Дирк взял свой бокал и вручил третий Саше.

– За Марголисов, – провозгласил Гедалия и приступил к напитку. Когда он допил и вздохнул, обнаружил Сашу все в той же сгорбленной позе, с какой тот брал бокал. – Что не так?

Саша выдержал недолгую паузу и заговорил, не поднимая глаз.

– Есть кое-какие моменты. Дело даже не в том, что вы навязываете мне потребительское отношение к женщинам, монополизируете рынки, насилуя детей партнеров у них на глазах, дурите их, оставляя ни с чем, хотите, чтобы я гордился своими предками-убийцами. Нет, все это ужасно, но не вижу смысла объяснять вам, почему, ведь вас в этом точно не переубедить и вы не остановитесь. – Он поднял настороженный взгляд. – Просто я не хотел бы до конца своей жизни быть вашим рабом, потому что в моих жилах течет ваша кровь. Да, я отработаю обещанное, отдам вам все старые патенты, наработки, что только попросите, но… – Он покачал головой. – Я не буду, как собачка, прибегать по каждому вызову и сидеть на коротком поводке. Не примите сказанное близко к сердцу, – в столь почтенном возрасте это опасно, хотя, уверен, в вашей грудной клетке сердца периодически меняются, – но я лишь устанавливаю свои границы, ведь… – Саша перевел насмешливый взгляд на Дирка. – Как правильно заметил мой папочка, я надежный, но не простой партнер.

Он встал и поставил бокал на стол.

– А еще я не пью.

Принц развернулся и вышел из кабинета.

На лице Дирка заиграла удовлетворенная улыбка.

– Я же говорил, его не впечатлят ни вино, ни твоя речь, ни предложение поохотиться. Вероятно, не один я теряю хватку в проведении переговоров.

Гедалия вскинул густую седую бровь и спрятал бутылку обратно в мини-бар.

– Он очень похож на него, не находишь?

– Ты о…

– Да. Эти благородство, доброта, самоотверженность, принципиальность, смехотворная вера в правое дело, неподкупность. – Гедалия передернулся. – Сочетание всего худшего, что может быть в слабом человеке. И все от Люка, черт побери.

– Что поделаешь? Характер человека – это результат не только его воспитания и детства, но еще и генов.

– Что толку от подавляющего процента наших корней? Он практически не похож на нас. Даже внешне пошел в Люка. Я словно смотрю на его перерожденное воплощение. А зная, кто и как воспитывал Сашу, пока его мать спала со всеми мужчинами, которые только интересовались ею, а бабка не вылезала из лаборатории, потихоньку поедаемая Альцгеймером, будет непросто его перевоспитать и подстроить под новые реалии. И все ты виноват.

– Нужно было начинать раньше, но кто ж знал, что он так быстро сформируется как личность. Александр в свои восемнадцать до сих пор вряд ли понимает, какой он человек.

– Да что мне твой Александр? – прикрикнул Гедалия. – Еще раз услышу об этом мужеложнике от тебя не в контексте работы…

– И что? – спросил Дирк невозмутимо, с нотками угрозы в голосе.

Гедалия перевел дух и продолжил более спокойно:

– Саша помнит, кто его воспитал?

– Кажется, нет. После взрыва и излучения он многое забыл.

– Точно не помнит?

– Мы ставили эксперимент. Он не узнал ее.

Гедалия успокоился.

– Нужно было убить ее сразу. Она слишком много знает.

– Убьем, если понадобится, но я пока не спешу.

– Из Саши так и сочатся гордость и чувство собственного достоинства. Качества хорошие, но только если направлять их в нужное русло, а не использовать в качестве меча против тех, с кем следует сотрудничать. А так забавный мальчишка. Все разногласия можно решить, если заинтересовать его нашей жизнью и показать все плюсы.

– Думаешь?

– Уверен. Да, покапризничает немного в самом начале, будет показывать свой характер, но я знавал таких – порядочных, гордых и принципиальных. Пьяные, под веществами в объятиях проституток они с удовольствием валялись, стоило лишь выбрать подходящий момент. И после они становились очень податливыми, сотрудничать становилось легко. Вот увидишь: с ним будет то же самое. Ему шестнадцать лет, и он богатый, умный парень, наследник Марголисов, который может позволить себе столько, сколько, уверен, он еще даже не представляет. Никуда от нас не денется. Просто нужно сделать так, чтобы ему понравилось с нами работать.

– Ключевые его качества, как ты и перечислял, – умный и гордый, – отметил Дирк. – Они не сочетаются с той жизнью, которой ты хочешь его заманить.

– О, заниматься этим будем мы вместе. Но ты знаешь его лучше. Тебе виднее, как им манипулировать. Хоть это можно доверить тебе с полной уверенностью в успехе?

Дирк выглядел добродушным, но в его глазах сверкали молнии.

– Я еще не провалил ни одной сделки. И эта, как и сделка с Айзеком, не станет исключением.

Он направился к выходу, когда услышал:

– И да, сын. Закажи мне кого-нибудь лет пятнадцати. Ты знаешь, как я люблю.

– Чем старше становишься, тем младше твои пассии и тем меньшим опытом они обладают.

– О, перестань читать мораль, – махнул рукой Гедалия. – Ты сам недалеко ушел.

– Мне, в отличие от некоторых, не приходится платить неустойку за причинение вреда человеку и покрывать страховку.

– У меня достаточно денег, чтобы переломать девушке каждую косточку и оплатить лечение так, что ей не придется больше работать.

– Потому что с переломанными костями ей грозит только больничная койка?

– Не строй из себя святого, Дирк. Ты, может, и пальцем никого не тронул, но слил столько денег в войну просто ради удовольствия, что демоны в аду аплодируют тебе стоя. Это нецелесообразно, необдуманно и глупо. Как и сливать пятьдесят миллионов на секс с каким-то белобрысым слюнтяем.

Дирк стиснул зубы, опустив презрительный взгляд.

– Хорошо, я найду тебе жертву. Но давай без насильственных порывов. Хотя бы потому что скоро ни одна куртизанка ни за какие деньги не залезет к тебе в постель.

– Постараюсь держать себя в руках. Я напишу тебе насчет охоты. Позаботься о том, чтобы наш капризуля явился. Ах, и кстати, – вздохнул он, – после казино вручи ему тот подарок от меня. Уверен, ему понравится.

Саша ждал Дирка у лестницы на первый этаж.

– Он псих.

– Еще какой, – Дирк спрятал руки в карманах брюк. – И чтобы сотрудничать с таким, нужно быть с ним на одной волне.

– Говоришь о нем как о партнере.

– Трудно представить его ближе после того, что он сделал.

– Что он сделал?

– Задушил мать на моих глазах, когда мне было одиннадцать.

Саша почувствовал, как в нем что-то дрогнуло. Дирк криво улыбнулся, но в его взгляде сквозила печаль.

– Она была его двоюродной сестрой. Очень отличалась от других Марголисов. Была слишком честной и добродушной.

– У Марголисов принято жениться на родственниках? – засквозило в голосе Саши отвращение. – Полагаю, для сохранения чистоты крови и денег семьи?

– Именно. Но женились и выходили замуж не за родных братьев и сестер. Двоюродных, троюродных. У мамы не было шанса отвертеться от брака. Аврора, твоя бабушка, должна была стать женой Гедалии, но ее не устроила перспектива стать инкубатором, служанкой, секс-игрушкой и грушей для битья, поэтому она вышла замуж за Люка Крауса. Спасла себя и обрекла мою мать.

Он вышел вперед и, придерживаясь за перила, начал медленно спускаться.

– Если считаешь меня чудовищем, то Гедалия – это дьявол во плоти.

Саша из вежливости и жалости выдержал паузу.

– Я могу идти?

– Сразу после подарочка от Гедалии. Он очень старался, выбирая его. Оставил в комнате.

– Спасибо, но я пас.

Дирк преградил ему путь.

– Во-первых, мы договаривались посидеть в казино. Во-вторых, ты не имеешь права отказываться от подарка Гедалии. И никто не имеет. Он – старик вспыльчивый. Злить его бестактным отказом не стоит.

Саша сжал губы в негодовании.

– В комнате, говоришь? Хорошо, я мигом.

Он прошел мимо Дирка, едва коснувшись его плеча, и двинулся к гостевой комнате. Зайдя в нее, он не обнаружил ничего, что было похоже на подарок. Он накинул на руку пальто и взял со стола новую бутылку воды. Сделав пару глотков, он услышал за спиной шорох и резко обернулся.