– Да, – коротко ответил Даниэль.

Лок щёлкал тумблерами, регулируя мощность системы климат-контроля.

– Зачем спасаешь пацана? – поинтересовался он. – Долг перед погибшим другом?

– Галь мне как сын.

– Занятно. Такую привязанность не всегда встретишь даже среди близких родственников.

– Не самое популярное чувство, – согласился Даниэль. – Атавизм, как говорят психологи.

– Постарайся, чтобы оно нам не помешало. Контролируй себя.

Локк включил передачу, отпустил сцепление и выжал газ. Машина взревела двигателем и покатилась вперёд.

Дальше они ехали в абсолютной тишине, под шелест воздуховодов внутри кабины.

Грузовик вырулил на площадь около транспортной развязки. Даниэль бросил взгляд на памятник Подвигу Основателей, однако в этот раз не испытал ни малейшего желания копаться в себе. Удивительно, но всё время, пока он находился в больнице, а затем и в камере отделения охраны правопорядка, прошло без ночных кошмаров.

Иссерлэйн впервые за последние месяцы чувствовал себя выспавшимся и полным сил, если и не моральных, то физических уж точно.

Локк же наоборот проводил трагическую композицию таким долгим и тяжёлым взглядом, словно этот монумент вызывал в нём некие чрезвычайно мрачные размышления и воспоминания.

Когда машина миновала площадь, Габриэль посмотрел на своего напарника, как будто собираясь сказать тому что-то очень важное, но промолчал, только прибавил газу.

Независимое поселение Флах Бар располагалось у подножия длинного скалистого плато, разделившего пустыню на две высоты. Подземные источники, вырывающиеся из горных пород, образовали сеть ручьёв. На их берегах «вольные», они же – свободное население Пустошей, и построили этот фермерский городок, живущий производством сельскохозяйственной продукции. Мелкие речки, которые можно было легко перейти вброд, впадали в небольшое озеро, где прижились земные карпы, теперь спасавшиеся от жары на его тёмном дне.

Значительная часть обитателей данного городка родилась в семьях, живущих на этой земле не одно поколение, но были и те, кто не так давно пришёл из столицы. Поток людей, сознательно отказавшихся от статуса гражданина и участия в Лотерее, не иссякал. Слишком многие хотели максимально дистанцироваться от влияния колониальных властей на свою судьбу. Население понемногу утекало в Пустоши, чтобы возделывать и оберегать собственный вариант «эдемского сада». Крайне уязвимый и не имеющий будущего, но куда более привлекательный для каждого, кто считал высшей ценностью свободу воли.

Тем не менее, связь с цивилизацией не была разрушена. С городом шёл постоянный товарообмен. Вольные поселения – так называемые «дорфы» – поставляли свежие фрукты и овощи, мясо, шкуры и кости животных, а также сырые руды и глины, которые подвергались переработке и обогащались уже на столичных фабриках.

Из Эрштер Штота и даже с Восточного Побережья в независимые поселения поставлялись медикаменты, удобрения, инструменты и прочие плоды развитого индустриального общества.

Несмотря на отток населения, Первому Городу было выгодно укреплять и развивать в Пустошах ростки цивилизованного мира, пусть даже исповедующие иные, отличные от официальных, взгляды на жизнь.

Габриэль Локк хорошо помнил, что во время предыдущих попыток освоить другие планеты, любое намерение поселенцев независимо существовать за пределами колонии считалось преступлением. В общем-то, если быть до конца откровенным, отправлялись за городские стены в основном те, кому грозило серьёзное наказание за совершённый проступок, сумасшедшие, либо совсем отчаявшиеся авантюристы.

Изгои редко выживали. Они погибали по самым разным причинам, но главным и решающим фактором было то, что когда-то власти полностью игнорировали нужды беглецов, решивших покинуть установленные границы.

Каждая новая колония проходила этап разделения на своих и чужих.

Ситуация повторилась бы и здесь, на Эдеме, если бы не надвигающееся Схождение.

Комитет и уцелевшие члены Команды при помощи бортового ИскИна смоделировали несколько наиболее вероятных вариантов ближайшего будущего. Прогнозы оказались мрачными: без дружественных внешних поселений любые попытки удержаться в этом мире были обречены на провал.

Дорфы со скрипом стали новыми винтиками системы – неотъемлемой частью плана по спасению человечества.

Во-первых, независимые поселения являлись своеобразным буфером – важной прослойкой между крупными индустриальными центрами и агрессивными группировками Пустошей. Рейдеры искренне ненавидели столицу и Побережье, но старались слишком сильно не трепать фермерские хозяйства за пределами городских стен. Раз в несколько месяцев бандиты собирали дань, в виде тех же лекарств, инструментов, химикатов и бесшовных труб (для производства самодельных ружей), а так же прочих вещей, которые сами были не способны создать.

Во-вторых, люди, не способные выдержать нагрузку существования в городах, вместо того, чтобы заниматься протестной деятельностью, теперь могли отправиться в Пустоши и начать тут всё заново, переосмыслить цель своего существования. Подобный «дауншифтинг» не обрывал связи насовсем – потомки вольных, не совершившие серьёзных преступлений, имели право вернуться в большие города и получить статус гражданина со всеми вытекающими.

Эдем стал первой колонией в Гиадах, где не только разрешили саморегулируемые общности за границами официальных образований, но также превратили эти сателлиты в полезные экономические и социальные инструменты.

Тем не менее, посещая подобные места, следовало быть всегда начеку и крепче держаться за свой кошелёк.

Воришки здесь были куда смелее и наглее, чем в больших городах.

– Вот ведь зараза, – выругался Даниэль.

Он осматривал сумку, в которой находилась взрывчатка. На задней стенке зиял широкий порез. Хорошо, что там было два слоя ткани и внутренний остался не повреждён.

Локк держал поднял за капюшон и держал мальчонку, лет восьми-девяти. Лезвие ножа, выбитого из рук карманника, блестело в пыли на земле.

Удивительно, как пожилому комитетчику удавалось так легко удерживать паренька на весу, словно игрушку. На Иссерлэйна сразу накатили воспоминания о ситуации около склада, когда огромный воин-рейдер схватил точно так же Галя.

Даниэль встряхнул головой, возвращаясь в реальность. Локк ещё на подъезде к поселению предупредил его, чтобы охранник не вмешивался, пока он сам не попросит о помощи.

«А ещё, если подниму вот так палец, ты сразу умолкнешь, – сказал Габриэль тогда же. – Мы не на прогулке. Сболтнешь лишнего и завалишь миссию».

Вопли возмущенного карманника привлекали ненужное внимание.

– Невежливо пытаться обворовать тех, кто торгует с твоим дорфом, – назидательно заметил старик. – Или ваше поколение перестали учить основам цивилизованного взаимодействия?

– Пусти! – разъярённо вопил пацан. – Оставь меня!

– Так просто? Нет, дружок, не выйдет. Ты пытался обокрасть моего друга, значит теперь в долгу перед ним.

– Чего вам от меня надо?

– Рассказывай, где можно найти старосту.

– Тут, в поселении!

Локк сильно встряхнул паренька.

– Подумай хорошенько над ответом, который будет нам полезен.

– Вон тот дом, на холме, – взвизгнул пацан, показывая рукой. – С солнечными панелями на крыше.

Народ по обе стороны улицы начал проявлять интерес к этой сцене. Люди собирались в небольшие группы, но никто не пытался заступиться за молодого воришку. Хотя бы по той причине, что во второй руке Локк держал многозарядный пороховой пистолет, а у Даниэля за спиной висела облезлая полуавтоматическая винтовка.

Часть вырученных за удобрения средств напарники обменяли на оружие и боеприпасы, благо на местном рынке сделать это оказалось значительно проще и быстрее, чем в столице.

– Я и без тебя знаю, как выглядит жилище старосты, щенок. Мы только что оттуда. Никто не открыл. Где обычно находится Ирит в это время суток?