С давних пор Орлов имел привычку – когда он не знал, что делать, он ехал кататься. Выезжал он на великолепном своём жеребце Свирепом, которого в Шлиссельбурге знали все, или, если ему совсем уж невмоготу становилось видеть людей – в карете, окружённый лакеями со всех сторон.

Карета мчалась вперёд, Орлов, не разбирая дороги, смотрел, как мелькают огни и лица за окном. Улицы Шлиссельбурга проносились мимо него и исчезали одна за другой, сливаясь в одну бесконечную вереницу портиков, капителей и колонн. Иногда карета сворачивала в узенькие проулки, где почти что не было людей – и тогда стены домов нависали над ней со всех сторон, а Орлову казалось, что они вот-вот обрушатся на него.

– Гони на проспект! – кричал он.

Кучер, выругавшись тихонько про себя, выполнял приказ – здесь уже было множество людей, и нужно было внимательнее следить за ездой.

Карета вылетела на Центральный бульвар и пронеслась несколько десятков метров. Потом раздались крики:

– Дорогу! Дорогу графу Орлову!

Орлов и не подумал бы обращать на них внимание, если бы карету не тряхнуло так, что его не подкинуло бы до самого окна. Будто во сне Орлову почудилось в полумраке улицы знакомое лицо и хрупкий, взлетающий в воздух, силуэт.

– Ксения! – не дожидаясь, пока карета остановится, Орлов распахнул дверь и выпрыгнул из неё.

Он приземлился от девушки всего в паре шагов и поначалу не поверил самому себе.

– Ксения… – непрошенные слёзы навернулись на глаза, когда он увидел бледное усталое лицо. Потянувшись к девушке, Орлов обнял её и прижал к груди, уложив головой на плечо. Ему было всё равно в этот миг, что вокруг уже собирались десятки людей. Всё равно, что все они смотрели на него.

– Ксения, это правда ты?..

Ксения осторожно моргнула, затем приоткрыла глаза.

– Капитан? – девушка так же растерянно смотрела на него.

– Ксения… – к горлу Орлова подступил ком.

Ксения осторожно тронула плечо, и тут только Орлов понял, что произошло.

– Дорогу! – рявкнул он и рванулся вверх, увлекая Ксению за собой.

– Капитан, подож…

Не слушая вялых протестов, Орлов поднял её на руки и понёс на бульвар. Уложил на скамью и принялся гладить по волосам.

– С вами всё хорошо?.. – спросил он. Говорить удавалось с трудом. Орлов и сам не думал до сих пор, что мог настолько скучать.

– Да… всё… – Ксения поднесла руку к виску и тут же закусила губу, пожалев, что только что качнула головой.

Орлов смотрел на неё, пытаясь запечатлеть в голове каждую чёрточку лица. Протянув руку, кончиками пальцев провёл по щеке.

– Простите… – сказал он растерянно, – простите за всё…

Ксения молчала. Взгляд её наконец сосредоточился, кажется, она тоже начинала понимать, что произошло.

Ксения резко села, удерживая голову руками с двух сторон.

– Простите и вы. Мне пора домой.

– Позвольте, я вас подвезу. К тому же, вам нужно к врачу.

– Мне не нужно к врачу. Я живу на одном этаже с врачом.

Ксения опустила ноги на тротуар и встала. Орлов секунду молча наблюдал за ней, а затем поднялся следом. Ксения уже шагнула прочь, и Орлов повторил этот шаг.

– Вы живёте в гостинице?

– Нет, в доходном доме, – Ксения в растерянности замерла. Больше всего она хотела остаться и ещё немного побыть рядом с Орловым – и так же сильно хотела немедленно сбежать от того, кто снова причинил ей боль.

– Почему вы отказались остановиться у меня?

Этот вопрос заставил Ксению окончательно вспомнить всё. Она решительно шагнула прочь.

– Простите, граф, я в самом деле спешу.

Не обращая внимания на звон, стоявший в ушах, она снова направилась в сторону переулка, но уже в полумраке боковой улочки Орлов снова нагнал её.

– Позвольте, я вас провожу.

– Я знаю дорогу и могу постоять за себя.

– Ксения! – Орлов схватил её за локоть и развернул к себе лицом. Ксения казалась призраком – прозрачным и бледным. – Мне нужно с вами поговорить! Я… Это важно для меня, Ксения.

– Говорите, – тихо сказала Ксении, чувствуя, как решимость покидает её.

– Не здесь, Ксения… – Орлов на секунду замолк. – Вы устали, я понимаю. Вы не готовы говорить со мной прямо сейчас. Это я тоже могу понять. Приходите завтра в Лиловый сад? Я очень вас прошу, Ксения.

– Не знаю, – Ксения сглотнула.

– Прошу. Я буду вас ждать.

Ксения чувствовала, что ещё секунда – и она ответит: «Да!» – но именно этого делать было нельзя. И потому она лишь развернулась и почти что бегом бросилась прочь.

Доходные дома с невероятной скоростью вырастали во всех районах портовой части города. Были здесь дома, предлагавшие аренду квартир как людям с весьма толстым кошельком, так и тем, у кого наличие средств предполагало некоторые трудности в ожидании следующей зарплаты, чиновникам низших категорий с довольно небольшим жалованием. В подобных домах квартиры сдавались по выше обозначенным причинам с различной оплатой за месяц, и удобства предлагались в зависимости от этой оплаты. Посему в любом таком доме жила своего рода смесь разных по нраву, не соединенных никоим образом съёмщиков, объединённых только выгодой в месторасположении: квартиру старались выбирать поближе к месту работы.

Существовали и другие доходные дома, привлекающие богачей, которым был необходим всевозможный комфорт. Там квартиры оборудовались все новыми печами, предлагалась удобная планировка, различия были только в количестве комнат и виде из окон.

В доме, где обосновалась Ксения, двор-колодец был до такой степени узок, что не хватало места для никаких служебных строений — ни для сараев, ни для кладовок, поэтому когда дрова доставлялись телегами с лесоскладов, моментально дворники несли их по квартирам, чем было обусловлено состояние перманентного беспорядка в жилых помещениях. В здании насчитывалось семь этажей, а в том, что стояло напротив — восемь, так что в квартирах, смотревших окнами во двор, царила постоянная полутьма.

На приземном этаже разместились лавки, на следующем — канцелярии и приемные кабинеты. А далее до чердака шли квартиры — с каждым этажом цена наема падала. На улицу смотрели окна только западного фасада дома — и то видом из них являлся порт.

В доме были лифты и даже телефоны — но находились телефоны на первом этаже, так что тех, кто жил выше, вызывали для разговора в комнату консьержа. Он же занимался и тем, что развозил жильцов на лифте, и за это с каждого взималась дополнительная плата в два рубля в месяц.

Ксения снимала мансарду. Кроме неё в этой же мансарде располагалось ещё три квартиры — ту, что справа, занимал мелкий чиновник с матушкой, слева — фельдшер с супругой и двумя сыновьями, и напротив — изготовитель перчаток. Всем трём было не по карману давать тридцать пять рублей в месяц самим, и они пускали в одну из своих комнат студентов Высшего Училища Кораблестроения и Космоплавания, корпуса которого стояли неподалеку. С одного студента брали шестнадцать рублей, с двоих — двадцать. В плату входили влажная уборка раз в неделю и кипяток два раза в сутки.

Все обитатели дома имели собственные привычки и странности. Ни с кем из них за месяц, проведённый в доме, Ксения сблизиться так и не смогла. Она, однако, не соврала — и на одном этаже с ней в самом деле жил фельдшер, к которому, впрочем, Ксения заходить не стала.

Обменявшись парой коротких фраз с швейцаром, который хотел знать, когда Ксения заплатит за следующий месяц, она поднялась к себе и, сполоснув лицо водой, отстаивавшейся на окне, попыталась заснуть.

Сон, однако, не шёл. Мысли снова и снова возвращались к Орлову, с которым, без сомнения, ей не следовало видеться больше никогда.

Ксения понимала, что с начала и до конца вела себя, как идиотка. Орлов предупреждал её, что у него кто-то есть, что он никогда не откажется от неё. И теперь, предлагая встретиться, он снова ничего не обещал… И всё же… Всё же у капитана было такое лицо…

Ксения закусила губу и перевернулась на другой бок.