– Во что она превратится, такая уютная? – запричитала Котлетка.

– А потом конь понесет его галопом к… – Нож смолк, за него сказала Булочка: – К пристани. Ах, что будет с причалом и с нашим кораблем?!

– Надо это представить, – мрачно потребовал знаток черных деяний. – Когда все будет кончено, он понесется к жилью Ежа…

– К дому в лежащем дереве, – вставила Котлетка.

Нож продолжил:

– И примется, поднимая коня на дыбы, с размаху рубить Секирой дерево, пустое внутри.

– Но в нем бедняжка Ёж! – вырвалось у Булочки.

Тот, кто рисовал картину за картиной, промолвил:

– Жертв может быть гораздо больше. Прибавь злосчастных кроликов, которые попадут под копыта коня. Прибавь ветви, сучья и молодые деревца, которые злодей срубит, размахивая Секирой направо и налево.

– Надо найти самое укромное дупло. Я до восхода солнца не выгляну из него! – дрожащим голосом вымолвила Булочка.

– И я тоже, – захныкала Котлетка.

– Я все время буду рядом с тобой, дорогая, – ласково заверил ее Шашлык.

Нож произнес мрачнее, чем прежде:

– Ни она, ни Булочка не рискнут взобраться высоко на дерево. Вам остаются лишь дупла у земли. А вдруг злодей вздумает проверить, нет ли там кого? Ударом Секиры он перекрестит дупло! Представьте, как лезвие рассекает его края. Вторым, третьим ударом Секира достанет тех, кто спрятался…

– О, нет! – Котлетка и Булочка застонали.

– Будем надеяться, в темноте он не разглядит дупло, – ободряюще сказал Шашлык. – К тому же, – добавил он рассудительно, – ему и так хватит дел.

– Вот именно! Хорошо, когда о других помнишь в первую очередь, – сказал Нож, многозначительно усмехаясь.

Булочка вдруг спохватилась:

– А о даме в шляпке забыли? Она опять не нагонит страх на типа?

– Да-да! – повеселела Котлетка.

– Погодите! – Зажигалка, которая все это время о чем-то думала, попросила тишины. – Мы и сами можем быть очень сильны…

Она поведала свои мысли. Ни у кого не нашлось возражений, и делегация с нею во главе отправилась к столетней липе, где жила Герцогиня Грациозных Ос. Ее светлость приняла гостей в сахарно белом павильоне у подножия липы и, любезно их выслушав, удовлетворила просьбу. Особо доверенные осы вылетели к пчелам, шершням и стрекозам.

Попрощавшись с герцогиней, Зажигалка и ее спутники увидели на травинке Божью Коровку. Как только она услышала, чем может помочь Тиргартену, тотчас полетела с заданием, и вскоре множество жуков и жучков знали, что надо делать. Отправлять гонцов к тем, кто нужен! Они есть и тут рядом, но таких недостаточно.

Остаток дня и половину следующего воздух над Тиргартеном и его окрестностями вибрировал, как никогда раньше. Во все стороны летели, летели, летели посланцы ос, пчел и иных насекомых, уносясь дальше и дальше в парки, скверы, сады. Они устремлялись и в зеленые дворы, и в островки уличной зелени. Находя нужных, гонцы жужжали, передавая на их языке послание, которое заканчивалось: "Мы надеемся на вас!"

Когда подкрались сумерки, на аллее, что ведет к бронзовой Амазонке, показалась фигура впечатляющих размеров, взять хотя бы живот. Детина нес в руке небольшой плоский чемоданчик, это был ноутбук.

Гуляющих становилось меньше и меньше. Над вершинами деревьев все ярче разгоралась пара звезд, остальные прятались за облаками. Пришелец с ноутбуком уселся на скамью на площадке, которая окружает постамент с Амазонкой, окруженный, в свою очередь, цветником.

– Проклятье, когда же совсем стемнеет! – бранился Съем Все себе под нос.

Ему пришлось посуетиться, пока он нашел подходящий фильм, но изрядно вспотевший детина не чувствовал усталости. Он знал одно: скорее на коня! – и занести Секиру для удара…

Съем Все в последний раз глянул по сторонам: безлюдно. "Час настал!" – он устремился к Амазонке. Присев, раскрыл ноутбук и расположил так, чтобы она видела экран, не поворачивая головы. Не поднимаясь, детина на четвереньках отполз в сторону. Его всего трясло, зубы клацали.

Светящийся экран будто и не интересовал всадницу, она была недвижна. Это длилось невероятно долго – мог поклясться Съем Все. На самом же деле прошли лишь секунды, и босая Амазонка легко и бесшумно соскользнула с коня на постамент, а с него наземь и села на пятки перед ноутбуком. Кто бы сказал, что она бронзовая, а не соткана из воздуха? Секира была по-прежнему в ее правой руке. Амазонка не глядя положила ее сбоку от себя на землю. Съем Все лег на брюхо, протянул руку.

– А коня? – прохрипел он, держа Секиру и вставая.

Женщина-воин свистнула – скакун в великолепном прыжке снялся с постамента, опустился на рыхлую землю цветника и, взрыв ее копытами, понесся по площадке вокруг. Размявшись, смирно встал перед детиной, который тотчас уселся на него.

– Помни уговор! – произнесла Амазонка, следя за схваткой каратистов на экране.

– До зари я успею очень утомиться! – ответил изнемогающий от нетерпения тип и рассек воздух Секирой.

Он направил коня к гостинице ненавистного Лиса, не удерживая мелкого злорадного смеха, как вдруг позади всадника раздалось:

– Я фазан, нагулявший жирок!

Нож, который это крикнул, мгновенно лег под ограду цветника, в узкую выемку меж столбиками. Над ним была горизонтальная стальная полоса. Подскакавший Съем Все хотел рубануть по ней, но бронзовая Секира не желала иметь дело со сталью и выскользнула из руки. Когда взбешенный тип, наконец, снова ухватил оружие, за его спиной послышалось:

– Я заяц, отъевшийся в овсах!

Кричал Шашлык, выглянув из-за дерева по другую сторону площадки. Съем Все, не помня себя от ярости, махнул Секирой и взревел:

– Хрясь!!! – как если бы разрубил пополам тушу огромного животного.

Подскакав к деревьям, он хотел, объезжая их, найти дразнившего. Но между деревьями росли кусты.

– Обращу в стружку! – детина попытался изрубить куст, но гибкие ветки легко прогибались, и сила ударов пропадала.

В темноте издевательски хихикали то ли в той, то ли в другой стороне. Чей-то голосок пропищал: – Хрясь! – и зазвенел хохоток.

– Доберусь до каждого! – Съем Все крутил Секирой над головой, конь под ним всхрапывал, плясал, вставал на дыбы.

Где-то сбоку два голоса крикнули:

– Мы – дикие поросята!

Котлетка и Булочка тут же спрятались в дупле у самой земли. Съем Все если бы и знал, в каком оно дереве, нескоро бы добрался до дупла. Пришлось бы спешиться, пролезть под кустом. А тут вдруг так захотелось жареного поросенка!

– Одни косточки оставлю! – прорычал тип.

Смешки вокруг стали громче. Его дразнили и Зажигалка, и Мышь, и Белка, и Ёж. Тот крикнул:

– Я – олененок! Какое из меня рагу, хи-хи-хи!

– Рагу! – рявкнул Съем Все и погнал коня к молодому деревцу.

Он заносил Секиру, чтобы с ходу подсечь неокрепший ствол ни в чем не повинной акации. Но Секира помнила разговор с Ножом. Ей не нравилось служить тому, кто сжимал ее рукоять, обезумев от злобы. Если он едва не обезобразил ее ударом о сталь, чего хорошего можно еще ждать? Не хватало только отвечать за него. И она отклонилась и не задела деревце.

Посыпалась неистовая брань. И тут захлопали крылья, разнесся голос Сороки:

– Смотрите – варвар с топором!

Это был сигнал. В темноте задрожал слабый язычок пламени, и через миг вокруг возникло множество огоньков. Они быстро сливались, волнами растеклось сияние. Осветились пустующий постамент, цветы, ограда, скамьи, деревья. Амазонка оторвала взгляд от экрана ноутбука и вздрогнула: рассвело!

– Сюда! – бросила она повеление.

– Это не рассвет, – ошалело пробормотал Съем Все, понукая коня.

Тот во весь опор понесся к гостинице Лиса, но Амазонка свистнула – скакун встал как вкопанный, детина не удержался на нем. Кубарем скатившись наземь, он вскочил и с диким воплем замахнулся Секирой на женщину-воина. Та издала крик ярости, молниеносно коснулась противника пальцем ноги – тип, выронив Секиру, шмякнулся задом о землю.