25 и 26 декабря 3-й (финский) батальон полка «Нордланд» снова отразил советские удары из долины реки Большой Коссолкун, нанеся при этом противнику значительные потери.

27 декабря последовал сильный удар неприятеля по правому флангу фронта батальона. Западнее Толдзгуна в густом тумане русские приблизились едва ли не вплотную к позициям 10-й роты. Но оберштурмфюрер Порш уверенно держал ситуацию под своим контролем. После краткого ближнего боя атака русских была отражена.

В 07:00 и 09:00 последовали новые атаки русских. Туман к этому времени рассеялся, видимость улучшилась. Атаки противника отбиты огнем финнов. Когда около 300 красноармейцев еще раз попытались было прорвать оборону взвода Циннекера, они попали под плотный огонь на ровном пространстве перед траншеями этого взвода. Перед ними на земле осталось лежать 25 убитых, остальные, многие раненые, бегом или ковыляя, отступили.

28 декабря был нанесен новый удар по позициям 10-й роты из ущелья реки Большой Коссолкун, а 29 декабря – более слабый удар из ущелья реки Лескен по позициям 11-й роты. Все эти атаки были отбиты. Перебежчики сообщили, что советский 1125-й стрелковый полк форсированным маршем следует из Карман-Синдзикау, чтобы атаковать Толдзгун.

Тем временем 3-й танковый корпус выбрался из мешка на фронте под Орджоникидзе и в результате нескольких бросков вышел на линию Чикола – Эльхотово, где и соединился с 52-м армейским корпусом.

После Сталинграда явно обозначилась катастрофа Германии. Тем не менее Гитлер медлил с отдачей приказа еще стоящей далеко на юго-востоке 1-й танковой армии об отходе от Терека на рубеж Ростова-на-Дону. Все военное командование видело и понимало, к чему ведет такое промедление; лишь незамедлительное отступление к Ростову могло предотвратить второй Сталинград. Ростов оставался единственной спасительной дверью, к нему уже с боями подходили русские части с рубежа Дона и из района Сталинграда. 29 декабря командующий 1-й танковой армией генерал фон Макензен в своем штабе в Пятигорске обсудил с вышестоящим командованием сложившееся положение и обосновал свое намерение: незамедлительно согласовать уже разработанный штабом план отступления с корпусами и дивизиями. 30 декабря подобное совещание было проведено в штабе корпусов. Действия корпусов и дивизий были скоординированы, все этапы обозначены, так что теперь для приведения этого плана в действие оставалось только нажать кнопку.

В отрыве от своего батальона, будучи подчинена совершенно чужой боевой группе, 9-я рота провела один из тяжелейших, но оказавшийся самым успешным для нее боев.

10 декабря 1942 года 3-й (финский) батальон полка «Нордланд» (резерв корпуса), стоявший в селениях Чикола и Дигора, был поднят по тревоге и направлен на усиление боевой группы Дитриха, закрывавшей выходы из ущелий рук Урух и Лескен. Из этих ущелий русские постоянно наносили удары по обращенному к горам флангу 3-го танкового корпуса, намереваясь зайти ему в тыл и уничтожить. Сражение финского батальона в долинах рек Лескен и Большой Коссолкун уже было описано. Обратимся же теперь к действиям 9-й роты.

9-я рота унтерштурмфюрера Эртеля вышла на новый участок фронта и теперь была подчинена боевой группе Мархи в Хазнидоне. Селение Хазнидон расположено в труднодоступном горном ущелье, добраться до него можно только по каменистой, неукрепленной узкой горной дороге, имевшей много крутых поворотов, то есть по горному серпантину. Это стало первой проблемой, поскольку транспортер для личного состава, тяжелый дизельный грузовик Klöckner-Deutz, не мог пройти по этой дороге, доступной только для телег, запряженных лошадьми или ослами. Решение этой проблемы, однако, было все же найдено: транспорт взвода реактивных минометов Дитриха, полугусеничные вездеходы, смог доставить личный состав и вооружение 9-й роты в Хазнидон.

В Хазнидоне, небольшом тихом предгорном селении, уже расположилась боевая группа Мархи, названная так по имени ее командира. Роту Эртеля здесь с нетерпением ожидали.

Капитан Мархи оказался костлявым мужчиной, типичным жителем Альп, в прошлом полицейским офицером. Он командовал батальоном охранения, состоявшим из солдат старших возрастов. Обычно подобный личный состав нес охранную службу или служил в полевой жандармерии. Батальон был оснащен велосипедами. При батальоне имелась также саперная рота из местных кавказцев.

Эртель доложил Мархи о прибытии роты. С первых же минут между обоими офицерами сложились добрые, доверительные отношения. Мархи оказался опытным горовосходителем, он принимал участие в экспедиции в Анды, на его груди красовался соответствующий памятный знак. Мархи вкратце изложил Эртелю ситуацию: неприятель наносит удары со стороны гор. Во время одного из них врагам удалось добраться до окраины селения. При этом некоторые транспортные средства боевой группы были разграблены и уничтожены.

Мархи также ввел Эртеля в курс относительно местности. Хазнидон расположен на западном берегу реки Урух. Река берет свое начало в горах Кавказа и стремительно несется в ущелье мимо селения. Вокруг селения возвышаются горы. Неприятель засел на юго-западе, там, куда тянется длинный склон, по которому проходит дорога (действительно горная. – Ред.) в горы (к селению Лахумедон). Для создания идеальной обороны надо было бы занять окружающие Хазнидон возвышенности, но туда невозможно доставить необходимые силы. А грузины, из числа которых сформирована саперная группа, не могут быть задействованы в качестве боевого подразделения, поскольку их боевая ценность совершенно незначительна.

После обсуждения всех особенностей местности было принято следующее решение.

Батальон охранения несет оборону у берега Уруха, будучи усилен двумя трофейными русскими станковыми пулеметами, расчеты которых состоят из грузин. Из личного состава 9-й (финской) роты полка «Нордланд» образуются две боевые группы. Оберштурмфюрер Сартио[97] со взводом Шпека и двумя станковыми пулеметами занимает высоты северо-западнее поселка, имея основной сектор обстрела перед ним. Им же придается два 81-мм ротных миномета (которыми командует обершарфюрер Хольмберг). Обершарфюрер Грабов, командир взвода тяжелого вооружения, координирует огонь станковых пулеметов и миномета.

Предполагаемое место, куда будет направлен основной удар неприятеля и сосредоточена наша оборона, находится прямо перед селением. Плохой обзор, ограниченный сектор обстрела и типичные позиции неприятеля на обратных склонах неровностей местности в значительной степени ухудшали оборонительные возможности. Здесь, на некотором удалении от селения, занял позиции взвод обершарфюрера Элмгрена. Ему также был придан один станковый пулемет из группы унтерштурмфюрера Куури, который установили на выдвинутой вперед позиции.

Эртель вместе с командирами взводов и групп определили позиции каждого пулеметного гнезда и каждого индивидуального окопа. Финны и грузины принялись за работу. Кавказцы-грузины из саперной роты оказались отличными строителями, искусными в оборудовании позиций и полевых укреплений. В течение двух дней отдельные опорные пункты и окопы оказались связанными между собой траншеями. От обособленных пулеметных точек и стрелковых позиций траншеи вели к командным пунктам групп и взводов, а оттуда траншеи уходили в тыл, к поселку.

После этого унтерштурмфюрер Эртель выслал несколько разведгрупп, чтобы точно определить расположение неприятеля перед селением. Никакого соприкосновения с противником, русские отошли назад, в горы. Перед селением стояло несколько разбитых транспортных средств – телег и трофейный русский грузовик, – за ними позиции группы Мархи.

Поскольку пока все было спокойно, на следующий день унтерштурмфюрер Эртель на своем бронеавтомобиле отправился на КП батальона в Толдзгун, чтобы доложить командиру о ситуации и узнать про своего ближайшего соседа справа. Этим соседом оказался оберштурмфюрер Дек со своей 11-й (финской) ротой полка «Нордланд»; рота перекрывала ущелье реки Лескен. Между 9-й и 11-й ротами зияла широкая брешь.