-Ада, у тебя все в порядке? - спрашивает мама.

-Да. Просто Адам в больнице, сегодня у него операция. И я хочу быть с ним по максимуму, - улыбаюсь матери.

-Как ты?

-Переживаю немножко. Но о плохом не думаю. Вот, решила волосы перекрасить. Адаму нравились мои фиолетовые волосы.

-Думаю, ему просто нравишься ты. А цвет волос - это все пустое, - подмигивает мне..

Мою волосы, сушу феном.

Обалдеть.

Я слива лиловая, спелая, садовая...

Ничего не соображаю и пытаюсь открыть глаза. Получается не сразу. Передо мной моя Слива. Не сразу это понимаю. Сперва долго фокусируюсь. А потом, ее волосы меня слегка ввели в заблуждение. Пытаюсь ей улыбнуться и подмигнуть одновременно, но, кажется, медленно моргаю. Так медленно, что вырубаюсь снова.

Второй раз прихожу в себя от тихого разговора. Глаза не открываю, решаю послушать. Разговаривают мой крестный и моя девочка. Сперва воспринимаю их речь, как бубнеж. Но потом начинаю различать слова.

Ада беспокоится обо мне. Спрашивает у дядь Паши о самом худшем, что может выдать мой организм на вмешательство.

Ну...по крайней мере, я не потерял память, это уже отлично.

-Будем надеяться, что все с ним будет отлично. Он у нас вон какой крепкий бугай. Первое время будет слабость, головные боли, шум в ушах. Возможно, иногда будет ходить как пьяный и соображать так же. Но, думаю, это быстро пройдет. Неделя, максимум две. Два дня поваляется на больничной коечке и начнем его поднимать.

-То есть, у него вдруг не пропадет слух, там. Или не начнутся трясти руки? - слышу нотки волнения в голосе.

-Этого я не могу сказать с уверенностью. Но есть реабилитации. Вернем мы нашего парня в обычную жизнь.

-Вернем! Обязательно вернем! - с жаром шепчет Ада.

Что ж, я слышу. Это тоже чудесно.

Кажется, снова вырубаюсь.

Прихожу в себя от волшебного пения. Ада гладит меня по руке и поет. Я чувствую ее прикосновение и радуюсь, что чувствительность я тоже не потерял.

-Привет. Сливка. Мне. Нравится. - черт, никак не могу сфокусировать взгляд. Все плывет, размыто.

Эта глупышка начинает плакать.

-Ты. Чего. - говорить тяжело, каждое слово выталкиваю.

-Я так боялась, что ты меня не узнаешь, что потеряешь память или что-то такое.

-Я. И. Не. Узнал. - улыбаюсь. - Твои. Волосы.

-Да, решила снова покрасить их в фиолетовый цвет. Надеюсь ты не против, потому что ближайшее время я не собираюсь перекрашиваться. Придется терпеть меня такой. А теперь лежи и молчи. Я за дядей Пашей.

Она уже моего крестного "дядей Пашей" называет. Это хорошо. Дядька только самым близким разрешает так к себе обращаться.

Два дня я сплю. Просыпаюсь ненадолго, но потом опять вырубает.

Надеюсь, операция помогла и болеть башка больше не будет. Когда только это узнаю? Потому что пока она вообще не перестает болеть. Но ловлю себя на том, что болит она как-то по-другому. Даже сам себе объяснить не могу.

На третий день моего пребывания в больнице дядя Паша решил почувствовать себя Богом. "Встань и иди", так он мне сказал.

Страховали с двух сторон меня - крестный и Лука. Это были самые тяжелые десять шагов в моей жизни. Последние два почти повис на брате. Такое ощущение, что я просто забываю, как менять ноги.

-Дядь Паш, - когда остаемся с ним одни, решаю уточнить. - Я как очнулся, плохо стал видеть. Никак не могу сфокусироваться. Все плывет. Это пройдет?

-Так. А чего молчишь?

-Да не хочу при Аде говорить, она итак волнуется, маленькая.

-Ада твоя - "крепкий орешек". Она собиралась тебя чуть ли не на себе носить, если вдруг у тебя ноги откажут, так что, если про зрение узнает, наверное, еще и обрадуется, что легкой кровью отделались. Пока, конечно, судить рано. Будем смотреть в динамике. Ну обязательно консультация окулиста, завтра приглашу. А Аде скажи. И смотри, не потеряй такую девочку.

-Ни за что! Второй раз я такой ошибки не сделаю.

-Второй раз? - хмурит брови крестный.

-Долгая история. Потом расскажу.

-Твое право. Ладно, пошел я, дел по горло.

Ада каждый день у меня. Отлучается домой, конечно. Погулять с Айком, переодеться, посидеть с Марком, когда ко мне Лука приезжает. Я так к этому привык, что сейчас в пустой палате мне неуютно.

Интересно, как Ада отреагирует, что после выписки я их с Айком заберу к себе. Откажется? Хм, тогда остается другой вариант - к ней переезжать.

Поскорее бы домой. Принять ванну, полежать на своей кровати…

Я, как и все мужики, ненавижу болеть и чувствовать себя беспомощным, тем более настолько, что порой встать с кровати самостоятельно, является проблемой.

Хорошо, что почти все лекарства мне колют в бабочку на руке, а то бы еще и сидеть н смог нормально от такого количества.

Хотя, если б мне их колола Слива моя, мммм.

Мне не нравятся больницы. Я вообще не любитель этих муниципальных заведений. Хоть частное оно, хоть государственное. В частном посимпатичнее, суть та же. Та же бюрократия.

Пока Адам спит под действием снотворного, а спит он сейчас очень много и очень крепко, решаю ненадолго пройтись - размяться и заодно попить кофе. Видела автомат на первом этаже, возле регистратуры. Погода за окном хмурая, как и мое настроение. Хочется спать. Лечь в обнимку с Адамом - залезть к нему под крылышко, включить какой-нибудь скучный фильм, чтобы с чистой совестью под него и вырубиться.

Но пока это отложенное желание, хотя ближайшие пару недель после выписки Адама именно так я и планирую проводить время.

Пока спускаюсь по лестнице, думаю, по каким критериям распределяют этажи для отделений. Шестой этаж - травматология. Это чтобы при экстренной ситуации, когда блокируются лифты, травмированные люди точно не спаслись?

Пятый этаж - кардиология. Привет сердечникам после приступа.

На всех, конечно, первого этажа не хватит, но по мне, лучше бы делали максимум три этажа, но длинное здание с множеством ответвлений.

На первом этаже куча народу. И очередь к автомату с кофе. Вот не могли они на каждом этаже поставить по такому, не пришлось бы топать с восьмого на первый, а потом обратно.

Пока стою в очереди, рассматриваю посетителей. Как раз часы приема. Почему бы не пускать посетителей в палаты, не было бы такой толкучки в фойе. Еще все с сумками-передачками. И как всегда ни кресел для всех, ни скамеечек.

Взгляд постоянно останавливается на девушке в черной толстовке, в капюшоне. Она стоит у окна, смотрит на улицу. Немножко дерганная. Одна стоит. Уже минут семь точно.

Но тут к ней подходит женщина медработник, протягивает ей белый халат.

О, блат. Кто-то пойдет прямо в палату.

Моя очередь, оплачиваю, запускаю агрегат и возвращаю свой взор обратно в зал. Как раз подъезжает лифт, открываются двери, и девушка в черной толстовке заходит в кабинку. Нажимает кнопку нужного ей этажа и когда двери начинают закрываться, она стягивает с головы капюшон.

И я вижу ее лицо в зеркале лифта.

У меня весь воздух из груди вылетает.

Это Камилла.

Но что ей тут делать?

Этой нервной, истеричной особе, которой самой бы не мешало пролечиться в больничке, только другой направленности. В психоневрологическом диспансере.

Почему-то сердце стучать начинает в бешеном ритме.

Мне надо к Адаму! Срочно!

Срываюсь с места и лечу к лестнице. Ну почему именно восьмой этаж?

Второй этаж. За каким хером она здесь?

Третий этаж. От нее явно не стоит ждать ничего хорошего.

Четвертый этаж. А там Адам спит. Один в палате.

Пятый этаж. Запыхалась. Надо развивать свою выносливость, точнее, свою невыносливость.

Шестой этаж. Поднажми, Адушка, чуть-чуть осталось.

Седьмой этаж. Я этой грымзе все волосы повыдёргиваю, которые с прошлого раза у нее остались.

Восьмой этаж. Наконец-то.