив ответа, — могу лишь представить. Он идет через холл и появляется в кухне, в уличных туфлях и с озабоченным лицом, которое при виде меня, сидящей за столом, мгновенно разглаживается.

— Вот ты где, — говорит он, и в его голосе слышится улыбка. Он наклоняется поцеловать меня, я уворачиваюсь. — Что такое? — спрашивает он тревожно.

— Кто ты, Лео?

Кровь мгновенно отливает от его лица, и я уже порываюсь вскочить и усадить его, однако остаюсь на месте и бесстрастно наблюдаю, как он хватается за спинку стула и тяжело облокачивается на него, отчаянно пытаясь вернуть самообладание.

— Как ты мог? Как ты мог скрывать от меня нечто настолько… настолько ужасное, кошмарное? — говорю я, сердясь, что не могу найти других слов, кроме «ужасное» и «кошмарное», для произошедшего наверху. — Как ты мог надеяться, что я не узнаю?

— Кто тебе сказал? — спрашивает он так тихо, что я с трудом его слышу.

— Соседи. — Мне все равно, что это неправда. Я расскажу ему про Томаса Грейнджера, когда разберусь в его обмане до конца.

Он поднимает на меня глаза; сквозь муку на его лице пробивается изумление.

— Соседи сказали?

Я выдерживаю его взгляд:

— Да.

— Но… — Он проводит рукой по волосам, продолжая другой держаться за стул. — Кто именно?

— Какая разница? — нетерпеливо отвечаю я. — Как ты мог врать мне, Лео?

— Я… я… — Он чуть не плачет, и я пугаюсь и немного смущаюсь. Наверное, он очень боялся, что я узнаю. Но я не могу простить его; не сейчас.

— И что еще хуже, ты врал насчет меня, а не только мне.

— В смысле? — бормочет он.

— Ты сказал Бену, будто я согласна тут со всем этим жить, потому что так я смогу сохранить коттедж в Харл­стоне.

Лео так долго смотрит на меня, что я уже начинаю думать, не собирается ли он откреститься от всего или сказать, что Бен не так понял. Проходит целая вечность, и наконец он выдвигает стул, за который держался, и опускается на него.

— Прости меня. — Судя по облегчению на его лице, он рад, что все вышло наружу.

— О чем ты думал? Надеялся, что я не узнаю?

Лео разглядывает свои руки.

— Нет, я понимал, что ты узнаешь. Но надеялся, что успею сказать тебе раньше.

— И когда ты собирался мне сказать?

— Я… я хотел, чтобы ты сначала тут немного освоилась.

— Почему?

— Чтобы тебе труднее было отказаться. Потому я и не сказал тебе перед покупкой дома. Я знал, что ты откажешься тут жить, а мне, — он поднимает на меня глаза, — очень хотелось.

— Настолько сильно, что ты готов был закрыть глаза на убийство женщины?

— Дом уже не тот, Элис. Была перепланировка, ремонт, и наверху все изменилось.

Я хлопаю ладонью по столу:

— Это абсолютно тот же дом! Не понимаю, как ты этого не видишь. Это по-прежнему тот самый дом, в котором произошло убийство!

Он беспомощно пожимает плечами, что меня совсем не успокаивает.

— Ну, наверное, я просто могу с этим жить. Может, я бесчувственный, но меня это особо не беспокоит, если честно. И я помню, как однажды, когда в разговоре прозвучало, что в твоем коттедже, раз ему двести лет, наверняка кто-то умирал, ты ответила, что тебя это не беспокоит.

— Большая разница, если человек спокойно умирает в своей постели в преклонном возрасте или если его зверски убивают в тридцать восемь лет!

— Мы не можем знать наверняка, что происходило в домах, где мы живем. Может, в коттедже в Харлстоне тоже кого-то убили.

Меня бесит, что в его словах есть логика.

— Допустим, кто-то позвонил бы тебе и сказал: «Привет, я только что обнаружил, что пятьдесят лет назад в твоем коттедже произошло убийство», то ты бы тут же сбежала оттуда, ни дня бы не осталась?

Я колеблюсь. Я люблю свой коттедж. Лео, заметив это, напирает:

— Ты бы все равно осталась, так ведь? Не продала бы его.

— На самом деле нет, продала бы. Пятьдесят лет — слишком недавнее прошлое.

— Я тебе не верю, — отвечает он, растирая лицо руками.

Во мне снова поднимается ярость.

— Почему ты переводишь стрелки на меня? И с каких это пор ты мне не веришь? Это не я налажала, Лео, а ты!

— Я знаю и прошу прощения. — Он тянется к моей руке, но я убираю ее.

— Что подумали наши гости в субботу, когда я предлагала показать им наши переделки наверху? Они думали, что я знаю об убийстве!

— Ну, я не ожидал, что ты начнешь тут все показывать.

— Ты поэтому не хотел звать гостей, так ведь? — Я встаю, желая оказаться подальше от него. — Боялся, как бы кто не упомянул об убийстве? — Отхожу в другой конец кухни, прислоняюсь к рабочей поверхности. — Не понимаю вообще, как ты надеялся все это замять.

Лео поднимает руки, призывая меня выслушать.

— Я не надеялся. Я собирался сказать тебе, дождавшись подходящего момента.

— А до тех пор — ничего, что люди считали меня бессердечной сукой?

— Я уверен, никто так не думал.

— Тамсин думала.

— Рыжая?

— Я нечаянно услышала, как она сказала, мол, неужели меня это не волнует. Но я тогда не имела понятия, о чем она. А теперь понимаю.

Лео вздыхает:

— Что ты хочешь делать?

Схватив тряпку, я начинаю протирать стол, хоть он и так чистый.

— Я не могу здесь оставаться, по крайней мере пока.

— Можем пожить в отеле несколько дней.

— А потом что? Вернуться сюда и сделать вид, будто убийства никогда не было?

Он дергает плечом.

— Нет. Не сделать вид, что его не было. Но, может быть, принять тот факт, что оно было, и жить дальше. Я думаю, ты должна дать дому шанс, Элис.

Я прекращаю вытирать стол и поднимаю на Лео глаза.

— В каком смысле?

Он подается вперед, не отрывая от меня взгляда:

— Создать новые воспоминания. Быть счастливой здесь.

Я не могу сдержать возмущения:

— Счастливой здесь? Как это возможно? — Я рассерженно швыряю тряпку в белую эмалированную раковину. — Ее звали Ниной, Лео!

— Я знаю и еще и поэтому не хотел тебе рассказывать. — Он говорит спокойно, рассудительно, желая снизить накал. — Ты ведь совсем недавно приняла решение попытаться оставить прошлое позади и уехать из Харлстона; я опасался, что ты передумаешь. Ты так правильно сделала, что согласилась переехать сюда. Мы могли бы переступить через это? — Он ждет ответа, но я молчу: его слова насчет новых воспоминаний попали в цель. Лео снова трет лицо руками. — Что ты хочешь? Вернуться обратно в Харлстон? Хочешь, чтобы я выставил дом на продажу и снял квартиру в Лондоне, пока он будет продаваться? Потому что это, очевидно, и следует сделать — я не могу кататься из Харлстона в Бирмингем каждый день. Мне нужно жить в Лондоне в рабочие дни и видеться с тобой по выходным — иногда, как раньше, до переезда сюда. Ты этого хочешь?

Он сидит и ждет. Тонкие бороздки вокруг его глаз сейчас кажутся глубже. Я не в силах ответить; я хочу все, что он предложил, и не хочу ничего. Я не хочу оставаться — и не хочу уезжать. Я хочу, чтобы он ушел, — но если я намерена остаться в доме хотя бы на сегодняшнюю ночь, то не хочу быть одна. Единственное, что я сейчас знаю наверняка, так это то, что я не хочу быть рядом с Лео. И рядом с комнатой наверху.

Я направляюсь к двери.

— Я не знаю, чего хочу, — сухо отвечаю я. — И пока я думаю, буду спать в своем кабинете.

Лишь застилая постель в кабинете, осознаю, что не спросила, почему он так хотел купить этот дом.

Глава 13

– ПОЧЕМУ ТЫ ТАК ХОТЕЛ КУПИТЬ ЭТОТ ДОМ? — спрашиваю я Лео на следующее утро.

Мы стоим на кухне. Тут идеальная чистота, потому что вчера вечером никто из нас не стал ужинать. Слабый утренний свет отражается от мраморных поверхностей.

— Что, прости? — Вид у него усталый, а у меня тем более.

— Вчера ты сказал, что не стал говорить мне об убийстве перед переездом, потому что знал, что я откажусь, а тебе очень хотелось получить этот дом. Вот я и спрашиваю, почему ты так хотел его купить? Он хорош, но не настолько, чтобы нормальный человек закрыл глаза на убийство. — Я знаю, что это звучит обидно, но я почти не спала и валюсь с ног от усталости.