Уже с V в. до н. э. у меотов распространяется гончарный круг, что позволяет говорить о выделении гончарства в особое ремесло. Это существенно отличает меотов от скифов и сарматов, у которых даже на позднем этапе их развития гончарный круг не был известен. Серая гончарная керамика меотского производства разнообразна по формам. Одни из них местного происхождения, другие подражали боспорским. Помимо меотских памятников, меотская гончарная керамика достаточно часто встречается в сарматских погребениях, что говорит о ее производстве не только для собственных нужд, но и на продажу.

Близость боспорских городов способствовала интенсивной торговле меотов с античным миром. Предполагают даже, что на Елизаветинском городище существовала боспорская торговая фактория. Тесные контакты с греками привели к значительной эллинизации местного населения. Особенно это коснулось синдов — меотского племени, территориально примыкавшего к Азиатскому Боспору, а при Спартокидах включенного в состав Боспорского царства.

Достаточно высокому уровню экономического развития соответствовал и уровень развития социальных отношений. У синдов уже в V в. до н. э. наблюдается значительная имущественная и социальная дифференциация, у других меотских племен она заметна главным образом с IV в. до н. э. Именно в IV–III вв. до н. э. идет активный процесс классообразования, происходит создание союза или союзов меотских племен, активно воевавших с Боспорским царством.

Археологические источники позволяют проследить постепенное проникновение в меотскую среду начиная с III в. до н. э. ираноязычных сарматских племен, процесс их ассимиляции местным населением и вместе с тем все возрастающую сарматизацию меотской культуры. Во II–I вв. до н. э. археологами наблюдается интенсивное оседание сарматов среди меотского населения, что привело к выделению богатой полукочевой сарматской или смешанной сарматско-меотской верхушки общества, господствовавшей над рядовым меотским населением, подвергшимся сильной сарматизации.

Только благодаря изучению археологических источников (письменные источники отсутствуют) исследователям удается раскрыть историю и культуру древнего автохтонного населения центрального Кавказа. Это носители кобанской археологической культуры, постепенное развитие которых прослеживается с эпохи поздней бронзы до сарматского времени, а в горных районах — до раннего средневековья. Происхождение кобанской культуры и ее носителей пока окончательно не восстановлено. Что касается их судеб, то большинство кавказоведов придерживаются мнения, что эта древняя кавказская этническая общность являлась мощным субстратом в последующем формировании почти всех современных народов Северного Кавказа.

Господствующими типами хозяйства в ареале кобанской культуры были земледелие и скотоводство особой формы, обусловленное вертикальной зональностью Кавказского региона. Население вело оседлый образ жизни. Лишь для горных районов был характерен отгонный тип животноводства с постоянно действующим циклом сезонного перегона скота из высокогорной в предгорные равнины и обратно.

Богатство металлом горных районов Кавказа способствовало развитию бронзолитейного производства. Расцвет металлообработки бронзы приходится на конец II — начало I тысячелетия до н. э. Археологические источники говорят о высоком уровне технологии и техники обработки бронзы, сурьмы, серебра в это время. Продукция кобанских бронзолитейщиков расходилась далеко за пределы Кавказа. Она известна на западе, в средней и Юго-Восточной Европе, в Северном Причерноморье, нижнем Подонье и Поволжье. С другой стороны, устанавливаются и обратные связи, которые фиксируются по находкам выразительных металлических предметов из Восточной и Средней Европы. Но наиболее тесными были контакты со степными кочевниками Северного Причерноморья, для которых, как уже было сказано выше, кобанцы изготавливали бронзовые предметы конского снаряжения и некоторые формы оружия. Этому во многом способствовали походы киммерийцев, а затем и скифов через Кавказ в страны Переднего Востока. Со скифами исследователи связывают особенно бурный прогресс в развитии железной металлургии у племен кобанской культуры в VII — начале VI в. до н. э. Именно скифские походы способствовали ускоренному освоению производства из железа особенно необходимых предметов и в первую очередь — железного оружия новейших образцов.

В результате тесных контактов, военных и мирных, между носителями кобанской культуры, с одной стороны, и скифами — с другой, в VII–VI вв. до н. э. происходил процесс «скифизации» кобанской материальной культуры. Однако это был лишь внешний налет, тогда как в основных чертах она сохранила свой местный облик.

Довольно сложная картина наблюдается в территории центрального Кавказа в сарматский период (III в. до н. э. — III в. н. э.). Археологические материалы, накопленные за два последних десятилетия, позволяют выявить существенные различия между памятниками предгорной и равнинной зон, с одной стороны, и горной — с другой. Стало достаточно очевидным, что в предгорной равнинной зоне происходил процесс проникновения ираноязычных кочевников и оседания их там на землю. В горной же зоне сохраняются старые традиции в погребальных сооружениях, обряде и инвентаре, т. е. в сарматскую эпоху в горных районах центрального Кавказа продолжали обитать местные племена — прямые потомки древних кобанцев.

В предгорной и равнинной частях Кавказа для III–I вв. до н. э. отмечаются две группы памятников — восточная и западная. В восточной группе влияние сарматов гораздо менее заметно, чем в западной. Предполагается, что территория именно западной группы была более подвержена в это время оседанию ираноязычных кочевников. Пришлые ираноязычные племена не жили изолированно среди местного населения, а смешивались с ним.

Не менее интересные выводы позволяют сделать археологические источники, относящиеся к позднесарматскому периоду. В частности, можно предположить, что аланы, которые фигурируют в письменных источниках средневековья, — это смешанная группа населения центральных районов Кавказа, в которую входили потомки автохтонных племен и пришлое сарматское население.

Итак, мы стремились показать становление, развитие и закат археологических культур скифской и сарматской эпох на юге Восточной Европы, отражающих быт, экономику, духовный мир, социальный строй и историю их носителей. Приблизительно с середины III в. н. э. начинается период упадка у всех народов, о которых шла речь в настоящем томе. Это было время, когда на исторической арене появились готы, вернее, мощный племенной союз во главе с продвинувшимися в Северное Причерноморье готами. Пришельцы положили конец сарматскому владычеству, захватив главенствующую роль в варварском мире Северного Причерноморья и неся гибель античным городам побережий Понта, а также скифским поселениям в Крыму и на нижнем Днепре. Вторжение в северопричерноморские степи гуннов в IV в. н. э. привело к окончательному уничтожению сарматских союзов племен. Часть населения погибла, другая была увлечена гуннами в их движении на запад, на разгром Римской империи.