— Я могу умереть? — это была глупая шутка. О чём я немедленно сожалею. Шеннон Ньютон осталось недолго жить. Я всё равно заставляю себя улыбнуться, так как слов больше нет.

— Можешь, — она похлопывает себя руками по бёдрам и потирает. Её глаза становятся затравленными. — Пожалуйста, не надо, — она качает головой. — Не умирай, то есть.

— Все эти разговоры о смерти, — Марк фыркает от смеха. Слегка напряжённо. Он выглядит смущённым. Я даже забыл, что он был здесь. — Почему ты вообще заговорила о Бобе? — он улыбается. Улыбка выглядит искренней. Он издаёт ещё один тихий смешок, всё ещё звучащий неуверенно. — Я также не могу поверить, что ты дала имя кактусу. Это действительно безумно или определённо… мило. Не уверен, что именно.

Я согласен, хотя и неохотно.

Он делает глубокий вдох и хмурится:

— Из тебя получится потрясающий попечитель. Эдвард прав, вы двое можете помочь друг другу, — Марк кивает. — Я хотел бы, чтобы вы обменялись информацией. Номерами мобильных телефонов. Шеннон нужно знать ещё пару вещей, чтобы она могла найти тебя, если ты исчезнешь из сети, — он поднимает руку. — Всё строго конфиденциально, конечно.

— Конечно, — я киваю.

— Я оставлю вас двоих поболтать, — он подмигивает Шеннон и направляется к небольшой группе неподалёку. Марку, кажется, нравится Шеннон. Я по-прежнему ловлю себя на том, что она мне тоже нравится. Что, чёрт возьми, со мной не так?

— Я не могу оставаться надолго, — она качает головой. — Мне нужно… У меня есть… Я просто не могу, — она выглядит взволнованной. — Давай обменяемся номерами. Если ты отправишь текст, а сообщение не проходит, попробуй еще пару раз. То же самое и со звонками. Возможно, я не смогу перезвонить тебе незамедлительно. Я работаю допоздна.

— Чем ты занимаешься? — я не уверен, почему спрашиваю. Любопытно, я думаю.

— Я работаю в сфере обслуживания, — она не вдаётся в подробности. Я не давлю. В любом случае, это ничего не значит. Какое это, в конечном счёте, имеет значение? Её взгляд падает на свои туфли, которые так же поношены, как и её выцветшая рубашка. Ещё несколько стирок, и она начнёт выглядеть потрёпанной. Затем она поднимает глаза обратно к моим. Такие глубоко синего цвета, как в летний день. Такие большие и выразительные. Я не вижу никакой недоброжелательности. Я не вижу ничего аморального или злобного. Я вижу усталость. Я вижу печаль. Так много печали, что я поражён этим. — Я также работаю по ночам, — добавляет она, — с девяти до полуночи.

— У тебя есть выходные? — спрашиваю я, потому что, чёрт возьми, что у неё за расписание?!

— Я работаю уборщицей с понедельника по пятницу, а в закусочной — со вторника по воскресенье.

— Значит, нет? — я поднимаю брови. Это безумие!

Она пожимает плечами:

— Я делаю то, что должна.

Я хочу задать ей больше вопросов о её жизни. Я хочу знать больше. Я хочу найти причину, по которой она в том списке. Я хочу понять.

— Я здесь почти каждый вечер. Если ты серьёзно относишься к двенадцати шагам, к отказу от алкоголя, ты тоже должен быть здесь.

— Каждую ночь? — я поднимаю брови.

— Вначале, да, я бы рекомендовала это. Это всего лишь час или около того твоего времени. Тебе понадобится поддержка, Эдвард, — она достаёт телефон из своей сумочки. Он старый и примитивный. — Дай мне свой номер.

Я диктую его.

— Найт, к слову. Я предпочитаю, чтобы меня называли по фамилии, — Эдвард — звучит хреново. Людям трудно ассоциировать меня с этим именем.

Она кивает, всё ещё занятая своим телефоном. Моё устройство жужжит у меня в кармане.

— Это мой номер, — молвит Шеннон. — Позвони мне, если почувствуешь, что собираешься сорваться и снова напиться, — она сглатывает. — Я не могу обещать, что смогу перезвонить немедленно. Вот почему ты должен отдать предпочтение кому-нибудь другому, — она оглядывает комнату. Пытаясь найти кого-то.

— Я не хочу Мойру, — говорю я ей. — У нас всё будет хорошо, — вру я. В этой ситуации нет ничего хорошего. — У тебя всё получится, — добавляю я, солгав ещё немного. Шеннон Ньютон совсем не в порядке. Ничего хорошего в этом нет.

Она кивает один раз:

— Я не обижусь, если ты изменишь своё мнение обо мне.

В том-то и дело, что я меняю своё мнение. Я всё ещё не могу найти никаких признаков чего-либо плохого в этой женщине. Я бы хотел, но не могу.

— И ещё одно, — она корчит гримасу, — я не вожу машину. У меня даже нет машины. Я полагаюсь на общественный транспорт. Если мне придётся добираться до тебя, это может занять некоторое время. Я так понимаю, ты откуда-то отсюда?

Я киваю. Может быть, она потеряла права после аварии. После того, как она убила мужа Джеки. Я чувствую, как дрожь ползёт вверх по моему позвоночнику.

— Тогда ладно. Я увижу тебя на завтрашней встрече? — она поднимает брови.

— Да, — киваю я.

— Хорошо, — она мимолётно улыбается. Это только усиливает боль в её глазах. Затем она поворачивается и уходит. Она не оглядывается на меня.

Я в таком дерьме. Мне нужно выпить! Эта мысль заставляет меня смеяться, хотя это совсем не смешно.

5

Шеннон

На следующий день…

Моя смена длится уже три часа, когда в переднем кармане фартука начинает жужжать мой телефон. На мне длинные резиновые перчатки, и мои руки по запястья погружены в тёплую мыльную воду. Несмотря на то, что мой телефон почти никогда не звонит, я игнорирую его. Вероятно, кто-то попытается мне что-нибудь продать. Это единственные звонки, которые я получаю. Здесь им не повезёт. Я и так едва свожу концы с концами.

Джоанна толкает дверь на кухню.

— Ты почти закончила с тарелками? — спрашивает она, приподняв брови. — У нас осталось только две, а в закусочной всё ещё много людей, — она закатывает глаза. — Стив такой скряга.

Стив — владелец закусочной. Он отказывается заменять сломанный инвентарь. Нам приходится обходиться всё меньшим и меньшим количеством посуды и столового серебра. Стиву всё равно. Мы должны повторно использовать то, что у нас есть, два или три раза за смену.

— Цикл закончился две минуты назад, — говорю я ей. — Нужна ещё одна минута, чтобы посуда остыла, — я открываю дверку, и из неё валит пар. — Это ненадолго, — добавляю я.

— Оки-доки, я дам Тому знать, — отвечает Джоанна, исчезая за дверью. Она работает одновременно и официанткой, и менеджером. Том — шеф-повар и я использую этот термин в широком смысле. Если приготовление яичницы и бургеров делает человека шеф-поваром, то так тому и быть.

Я заканчиваю чистить большую кастрюлю и ставлю её в раковину рядом с уже вымытыми. Я прополощу её позже. Я беру сковородку. Она сильно покрыта жиром и копотью. Я собираюсь счистить худшую часть, а затем оставить её отмокать, пока разгружаю посудомоечную машину.

Мой телефон снова начинает жужжать. Ещё немного, и батарея разрядится. Её хватает ненадолго, даже когда я не пользуюсь телефоном. Я забыла своё зарядное устройство дома, так что не могу этого допустить. Я должна проигнорировать звонок. Он продолжает жужжать у меня в кармане. Итак, в конце концов, я снимаю перчатки и вытаскиваю телефон из кармана, ожидая увидеть уведомление о спаме.

Дерьмо!

Это он.

Это Эдвард… Найт. Это Найт.

— Привет, — быстро отвечаю я. Пожалуйста, нет! Пожалуйста! Почему он звонит мне?

— Привет… Шеннон, — у него прекрасный голос. Он притягивает тебя, как и всё остальное в нём. Я крепко зажмуриваюсь, ожидая, когда он заговорит. Я знаю, что будет дальше. Я просто знаю.

— Я… я… — он выдыхает через нос, — извини, что беспокою тебя, но я… — он снова выдыхает.

— У тебя трудные времена? — спрашиваю я, когда он замолкает.

— Да. Знаю, ты занята, но я надеялся, что мы могли бы поговорить.

Я убираю телефон от уха. Индикатор заряда батареи в правом верхнем углу стал красным. У меня меньше двадцати процентов. Мой телефон скоро разрядится. Дерьмо!