- Конечно же, я отдам тебе свое право обучиться новому в Шаолине, - сказала она, на мгновение приблизившись к нему, и погладив юношу по груди. Она продолжила с притворной сердитостью:

- И не смей предлагать мне деньги за это. Разве могут быть долги между… - она хитро оглядела Ван Фаня, и закончила, лукаво усмехаясь:

- …Нами?

- Ты - истинное благословение небес, Ласточка, - с искренней признательностью ответил тот. - Я придумаю, как тебя отблагодарить.

Тем временем, Цзин Цзи был отдан под опеку Ухуэя - низкорослого и загорелого старца, третьего из высокопоставленных монахов, а Цзылин выговорила у шаолиньского настоятеля право попросить об услуге в будущем. Уинь обратился к Ши Янь, и та с готовностью выступила вперед.

- Благодарю, мудрец, но я предпочту отдать эту награду моему… - девушка неподдельно смутилась, и с неловкостью прочистила горло. Она все же закончила тихим голосом, глядя на носки своих сапожек:

- Я отдаю свою награду Сяо-Фаню, - юноша посмотрел на нее с умилением, благодарностью, и толикой стыда.

- Хорошо, - ответил настоятель с долей удивления в голосе. - Выйди вперед, Сяо-Фань. Какое оружие, либо же боевое искусство, привлекает тебя больше других?

- Я немного освоил кулачные стили моей школы, - с готовностью ответил юноша, выходя вперед. - Также, я изучаю пальцевые техники и прямые манипуляции внутренней энергией.

- Отдай его мне, Уинь, - громогласно высказался Усэ. - Я и мои Бронзовые Архаты станем теми молотом и наковальней, что придадут этому юнцу должные крепость и форму! - Ван Фань посмотрел на могучего старца с неподдельным воодушевлением - увидев, на что способен тот в рукопашном бою, юноша проникся к Усэ уважением. Громадный монах благодушно кивнул ему.

- Ты неверно оценил Сяо-Фаня, Усэ, - спокойно ответил настоятель. - В будущем, прилагай больше усилий к тому, чтобы смотреть на суть вещей, а не на внешнюю видимость. Я сам займусь им. Сяо-Фань, - обратился он к юноше. - Я хочу испытать тебя, и наградить сообразно испытанию. Или же, ты можешь обучаться вместе со своим старшим братом по учебе, - он кивнул на Гу Юэсюаня. - Что выберешь ты?

- Испытание, - не сомневаясь, ответил Ван Фань. - Полагаюсь на вашу мудрость, старший.

- Я рад, что не ошибся в тебе, - добродушно улыбнулся старый монах, и продолжил, обращаясь к троим молодым воителям:

- Пройдемте же во внутренние чертоги храма, где мы приступим к вашему обучению.

Примечания

[1] Официальное письмо - стиль написания иероглифов, используемый для официальных документов и книг. Из всех стилей, наиболее читаем и удобен в написании.

[2] Один ли примерно равен 0.6 км.

[3] "Да восславится Будда" - моя литературизация "Эмито фо" (阿弥陀佛, e mi tuo fo, дословно, "Будда Амитабха"). Китайские чань-буддисты взывают к Амитабхе по самым разным поводам, не в последнюю очередь - в качестве приветствия.

- Расскажи мне о себе, младший, - ровно и отстраненно говорил Уинь, шествуя по каменным плитам внутреннего двора Шаолиня. Сердечность из его голоса ушла, стоило им с Сяо-Фанем остаться наедине для обещанного настоятелем испытания.

- Что за побуждения движут тобой? - продолжил старый монах. - Почему ты начал изучать воинские искусства, и жаждешь изучить больше?

- Когда Уся-цзы принимал меня в ученики, он сказал, что отныне мое призвание - прекращать несправедливость, и защищать слабых, - обстоятельно ответил Сяо-Фань. - Но знаете, мудрец… - юноша чуть замялся, но все же продолжил:

- С обычными лиходеями ведь справятся и простые стражники, верно? Я считаю, что воители, странствующие по рекам и озерам, должны бороться с теми злодеями, что страже не по силам, - помедлив немного, юноша добавил:

- Откуда бы их могущество ни происходило.

Уинь озадаченно замолчал, поглаживая седую бороду. В молчании, они обошли высокую пагоду, у ворот которой скучали двое монахов, прошли под аркой ворот в одной из внутренних стен монастыря, и остановились у широкого возвышения, столь же основательно-каменного, что и остальной внутренний двор. Стойки с оружием устроились по краям платформы, а в углах её стояли массивные барабаны на подставках - возвышение, несомненно, использовалось как арена для поединков, и место для тренировок.

- Да восславится Будда, - все же заговорил Уинь, и голос его был безжизненно спокоен, словно у заговорившей каменной статуи. - Немногие задумываются о подобных вещах в твоём возрасте, Сяо-Фань, и ещё меньше говорит о них с кем-то, кроме близких друзей. Все же, в тебе больше безрассудства, чем я посчитал ранее.

- Я думал, что вы меня поймёте, мудрец, и был с вами откровенен, - без единого сомнения ответил Ван Фань, с интересом оглядывая шаолиньскую арену. - Вы кажетесь мне человеком, достойным доверия.

- Благодарю, Сяо-Фань, - ответил настоятель все тем же нарочито ровным голосом. - В будущем, все же, постарайся смирять порывы своего духа, и действовать более осмотрительно. А сейчас, - голос монаха на мгновение оживился, но тут же приобрёл холодное равнодушие, - время для твоего испытания, младший. Оно связано с этой ареной.

- Я должен буду сразиться с кем-то? - с ожиданием воззрился на старца Ван Фань.

- Да, но не так, как ты этого ожидаешь, - безразличие не оставляло голос Уиня. - Сходи в тот дом, что через площадь от нас, - монах указал на длинное, приземистое строение. - Найди в нем брата Учжи, монастырского келаря, возьми у него метлу, и возвращайся. Ты должен будешь подмести эту арену, так, чтобы на ней и пылинки не осталось.

- Хорошо, мудрец, - с долей удивления отозвался Сяо-Фань, направляясь к указанному зданию.

“Что-то подобное я видел в каком-то фильмеце,” отвлеченно размышлял он. ”Потом, мне нужно будет покрасить забор. Хорошо, что у Уиня нет коллекции старых машин, а то я замучился бы их полировать.”

***

Уборка арены сменилась подметанием ведущих к вратам Шаолиня ступеней. После, Уинь наказал Ван Фаню принести воды из ручья, что протекал за целый ли от монастыря. Отнеся кадушки с водой на кухню, юноша вернулся к Уиню, встретившему его с неизменной бесстрастностью.

- Да восславится Будда, - кивнул настоятель Сяо-Фаню. - Есть ли у тебя вопросы ко мне, младший?

- Вы ведь испытываете мой разум, верно, мудрец? - задумчиво спросил тот. - Я должен понять, что именно за пользу мне принесут все эти обыденные хлопоты, - Уинь продолжал взирать на него, молчаливо и невозмутимо.

- Поначалу, я думал, что в простых и повторяющихся движениях моей работы заключено некое боевое искусство, - продолжил юноша. - Но переноска воды ничем таким быть не может. Как силовое упражнение, она тоже не несёт пользы - я и не вспотел даже, пройдясь до ручья и обратно, - Сяо-Фань говорил без хвастовства - тяжёлые кадки с водой и впрямь не стали для него препятствием.

- Я все ещё не понимаю сути вашего испытания, мудрец, - закончил юноша.

- Да восславится Будда, - бесстрастно кивнул Уинь. - Надеюсь, следующее задание поможет тебе с этим. Возьми у брата Учжи коромысло и достаточно веревок, и собери в лесу побольше валежника для монастырских печей.

- Хорошо, мудрец, - безропотно ответил Ван Фань.

***

В первый час нудной и тяжёлой работы по сбору хвороста Сяо-Фань напряженно думал. Механически выполняя порученное, он пытался проникнуть в суть заданий Уиня, старательно разлагая его безыскусные поручения на составляющие, и ища неведомые закономерности в их простоте. Его утомленный разум сдался после долгих мыслительных упражнений, и юноша с головой погрузился в работу, и несомую ей отрешенность. Это принесло ему неожиданное умиротворение, и даже усталость от постоянных поклонов, отвешиваемых сухим веткам и корягам, поблекла и отступила, ничуть не беспокоя Сяо-Фаня. Словно сам воздух древнего монастыря был пронизан необыкновенным спокойствием, неся мир и успокоение любому, кто желал их принять. Возвращаясь в стены монастыря, юноша видел, что не он один ощущает этот всеобъемлющий покой - все в Шаолине подчинялось его незримому ритму. Монахи, как занимающиеся повседневными делами, так и упражняющиеся в боевых искусствах, двигались в одном потоке гармонии с миром - некоторые менее, другие более, но все так или иначе следовали ему. Юноша уже по своей воле справился на кухне о дальнейших нуждах монастырских поваров, и добыл ещё две вязанки хвороста, а также, принёс на кухню две огромные корзины с овощами - плодами огородов монастыря. Он не хотел прекращать посетившее его чувство просветления, и с удовольствием погрузился в нужную и полезную работу - как отчётливо осознавал Сяо-Фань, бессмысленная праздность разрушила бы его полумедитативное состояние, в то время как работа лишь укрепляла его. Он вынужденно остановился лишь тогда, когда посланный настоятелем монах оторвал его от помощи кухонным работникам в мойке огромного общего котла, и призвал пред очи Уиня.