– Двести четыре литра плюс сто семнадцать миллилитров. За них и заплачу.

– Так скрупулезно? – удивился Николай.

– В фармации так принято, – пожал плечами гость. – Учет. И в клиниках расход считают строго, а в частных пациент оплачивает каждый миллилитр.

– И сколько платит?

– Четыре-пять ефимков за один.

– Ни хрена себе! – присвистнул Николай.

– Ну, можно не платить, поскольку в государственных бесплатно, – пожал плечами гость. – Но ждать придется долго – очередь большая. Когда очередная партия раствора?

– Сегодня ж зачарую, – пообещал Несвицкий. – Два автоклава.

– Тогда поступим так, – сказал Плотницкий. – Подпишем договор, я дам вам чек на миллион за эту партию и в счет будущих поставок. Отнесете его в банк, и сумму вам переведут на счет в течение пяти рабочих дней. Скорей всего, пораньше. В Царицино прибудет наш сотрудник, который и займется приемкой и отгрузкой. Как только сумму выберете, он даст вам новый чек. Согласны?

– Да, – сказал Кривицкий. После того, как гость покинул кабинет, он взял оставленный им чек и посмотрел на Николая. – Никогда так быстро мы не зарабатывали столько денег. Вы просто клад!

– Про мою долю не забудьте, – напомнил Николай.

– Получите, – Кривицкий отмахнулся. – Не считайте меня жадным. Прекрасно понимаю, кому обязаны вот этим миллионом. И другими, которые, как я надеюсь, воспоследуют. Эх, сколько оборудования купим! – он аж прижмурился от радости.

– Кабинет отремонтируйте, – порекомендовал Несвицкий. – Неудобно принимать в таком гостей из-за границы.

– Вы так считаете? – задумался Кривицкий.

– Вот именно, – ответил Николай и отправился в подвал.

Конвейер заработал. Два раза в день Несвицкий отправлялся в госпиталь, где чаровал раствор, а остальное время проводил с приемной дочкой. Гулял с ней и рассказывал ей сказки, однажды съездил с Машей в зоопарк. Осколок мирной жизни, он как-то сохранился на войне. Девочке понравилось. Она восторженно смотрела на животных, восклицала и даже покормила лань, дав ей печенье на ладошке. Опеку над ребенком оформили им быстро. Николай представил документы, их посетила педагог, поговорила с девочкой, ее приемными родителями и подписала акт обследования. Машу приняли и в детский садик. Она туда ходила с удовольствием – такие ж детки, среди которых она ничем не выделялась со своей новой ручкой. Жизнь устаканилась. С деньгами тоже было хорошо. Через неделю Несвицкий получил свои сто тысяч на открытый в банке счет. Их вполне хватало на покупку трехкомнатной квартиры, но Несвицкий не спешил. Мысль об отдельном доме его не оставляла.

Однажды в цокольный этаж, где он только что покончил с автоклавом, прибежала запыхавшаяся секретарша Кривицкого.

– Степан Андреевич просит вас зайти к нему! – сказала торопливо. – Немедленно!

– А что случилось? – удивился Николая, отряхивая руки.

– К нему пришли какие-то мужчины. Поговорили в кабинете, после чего Степан Андреевич и попросил меня позвать вас.

– Что за мужчины?

– Не знаю. Одеты хорошо, но рожи уголовные.

– Понятно. Что ж, идемте!

Несвицкий двинулся за женщиной. На ходу достал из кобуры под мышкой «Штайер» и загнал патрон в патронник. С тех пор, как на балу ему пришлось стрелять из пистолета цесаревны, с оружием Николай не расставался. Он сунул пистолет в карман – так проще выхватить. В кабинет начальника Николай вошел решительно, встав за порогом, окинул взглядом обстановку. Кривицкий сидел за столом с прямой спиной, как будто палку проглотил. Напротив на стуле развалился неизвестный тип в костюме. Чуть в стороне маячил еще один с холодным взглядом поросячьих глаз. Амбал… Завидев волхва, оба посетителя уставились на Николая. М-да, рожи-то действительно бандитские.

– А, Николай Михайлович, – сказал Кривицкий деревянным голосом. – Тут к нам приехали представители аптечной фирмы из империи. Хотят поговорить насчет поставок им раствора. Я сообщил им, что не буду принимать решения без вас, поскольку производите его вы.

– Никаких поставок! – заявил Несвицкий и сунул руки в карманы брюк, нащупав правой рукоятку «Штайера». Со стороны это смотрелось пренебрежением к гостям. – У нас есть договор с фармацией империи.

– Гляди-ка, какой борзый! – тип, развалившийся на стуле, встал и подошел к нему поближе. – Нарываешься, офицерик. Вы своим раствором для фармации мешаете хорошим людям зарабатывать. Они тем недовольны. Меня прислали объяснить: или поставки прекращаете, или продаете нам раствор за те же деньги.

– А вы его – в пять дороже? – Несвицкий усмехнулся.

– Тебе какое дело? Вы свое получите.

– А шел бы ты на хер! Вместе со своими «хорошими» людьми, – предложил Несвицкий.

– Шершень, объясни! – повернулся к подельнику болтавший с ним бандит.

В руке того вдруг оказался нож, амбал ощерился и двинулся к Несвицкому, но волхв выхватил из кармана пистолет и направил на бандита.

– Замер, сявка! Брось нож, ложись на пол! Раздвинул ноги, руки положил на голову!

– Король? – второй бандит остановился и посмотрел на старшего.

– Не сцы! Не будет шкет стрелять, – тот усмехнулся. – Пугает.

– Неужели? – ощерился Несвицкий и нажал на спуск. Пуля угодила амбалу в руку. Тот вскрикнул, выронил клинок и схватил левой ладонью раненую кисть.

– Кому сказали: на пол! Ты – тоже.

Несвицкий засадил растерянному Королю ботинком меж ног. Тот ойкнул и схватился за промежность. Николай добавил рукоятью «Штайера» по темени. Бандит свалился на пол и застыл. Второй тем временем послушно растянулся на паркете, раздвинув ноги и примостив здоровую руку на шее. Раненую вытянул вдоль тела.

– Степан Андреевич, звоните в полицию! – сказал Несвицкий. – Сообщите: вооруженное нападение на офицеров госпиталя.

Кривицкий снял трубку с аппарата и торопливо набрал номер.

– Я знал, что вы поможете, – сказал, закончив говорить по телефону. – Поэтому просил позвать. Мне эти тоже угрожали.

– Идиоты! – Николай пожал плечами. – Наезжать на диверсанта, кавалера двух высших орденов? Тот, кто их сюда отправил, конченный дебил.

– Как ни странно, но они не врут, – сказал Кривицкий. – Вот договор, который принесли с собой, – он поднял со стола листы бумаги. – Подписано директором сети аптек империи, называется «Шварцкопф».

– Фашисты недобитые, – Несвицкий плюнул на спину бандита. – Создали мафию. Чему вы удивляетесь? В фармации через одну такая. С «Шварцкопфом» тоже разберутся, как полагаю – быстро и решительно. Как только дед узнает…

– Мужик, – внезапно подал голос раненый бандит. Второй пока еще пребывал в отключке. – Хочу спросить.

– Мужики на зоне! – рявкнул Николай. – Ты, сявка, говоришь с имперским князем!

– Ваше сиятельство… Что с нами будет?

– Расстреляют. В Нововарягии с бандитами разговор короткий. Здесь не империя.

– Но как же…

– Заткнись! – Несвицкий пнул его носком ботинка в бок. Тот охнул и умолк. А через минуту прилетела кавалерия…

8.

В Германии Богдана ожидал неласковый прием. Нет, поначалу, было хорошо. «Иван Иванович» встречал его в аэропорту, поморщился, почуяв запах перегара, но упрекать курсанта не решился, верней, не захотел. Отвел его к машине, сам сел за руль, и вырулил с стоянки.

– Как все прошло? – спросил, когда отъехали.

Богдан ему и рассказал. В самолете он немного протрезвел, но не до конца, поэтому и говорил натужно, запинаясь. Наконец он смолк.

– Уверены, что наследница мертва? – спросил «Иван Иванович».

– Скорей всего, не уцелела, – предположил Богдан. – В дверь мы выпустили три магазина из «Гадюк». Стреляли так, чтоб зацепить как можно большее число людей. Десятки раненых и убитых гарантированы.

– Все же следовало войти в зал, – вздохнул куратор.

– Но как? Дверь заперли, открыть ее не вышло. Взорвать гранатами? Их следовало к ручкам привязать, а чем? Ни липкой ленты, ни веревки под рукой. Такую ситуацию не просчитали. К тому же объявился волхв с пистолетом и стал стрелять в нас зачарованными пулями. Напарников убил, а я едва успел уйти.