Вытаскиваю понравившийся тортик и уже разворачиваю коляску к кассе, как в проходе появляется неожиданный человек.

– Здравствуй, Оля, – произносит Егор, – а я к тебе, только за тортиком решил сначала зайти, а ты тут тоже за этим, – говорит он так, словно того памятного вечера два дня назад не было. – Кстати, алиментами твоими занялся, потому, собственно, и отсутствовал.

– Егор, – у меня на сердце мгновенно теплеет, – ты такой заботливый.

– Да, я такой, – он делает шаг ко мне и здоровается с Никитой и Соней. – Малышня, привет! Если мама разрешит, куплю вам по шоколадному яйцу с игрушкой, а если не разрешит, все равно куплю, кто ее будет спрашивать, верно?

Егор подмигивает детям, они задорно смеются, и картина моего мира становится идеальной.

Но тут случается то, что не должно происходить в двадцать первом веке, где все напичкано камерами, ведь такое только в фильмах допустимо!

В магазин врываются двое в черных балаклавах и кричат с порога.

– Это ограбление! Всем оставаться на своих местах!

56

Время словно замирает.

Серьёзно, оно останавливается! Секундная стенка на больших круглых часах, украшающих стену магазинчика, никак не может сделать шаг, зависнув, дрожит на месте.

Прямо как приказали эти двое с оружием в руках.

Я все еще не верю в происходящее, держу торт, как дурочка, и большими круглыми глазами смотрю на людей у входа. Минус маленького магазина, стеллажи с полками в нем низкие, мы все, как на ладони.

С моего места я отлично вижу испуганную старушку, в руках которой трясется буханка хлеба и пачка дешевого кошачьего корма, и девушку–продавца, застывшую истуканом и беспомощно вращающую глазами. Наверняка, здесь даже тревожной кнопки нет, а камеры, если даже и работают, помогут в данный момент слабо. Да и после всего какую они принесут пользу, если лица в балаклавах скрыты.

Перевожу взгляд на Егора, стоящего перед коляской, которую, кстати, не видно за стеллажами, слабое утешение, но все же хоть какое–то. Ребята вне обозрения, но пуля достать может. И с осознанием этого факта внутри меня все холодеет.

– Тшш, не нервничай, – тихо произносит мой друг и придвигается ближе ко мне, – мы им не нужны, – теперь Егор закрывает меня и коляску, которую я закатываю себе за спину. – Должно быть, какие–то наркоманы залетные.

– Это что, все деньги? Так мало? – кричит один из грабителей, нервно размахивая пистолетом. – Нам нужно больше! Ты нас обманываешь!

Он ударяет девушку по лицу, а я едва успеваю зажать рот рукой, чтобы не привлечь внимание своим вскриком. Конечно, я безумно сочувствую девушке–продавцу, переживаю за нее, но за моей спиной дети.

Аккуратно кошусь назад, Никита с Соней не капризничают, и это подозрительно. Но разгадка проста, они дотянулись до ближайших полок, на них как раз разложены детские игрушки. Пусть хоть всю полку здесь снесут, я возмещу.

– Н–но это все, честно, – отвечает девушка за прилавком дрожащим голосом, – откуда больше? Мы ведь не супермаркет, мы маленькая точка, держащаяся на чистом энтузиазме! И сейчас все картами оплачивают! Откуда бы взяться большому количеству налички?

– Твоя правда, – кивает второй грабитель внезапно понимающе, – вы почти как мы. Прости за это, но нам нужнее, – добавляет он, и они вдвоем со своим подельником распихивают деньги по карманам. – А народ совсем обнаглел, все у них на картах.

– А я говорил, надо было грабить банкомат, – встревает первый, который более нервный.

– Да нет, пацаны уже так делали, их быстро замели, – возражает второй.

Слушаю диалог и молюсь про себя. Мое сердце бешено стучит где–то в горле, ладони вспотели, и я буквально заставляю себя делать каждый следующий вдох. Не время и не место падать в обморок, не время и не место. Да и эти сволочи скоро уйдут, им здесь больше нечего делать.

Уговариваю себя так, почти получается немного ослабить напряжение, но тут сзади меня раздается звук падающего предмета на пол, а сразу за этим начинается оглушающий плач моего сына, к которому спешит присоединиться дочь.

«Черт, черт, черт!» – ругаюсь про себя.

Оставалось чуть–чуть, эти козлы почти ушли, но теперь они, конечно, обращают на нас внимание.

– О, семейка с детьми, зацени, Колян, – один грабитель толкает другого в плечо, направляя пистолет в нашу сторону, – с двумя тортами, совсем не думают о мелких, да?

– Зато у них есть бабло! А еще, может, цацки там всякие у бабы. Старуху трогать не будем, у нее точно ничего нет, – рассуждает, судя по всему, Колян. – И я просил не называть меня по имени.

– Давай быстрее тогда их обчищай, валить надо, а то еще кто–нибудь придет, – нервно оглядывается грабитель.

– Так мы его тоже стопанем, че. Будем обчищать каждого зашедшего, считай, целый бизнес замутим!

– Ты идиот, быстрее, говорю, давай.

Колян подходит к нам, а я уже выгребаю из портфеля смятую наличку и с сожалением добавляю к кучке браслет, который хотела отдать в чистку и носила с собой.

– Я тебе новый куплю, – шепчет Егор и поглубже в рюкзак запихивает мой телефон, едва не вывалившийся наружу.

– Там фотографии детей, я не скинула их на ноутбук, все откладывала.

– Вот и попробуем его спасти.

– Чего вы шушукаетесь!

– Ничего, – отвечает Егор. – Больше нет ценного, забирайте и уходите.

– Ага, а на ушах твоей жены! Не все цацки нам отдали! – не соглашается Колян и хаотично размахивает пистолетом, каждый раз заставляя меня задерживать дыхание. – И чего у вас мелкие плачут?! Дерьмовые вы родители, мои такие же. А ну покажите мне их, я их успокою!

– Колян, ты дебил, нам валить надо, – подбегает второй грабитель, – какие дети, идем!

Он тащит подельника в сторону выхода, но тот не хочет, вырывается и делает рывок к нам. Я визжу, резко отворачиваюсь и прикрываю собой детей, Егор делает рывок к грабителю, кажется, он намерен его остановить, но тут раздается выстрел…

57

И снова время в магазине замирает. Вот честное слово, какое–то проклятое место, я сюда больше не пойду. Найду другую кондитерскую. А лучше продукты на дом буду заказывать, столько служб доставки вокруг, а я все по старинке, чтобы было меньше поводов заходить на детскую площадку, которую я не люблю. Может быть, когда дети подрастут еще хотя бы на полгодика, я стану больше наслаждаться бесконечными качелями и горками, но не сейчас.

Удивительно устроена психика, я стою в магазине, который грабят, в котором только что раздался выстрел, а в голове у меня рассуждения про доставку и детские площадки. Сжалась над детьми и боюсь разжаться.

Но Никита дергает меня за шарф, Соня сдвигает шапку на глаза, и мне приходится выпрямиться и осторожно обернуться. Вернуться в действительность.

Время снова запущено, и оно как будто возвращает себе утраченные секунды промедления. Мой мозг тоже, к счастью, включается. Доли секунды хватает, чтобы оценить обстановку.

Один из грабителей, судя по всему, сбежал, его нет возле кассы. Девушка–продавец, пригибаясь, звонит в полицию и скорую, старушке с хлебом в руках плохо, она опирается на витрину. Но угроза еще не до конца устранена.

Егор борется на полу со вторым, с Коляном. Пуля, к счастью, попала в один из тортов, стоящих за стеклом, а не в кого–то из людей. Мне на глаза попадается банка с горошком, по внутреннему наитию беру ее, прицеливаюсь…

И тут происходит одновременно две вещи: этот недочеловек в черной балаклаве снова выстреливает, а я кидаю свой снаряд и попадаю точно ему по голове. Его вырубает, оружие падает на пол, подбегаю, пинаю его в сторону и не сразу замечаю, что что–то не так.

– Кажется, мы его вдвоем сделали. Девушка, веревка есть? Или полиция уже едет? Я не знаю, какая по крепости у него голова, – обращаюсь к продавцу.