— Несколько светлых, чей срок пребывания при Тёмном Дворе подошёл к концу, и они вернулись домой. На пире был лишь один из них, и то с алиби. Семеро других, уже моих подданных, тоже пришлось отмести. Одни вышли за пределы дворца до случившегося, а к другим почти не подкопаешься.

Почти.

— Какое же у всех алиби?

— В основном их непричастность подтвердили другие фэйри, которые провели с ними ночь после празднества. Не то чтобы я доверяю их словам. В любом случае ими занимаются девы Ордена. Они дадут знать, если на допросе что-то пойдёт не так.

Как скучно я живу…

— На них применяют чары Правды?

— Вынужденная мера. Большинство воспринимает такой напор как оскорбление, но дело короны важнее их чувств. То, что Светлый позволил нам провести процедуру и с его подданными, даёт надежду на сотрудничество в дальнейшем.

— А та сотня гостей тоже попадает под допрос?

— Ими займутся в порядке очереди. Кого-то опросят быстрее, кого-то позже. В зависимости от мотивов и возможностей каждого. — Кайден качает головой. — У нас нет столько времени. Убийца бежит быстрее нас. Чтобы его нагнать, нужно искать обходные пути. Для этого ты здесь.

Я киваю, пытаясь структурировать свалившуюся кучу информации. Переживания отца заимели под собой основание. Для работы в поле мне действительно не хватает знаний и опыта. Ощущаю себя девчонкой, которую учат матчасти. Как же неловко!

— Выходит, что убийца из Светлого Двора, с окраины или из самого сердца замка, — подытоживаю всё вышесказанное.

— Да. Или кто-то хочет нас в этом убедить, наняв кровавую руку.

Вспоминаю, что в помещение мы не одни. И хоть хранитель сказал, что всё останется здесь, я с подозрением кошусь на него.

— Эм, не опасно ли говорить о деле… тут?

— Нет. Чары не позволят ему вынести ни единой буквы, сказанной или услышанной здесь. — Кайден с недовольством оглядывает бледного фэйри. — Девушке нужна печать на две недели с возможностью свободного перемещения между Дворами. Под мою ответственность.

Хранитель моргает несколько раз, затем резко вскакивает с места и чуть ли не бежит к закрытому шкафу с замочной скважиной. Из-под рубашки он достаёт золотой ключ и открывает им дверцу. После чего проходится сверху внизу по полкам и радостно вскрикивает, найдя, по всей видимости, нужное. Довольный фэйри возвращается к нам с печатью и бутыльком чёрно-золотистых чар внутри. Большим пальцем он подцепляет пробку, и та с хлопком отлетает. Брызги оставляют следы на его белоснежных рукавах-фонариках. Небольшой слой пыльцы падает с печати, когда мужчина трясёт ёмкость.

— Руку, пожалуйста.

Я неохотно протягиваю.

Быстрым движением печать касается кожи, оставив на ней символы. Я верчу руку, чтобы рассмотреть их ближе, но они уже исчезли.

— Неделя при Светлом Дворе. Неделя при Тёмном. При каждом перемещении не забывайте отмечаться.

— Хорошо.

— Идём, Фэй.

Принц поднимается из кресла, и я смотрю на него снизу вверх.

— К Светлому?

— Нет. Сначала домой. — Кайден расправляет невидимые складки на одежде и выпрямляет спину. — Дом, милый дом.

Когда я ступаю через Тропу вслед за Аваро на твёрдый пол, яркий свет ударяет мне в лицо, вынуждая опустить козырёк кепки. Ядерный аромат благовоний и жжёных свечей витает в неспокойном от ветра воздухе, и чувство тревоги следует за мной по пятам. Кажется, что будь я одна, меня бы тотчас утащила сама тьма, которая не смутилась бы перед ясным днём.

По крайней мере, так я представлю Тёмный Двор: внушительные просторы, извергнутые остальным волшебным миром за их коварство и распутство; каменный дворец из крови, извести и слёз.

Рациональная часть меня понимает, что это придумки.

Сегодня на мне любимая футболка с надписью «Nasa»: пережившая сотню стирок, и от этого изрядно выцветшая. Я достаю из кармана джинсов очки, протираю их о ткань, и, надев, перестаю щуриться.

— Добро пожаловать в Меру — столицу Тёмного Двора, — торжественно сообщает мне Кайден, и я оглядываюсь.

Просторный зал из камня светло-серых оттенков держится на массивных колоннах, раскинутых по кругу. Они вросли в стены и тянутся вверх строгой вертикальной резьбой. Чёрные канделябры с позолотой и следами от воска погашенных свечей скрашивают скудный интерьер, а основным источником дневного света служат высокие готические окна в пол, лишённые стёкол. Из сада через них доносится шум листвы и пение птиц.

Совсем не так мрачно, как я представляла.

— Ваше Высочество, — обращается женский голос к принцу, и я подскакиваю от неожиданности, — генерал ожидает вас у ротонды.

Из тени колонны, склонив голову, выходит юная на вид девушка в военном облачении.

— Благодарю, — отвечает ей Кайден.

Броня облегает фигуру стражницы и напоминает серебряные чешуйки дракона. На её левом плече красуется эполета с золотой вышивкой, а из неё, словно водопад, струится пыльно-синяя накидка, не доходящая до колен.

Как я могла не заметить её сразу?

— Гламур, — будто читая мои мысли, поясняет Кайден. — Приглядись.

Я прислушиваюсь и напрягаю чувства. Чары лениво рассеиваются, и мне открываются остальные воительницы, укутанные тенями. Их головы опущены, а руки сжимают рукоятки мечей. У некоторых из них на подвязе пояса сияют начищенные кинжалы, а за спинами выглядывают колчаны с обсидиановыми стрелами.

«Мы проявляем глубочайшее уважение и готовы к бою в любой момент», — будто говорят их позы.

— Очень сильный гламур, — восхищённо заявляю я. — Как с Разломом в парке.

Мне нравится и не нравится одновременно та сторона здешней магии, которая становится всё скрытнее для моих глаз. Если до этого я могла им верить, то впредь… придётся полагаться на чужие.

— Гара раздражающе талантлива во всём, что касается гламура, — с гордостью произносит Кайден.

Нетерпение нарастает.

— Когда мы с ней встретимся?

— Сначала мне нужно разобраться с кое-какими делами, а после я познакомлю тебя с ней и с сестрой.

Принц направляется к чёрным дверям с витиеватыми узорами. В их центре сверкает полумесяц из золота, и стоит ему коснуться ручек в форме змей, как те оживают.

Я отшатываюсь.

— Не бойся, — успокаивает он меня. — Они не тронут того, чьи намеренья чисты.

Я киваю и проскальзываю вслед за принцем, вжавшись ему в спину, чем явно поднимаю ему настроение.

Смейся-смейся.

Мы выходим на террасу, и перед нами открывается вид на сад, напоминающий скорее хаос, чем чей-то выверенный по линейке умысел. По бокам от центровой дороги разрослась густая трава и раскинулись насаждения из кустарников. Если всем этим и занимается местный садовник, то делает он это до того виртуозно, что дикая природа сохраняет своё естество, оставаясь при этом скованной рамками опрятности. Как когда вы видите фотографию знаменитости с лёгким беспорядком на голое и понимаете, сколько трудов вложил в причёску её стилист.

Лёгкий ветер словно ладонью водит по траве и создаёт волнообразные колебания. Ни помпезных клумб, ни многоуровневых фонтанов. Лишь одинокие статуи из белого камня, как застывшие нимфы, выглядывают из зарослей. Чуть дальше простирается океан деревьев с широкими стволами и мощной кроной.

— В глубине находится озеро, — указывает вдаль принц. — Королева-мать любила проводить там время, когда только взошла на престол. Поговаривают, тогда она ещё умела улыбаться…

Печаль скользит по его лицу, но тут же растворяется в лучах солнца, будто её и не было.

Моя рука ложится на перила лестницы, и приятная прохлада проникает под кожу. Засохшие стебли с шипами оплетают их, и кажется, что даже после гибели они способны причинять боль. На ступеньках между трещин залегли островки мха с россыпью мелких цветов, которые образуют витиеватые дорожки, как ходы в муравейнике.

Принц сцепляет руки за спиной и кивает мне под ноги.

— Теопея — прекрасна и опасна. Цветки выделяют ядовитый сок, способный вызывать галлюцинации. Когда Тео был ребёнком, он прочувствовал на себе всю её силу. — Он поглядывает на них забавляясь. — Гара попросила нарвать немного теопеи для чар. Подразумевалось, что брат вспомнит про перчатки. Увы, забывчивость оказалась сильнее уроков провидицы. Его руки пропитались соком, и, пока он шёл по саду, потерял сознание. Очнулся, и ему привиделось, будто статуи ожили, смеются над ним и пытаются напасть. Слуги потом ещё с месяц судачили про принца, махавшего мечом на несчастные изваяния. — Кайден притормаживает и смотрит в скопления каменных фигур: — Видишь того юношу без достоинства и части ноги? — Я хихикаю и киваю. — Первая жертва Тео Аваро. С тех пор братец всегда следовал инструкциям провидицы.