До сих пор с содроганием вспоминаю, как пришел домой от заказчика, с которым почти весь день промучился, Марк орал в своей кроватке, не переставая, обкаканный не знаю сколько раз, но в говне была вся кроватка, и это он был в подгузнике. Камилла его даже не покормила за день ни разу. Даже не подошла. Закрылась в дальней комнате и смотрела на громкости телевизор.

Я орал на нее.

Матом.

Ада бы заценила.

А ночью она наглоталась таблеток.

Так у Марка появилась няня. Чудесная женщина пятидесяти лет.

Но потом отец Камиллы решил, что пора меня привлекать к семейному бизнесу. Ками собралась ехать обратно домой.

И я, конечно же, поехал за сыном.

Но говоря по-честному, нет у Ками связи с сыном. И я, положа руку на сердце, этому тихо радуюсь.

Обожаю, когда мы с Марком гуляем вдвоем. Когда показываю ему что-то новое. Обожаю видеть восторг в его наивных детских глазках. Обожаю, как он приоткрывает ротик в удивлении.

Вот и сейчас он с такой радостью кидает куски хлеба уточкам.

-Папа! Смотри! Она ест мой хлебушек!

-Вижу, сынок. Ну что, пойдем пить какао с вкусной булочкой?

-Да!

И мы идем, держась за руки и я отвечаю на сто вопросов своего сына.

-Папа, смотли, собачка! А она меня не укусит? -Марк указывает рукой куда-то в сторону.

Поворачиваю голову, и на секунду ёкает - там доберман.

-Собачка в наморднике, сынок. Не должна укусить.

Но краем глаза слежу за псом, мало ли. Пес бегает из стороны в сторону, нюхается. А потом резко замирает и смотрит в нашу сторону.

Сам не понимаю, что тоже остановился. Это Айк?

-Айк? - зову на всякий случай.

Отмирает, начинает лаять и бежит к нам.

-Папа? - слышу сдавленный голосок сына.

-Не бойся, малыш. Это Айк, - но сына на руки беру.

Айк подбегает к нам, скулит, лает, крутится вокруг себя, вокруг нас. Даже подпрыгивает пару раз.

-Сидеть! - командую и он слушает. -Вот так, молодец. Хороший мальчик! - глажу его по голове.

Аккуратно ставлю Марка так, чтобы он был за мной. Потом беру за поводок, который прицеплен к ошейнику.

-Ты откуда тут? Почему один? - спрашиваю у пса, как будто он мне ответит.

-Айк! Айк! Иди сюда! Айк! Ко мне! - к нам подбегает девчушка, лет шести. -Здравствуйте! Извините, я его не удержала. Ада говорила, что он меня утянет и вырвется, но мне так хотелось его поводить. Он вас не напугал? Простите? - на одном дыхании выдает девочка.

-Все в порядке, - отвечаю, а сам взглядом ищу хозяйку собакена.

И она не заставляет себя ждать. Бежит к нам. Ну, не прям к нам, бежит за Айком.

-Ой, - останавливается рядом с нами. - Все в порядке? - спрашивает у девочки и, когда та кивает, переводит взгляд на нас. - У вас? Не напугал? - смотрит на Марка.

Тот машет отрицательно головой, а потом смело выходит из-за моей спины.

-А можно погладить? - спрашивает, глядя на Аду большущими глазами.

-Можно, - улыбается Ада. Боже, как же я хочу поцеловать ее улыбку.

Ада берет Айка за ошейник, командует замереть и кивком разрешает моему сыну погладить пса.

-А у нас только котик. Его Хэлл зовут.

Она смеется. Как же я скучал по ее смеху. Напрягся всем телом. То чувство, когда надо контролировать движение каждой мускулы, иначе не удержусь - руку так и тянутся притронуться, погладить, прижать к себе

-Ада, я замерзла, - шепчет тихо девочка. Кается, я знаю, кто это. Лука говорил, что у Сливки есть сестренка. По возрасту, вроде, подходит.

-Мы с Марком как раз хотели пойти выпить какао. Может, с нами?

Я не хотела знать, как зовут его сына.

Я загадывала больше не видеть Адама.

-Пойдем пить какао?- кажется, у Евы уже щечка белеет.

Перевожу взгляд на Адама. Он ждет мой ответ. Я знаю, какой ответ он ждет.

-Мы не можем пойти туда с Айком, милая. Не оставим же его на улице мерзнуть, ведь так?

Евочка хмурится, но согласно кивает.

-А какао?

-Какао дома сделаю, - обещаю сестренке. -Пойдем? -Ева кивает. - До свидания, Адам. До свидания, Марк!

-А вы еще будете тут гулять? - спрашивает Марк, - я хочу погладить собачку еще.

-Мы будем тут в следующую субботу или воскресенье, - говорит Адам, пристально глядя мне в глаза.

Пытается загипнотизировать меня, чтобы пришла? Пффф. Меня тут не будет больше по выходным.

-И уточек поколмим, - снова говорит Марк.

-Точно! Мы же не покормили уточек! - вспоминает Ева. - Покормим в следующий раз. Я и вашему котику принесу гостинец! - сообщает мелкая.

- В субботу? Или в воскресенье?

Он, кажется, улыбается уголком рта. Адам понял мой замысел не появляться здесь больше.

Зачем это ему?

-В субботу! - влезает Ева.

-Договорились, - улыбается ей Адам. - В час? - спрашивает у меня.

-В час, - с раздражением отвечаю.

Но тогда почему внутри разгорается горошинка трепета?

Прощаемся снова и, не без труда оттащив Айка от Адама, идем скорее домой.

И я снова оборачиваюсь. Украдкой. В надежде, что Адам не увидит.

Он несет на плечах сынишку.

Он видит, что я смотрю.

Он машет мне рукой.

Отворачиваюсь.

-Ада, а кто этот дядя?

-Это, солнышко, Адам - брат дяди Луки, - отвечаю сестренке и вижу, как ее глазки начинают бегать. Кажется, Лука ее первая детская любовь.

-Я забыла, как зовут их котеночка? -спрашивает Ева, пытаясь перевести разговор с Луки, знает, что я начну подшучивать над ней.

-Хэлл.

-Что это значит? Странная кличка.

-С английского - Ад.

-Ой, его зовут почти как тебя, - и дальше щебечет, рассуждая, какой же их котенок.

Ррррраздражает. Неимоверно бесит то, что я, как последняя конченная дура, трепещу от предстоящей встречи. Мой мозг и сердце сейчас просто на ножах. Мозг такой: "Можно же придумать кучу отмазок и никуда не идти с ними", а сердце в ответ: "еще разочек побыть с ним, посмотреть на его улыбку, утонуть в его глазах...". Мозг: "Но ведь это нам больше не надо, мы решилиеговычеркнуть!". А сердечко: "это ты, бессердечный мозг, так решил...". Мозг:" Ой, безмозглое сердце... пожалеем ведь"... Сердце: "Зато сперва будет так сладко".

***

В пятницу забираю Еву с ночевкой к себе, чем несказанно радую маму и Григория. Они идут в театр, как раз побуду нянькой.

Евка... моя девочка, моя маленькая сестренка. Я так боялась к ней привязываться, я так боялась, что, полюбив ее, я предам память Ладушки. Но Еву невозможно не полюбить. Она как яркая звездочка. Такая нежная, такая ласковая, заботливая. Я как-то приболела, когда Ева была у меня, так это чудо, тогда пятилетнее, приготовила мне утром яичницу, кофе и принесла в постель.

Часто Ева спрашивает про Ладу, и я рассказываю. Иногда сквозь слезы, но всегда с улыбкой. В моих рассказах нет никогда осуждения моих родителей, я не рассказываю Еве о тех плохих моментах, которые мы пережили в детстве.

Я рассказываю о том, как Лада постоянно ходила с содранными коленками, потому что бегала, как утенок, заплетаясь в ногах.

Я рассказываю, как мы купались и делали "зелья" из шампуня и мыла.

Я рассказываю, как однажды мама купила нам детский шампунь с потрясающим ароматом, и мы решили, что если его добавить в воду, то непременно будет вкусно. Невкусно.

Я рассказываю, как мы в первый раз варили макароны и не слили воду. А потом в кастрюле был ком вареного теста.

Много рассказываю. И в эти моменты люблю Евку все сильнее и сильнее.

Она просится ездить со мной на кладбище. Почти всегда мама присоединяется к нам.

-Что тебе приготовить сегодня, солнышко? - спрашиваю сестренку, пока едем в такси от родителей ко мне.

-Может, чизкейк?

-Мне без разницы, -улыбаюсь сестренке, вспоминая, все ли ингредиенты есть дома на чизкейк. -Зайдем в магазин за сметаной и лимоном.

-И за подарком Хэллу, -сообщает мелкая.