Если в средние века еврейский дух зиждится в целом на гении се-фардов, то в прошлом столетии лидерами интеллектуальной жизни Израиля оказались ашкеназим – немецкие евреи. Помимо ряда иных причин, этот последний факт можно объяснять упоминавшейся уже потребностью в переориентации еврейского духа, той самой потребностью, которая была обусловлена возможностью утверждения политического равноправия Израиля среди народов земли. На смену поэтически-философскому гению должен был придти гений политически-философский, и не мудрено, что он объявил себя именно в Германии, известной своим пристрастием именно к подобному типу мышления. Конечно, не Германии обязаны евреи своим политически-социальным гением, но именно в Германии еврейский дух столкнулся в новое время с шансами на возрождение того органического взаимосплетения нравственности и политики, который так наглядно символизирован в Библии.

Между тем, как известно, выпрямляя кривую палку, ее перегибают в другую сторону: увлечение политической философией грозило оказаться самодовлеющим. Вот почему с точки зрения гармонического развития еврейского духа важное значение следует придавать появлению в этот период таких фигур, как Мориц Лазарус (1824-1903), еще и еще раз напомнивших миру о революционности открытий евреев прежде всего в области нравственности. Примечательно, что, хотя Лазарус и числится в списке немецко-еврейских мыслителей, воспитывался он в семье польского раввина, где дух хасидизма, т.е. поэтически-этического восприятия мира был еще достаточно силен, чтобы оказаться начисто смазанным западным прагматизмом. Выступая за самопознание Израиля в эпоху нарождения сионизма и углубления антисемитизма, значение еврейской этики Лазарус видит прежде всего в ее способности сплотить народы, и утверждает он ее не с целью вознесения Израиля над остальным миром, но потому, что искренне расценивает ее как лучшее в этике, как возвышенный, но практически значимый эталон нравственной жизни человечества.

Ближайшее знакомство с историей нравственных учений показывает, что различные системы отличаются друг от друга не столько конкретным пониманием нравственности, сколько тем, что они принимают за основание и цель учения о нем.

Основное содержание теории счастья следующее: целью всякого стремления является счастье, и поведение человека нравственно постольку, поскольку оно преследует достижение счастья. Такому воззрению противостоит другое, свойственное духу иудаизма: основание и цель нравственности содержатся в ней самой. Движущую силу нравственного начала составляет не состояние, к которому стремятся, не благо, которого ищут, и не зло, которого избегают; в нем самом, в этом начале, заложен некий творческий инстинкт. Да, само по себе нравственное поведение приносит и счастье, но не потому поведение нравственно, что оно приносит счастье, а потому оно и приносит счастье, что нравственно. На нравственность не следует смотреть как на средство для достижения других целей, – она сама себе единственная цель, она – цель всех целей.

Этика иудаизма

Относительно умышленного обособления Израиля от других народов все придерживаются одинакового мнения, причем единодушие это касается как самого факта обособления, так и того – имел ли Израиль на это какое-нибудь право. Все народы партикуляристичны, и всегда таковыми были. Все они чувствовали только свою противопос-тавленность другим народам, едва считались с ними и никогда не признавали их равными себе по происхождению. Однако партикуляристи-ческое направление еврейской народной души имело ту особенность, что оно было проникнуто обетованием, чаянием и требованием универсализма, общечеловеческого единства, как высшей жизненной цели. С точки зрения этики в этом наиболее ярко и резко проявилось противостояние Израиля всем иным народам, и для того, чтобы сохранить это свое преимущество и деятельно его проявлять, Израиль должен был обособляться.

Там же

здесь не хватает(

Гармония Розенцвейга

Герцль: дело вместо слова

Ахад Хаам: дух вместо силы

Лики русского сионизма

Ярость Бялика

Зангвил против обособленности)