Во время экспедиции Маня возродилась к новой жизни — к ней вернулись силы и энергия. Целые дни она проводила на лошади, впитывая в себя окружающий пейзаж, знакомилась с арабами и бедуинами, совершала долгие ночные прогулки верхом, сидела у источников, опьяненная новыми впечатлениями. Первая остановка была в Иерихоне. Уже началась зима, но в Иерихоне было жарко. Маню привела в восхищение Иорданская долина. Они проезжали мимо пастушеских хижин, бродили по берегу Иордана, разъезжали по долине и, наконец, приехали в Шхем. Маня частенько слезала с лошади, взбиралась на крутые утесы, знакомилась с арабками, пасшими скот.
Шесть недель не видела Ольга свою молодую подругу и очень по ней соскучилась. Эта девушка, годившаяся ей в дочери, значила для нее значительно больше, чем она думала вначале. Ольга жила своей обычной жизнью — принимала роды, захаживала к барону Устинову, а иногда вечером отправлялась на берег моря и долго ходила босиком по песку, глядя далеко, далеко за горизонт.
Глава двадцать пятая
Что такое любовь
Появление Мани наполнило жизнь Ольги и Иеѓошуа Ханкиных новым смыслом. Ольге она заменила дочь, а Иеѓошуа обрел в ней верного товарища для своих приключений и поездок по стране. Маня же, общаясь с Иеѓошуа, открыла для себя неведомый прежде мир, который ее все больше притягивал и завораживал. Вместе с новым другом она объезжала колонии, расположенные недалеко от Яффы — Ришон-ле-Цион, Гедеру, Реховот, Петах Тикву, — и знакомилась с их историей.
Петах Тикву населяли ортодоксальные земледельцы с бородами и пейсами. Руки их были покрыты мозолями от тяжелого физического труда. Они не получали денежной помощи от барона и вели трудную жизнь, ютясь в примитивных бараках и занимаясь выращиванием пшеницы и садоводством. Во дворах у них жили наемные арабские рабочие со своими семействами и евреи, искавшие заработка.
Евреи эти работали в садах и на винограднике и мечтали построить новое общество, основанное на физическом труде, самообороне и любви к земле. По вечерам они собирались в одном из бараков, чтобы поговорить, спеть любимые песни и потанцевать. Танцуя, они не просто выражали радость жизни. Танец помогал им преодолеть тоску, забыть о нищете и даже заменял молитву.
Среди них были Иехезкель Ханкин из Гомеля, Исраэль Гилади с Кавказа, Цви Бакар и другие.
Как-то к ним приехал Александр Зайд, он восхищался черкесами, которых повстречал на виноградниках Зихрон-Яакова. «Еврейским рабочим следует брать пример с этого маленького отважного народа», — заявил он.
Маня часто виделась с рабочими Петах Тиквы. Ей нравился их образ жизни и планы на будущее. И вот как-то один из рабочих в ходе спора обвинил ее в предательстве и сотрудничестве с царским режимом. Маня дернулась, точно от удара. Уговоры Иеѓошуа не помогли. Она вскочила на лошадь и ускакала прочь.
Перепуганная Ольга снова нашла ее в хибаре на морском берегу. Маня сидела у окна и горько плакала. Плечи ее содрогались от рыданий, а слезы лились градом. Ольга прижала ее к груди, но плач не прекращался. Маня выпила предложенный ей стакан воды, но продолжала судорожно всхлипывать.
Наконец, немного успокоясь, она прошептала сквозь слезы: «Я пыталась его убить… приходила, чтобы убить его…» Вместо ответа Ольга еще крепче прижала Маню к себе. Она знала, что девушка имеет в виду жандармского полковника Сергея Зубатова, цинично использовавшего ее искренность и неопытность.
«Я действовала продуманно и безжалостно, потому что он предал меня и воспользовался моими чувствами. Это было чудовищно: поверить человеку, который добивался моего доверия только для того, чтобы употребить его во зло. Я купила пистолет, сняла комнату в дешевой гостинице и пригласила его на свидание… Он явился, беззаботно напевая, веселый и благодушный. Я предупредила его, что буду стрелять. Он рассмеялся, и тогда я прицелилась в него и выстрелила».
Она снова разразилась безутешными рыданиями. Ольга подала девушке еще воды и ласково провела рукой по ее исхудалым плечам.
«Но пистолет не выстрелил. Я забыла снять его с предохранителя. Тогда он подошел ко мне, расстегнул рубашку и сказал: „Стреляй в меня. Стреляй, любовь моя. Принеси мне облегчение“».
Замолчав, Маня посмотрела на море. Ее голубые глаза потемнели от гнева. «Я готова хоть сейчас поехать туда и убить его. Он использовал меня. Я доверилась негодяю, и это ужасно…» Рыдания не дали ей договорить.
«Любовь — главное в жизни женщины, — прошептала Ольга. — Как же хорошо я понимаю тебя, доченька».
Впервые она назвала Маню дочерью. До сих пор что-то мешало ей произнести заветное слово. «Женщина не может жить без любви. Ее предназначение — дарить жизнь другим, но если в сердце у нее нет любви, она пустоцвет…»
«Это была не любовь, Ольга. Это была любовь-ненависть, чувство не менее сильное, чем „нормальная“ любовь».
Маня посмотрела на море. Темные волны яростно бились о скалы, выбрасывая на берег спутанные водоросли.
И вдруг девушка заговорила. Она рассказала Ольге о своей мучительной любовной связи с начальником Московского охранного отделения, о том, как влюбилась в него в тюрьме, какой восторг и уважение испытывала, беседуя с ним, и как он в конце концов сумел превратить ее в свою помощницу.
«Он считал, что, пойдя на незначительные уступки рабочим, можно уменьшить всеобщую ненависть к режиму Романовых, — сказала Маня дрожащим от слез голосом. — Он очень хитер. Самый могущественный человек в тайной полиции. Сначала служил начальником тюрьмы, но очень быстро возглавил Московское охранное отделение, а потом и Особый отдел департамента полиции. На него работают тысячи агентов, сыщиков, офицеров и чиновников. Поверь, мне было совсем не просто подготовить на него покушение».
«Как его зовут?» — спросила Ольга, чтобы облегчить Мане мучительный рассказ.
«Сергей. Сергей Зубатов».
«Сергей. Как мой Сережа», — подумала Ольга. Внезапно она содрогнулась от ужаса. Ей пришло в голову, что Сергей Зубатов был начальником ее Сережи и, вероятно, знал о его поездке в Палестину. Значит, при желании он сможет отыскать Маню даже здесь.
Ольга почувствовала, как смертельный страх охватывает ее душу, но не сказала Мане ни слова. Она решила обсудить положение с братьями девушки.
Маня продолжала рассказывать и на следующий день. Ольга пришла к ней домой, принесла фрукты, заварила чай и вдруг отчетливо поняла, насколько крепкие узы связывают ее с этой молодой женщиной. Слушая ее, Ольга не только размышляла о трагических происшествиях Маниной жизни, но и анализировала собственные чувства. Она выдержала испытание на верность. Она поступила так, как решила, — не порвала с Иеѓошуа, осталась его преданным другом и соратницей.
Вскоре в России разразилась первая революция. Низшие слои общества восстали против царя, который жестоко расстрелял петербургских рабочих. Волнения охватили армию и флот. Броненосец «Потемкин», один из лучших кораблей Черноморского флота, взбунтовался против правительства. В одесском порту и в самом городе начались массовые беспорядки. Подавляя их, власти не щадили ни женщин, ни детей.
Известие о мятеже пришло в Палестину через неделю после его начала. Узнав о кровопролитии в Одессе — городе, где когда-то действовала ее партия, — Маня снова погрузилась в прошлое, заперлась в своей комнатушке и не желала видеть даже родных.
Молодые Манины друзья из Петах Тиквы, покинувшие Россию после кишиневского погрома, жили теперь исключительно тем, что происходило на далекой родине. Они с энтузиазмом обсуждали революционные события и восхищались смелостью повстанцев. Улыбчивый Менделе Португали, степенный Исраэль Гилади, задумчивый Саадья Паз, решительный Цви Бакар и, уж конечно, братья Исраэль и Элиэзер Шохат часами спорили о том, насколько силен и на что способен восставший народ. Старший, Элиэзер, отличался серьезностью и молчаливостью, а красавец Исраэль и мертвого мог бы увлечь своим задором и воодушевлением. Это был прирожденный командир.
