Воеводы городов Поволжья от Твери до Астрахани, и Рязань, и северные провинции до 1611 года занимали в целом выжидательную позицию. Когда, наконец, ярославская часть Новогородии и Володимерия поддержали польскую партию, оставшиеся не у дел при «польско-шведском» разделе влияния москвичи (лидер – Трубецкой), рязанцы (лидеры – братья Ляпуновы) и часть казаков (лидер – Заруцкий) бросились за своей долей в Москву. Здесь они переругались, а их «ополчение» распалось. Успеха достигло лишь ополчение Минина и Пожарского, которое и выгнало поляков из Москвы в 1612 году.

1613 (11 февраля). – Михаил Романов избран на царствование Земским собором; началась династия Романовых. Роль Земского собора повышается до Национального собрания, Боярская же дума остается совещательным органом.

1613. – Приезд из Англии посольства Джона Метрика в Россию.

И вот свидетельство официозного источника, – книги, написанной еще при Романовых и под их контролем:

«…Москва не вызывала на западе политического интереса. Зато ее значение как рынка для приобретения сырья… и как страны, владеющей путями в Азию, особенно же в богатую шелками Персию, неизменно росло в сознании западного коммерческого и политического мира…» (см. «Государи дома Романовых», с. 58).

События следующих после смерти Иоанна Грозного 29 лет, вместивших правление Федора Иоанновича, Бориса Годунова и Смуту, до сих пор вызывают бурные споры. Кто прав, кто виноват и в чем? Каковы причины происходившего? И здесь нам необходимо опять вернуться к описанию механики эволюции, в том числе социальной.

Мы писали в первой части книги,[23] что любая динамическая система, в том числе и человечество в целом, и какая-то его часть, – структурирована. Деятельность общественных структур: классов, конфессий, армий, отраслей производства, социальных групп – проявляется через деятельность людей, при том, что каждый человек может быть объектом или субъектом множества из них. Нет у этой динамической системы никакой «общечеловеческой цели», а есть только стремление каждой структуры к собственному выживанию, ради чего она использует все доступные ей средства.

Отношения между структурами могут быть дружескими, равнодушными или враждебными, а поскольку возникают они и развиваются в неких естественных рамках, заданных наличием или нехваткой ресурсов, то только от этого и зависит, какие их них будут выживать, а какие нет. Сформулируем основной закон:

Эволюция системы в целом определяется набором общественных структур и характером взаимоотношений между ними. Основная цель любой структуры – ее собственное выживание. Набор и характер взаимоотношений структур (антагонизм или сотрудничество) многопараметричны, они зависят исключительно от наличия ресурса и определяются борьбой за ресурс.

Воспринимая историю как линейный процесс, ученый, придерживающийся детерминистского стиля мышления, упускает огромное количество информации, теряет множество связей и смыслов. А ведь история в корне своем есть эволюция взаимосвязанных структур.

Представьте себе механические часы: корпус и циферблат. Если человек хочет узнать, который час, он смотрит на циферблат и по положению стрелок узнает время. Однако если заглянуть под крышку корпуса, обнаружится огромное количество движущихся частей. Здесь анкерный механизм, состоящий из анкерного колеса, вилки и баланса (двойного маятника). Здесь балансовое колесо вместе со спиралью образующее колебательную систему, уравновешивающую движение шестереночного механизма. Здесь зубчатые передачи, инерционный ротор, амортизаторы, противоударное устройство и даже «мальтийский крест» – элемент механизма, нужный для ограничения силы натяжения заводной пружины.

Разумеется, если одна или даже все детали в этом сложном механизме неисправны, вы, взглянув на циферблат, сможете увидеть, какой час показывают стрелки. Но вот беда: они покажут вам неверное время. И если вы не специалист-часовщик, то никогда не поймете, почему это произошло; не поймете даже, что ваши часы врут.

Предположим, вы имеете еще одни часы для сравнения, – и все равно нельзя понять, какие из них верные, а какие нет.

Конечно, прибор для измерения времени, часы, сам по себе никуда не эволюционирует, – прежде всего, потому, что здесь исключены процессы выбора и отбора, – зато этот прибор выводит на циферблат результат своей работы.

Упрощенный пример с часами понадобился нам для того, чтобы показать: историкам следует научиться разбираться в механизме эволюции. Задача сложная, ибо история – тоже одна из общественных структур, и ее эволюция подчинена тому же, приведенному выше, закону! Трудно изучать поведение системы, находясь внутри нее.

«Циферблат», показывающий результаты эволюции человечества, есть. Это все те следы прошлого, которые мы видим воочию (здания, сооружения, рукописи и прочие артефакты). Но что стоит за ними? Традиционная история, приняв за догму хронологическую схему Скалигера, не занимается этим вопросом вообще. Понимания многопараметричности и нелинейности нет в ее арсенале. Но ведь мало знать, о чем написано в той или иной рукописи. Важнее (и сложнее) понять, из каких соображений сделана запись!

Нельзя же всерьез считать, что какой-то писец в VI веке или картограф в XVII изложил в записях своих или картах некие сведения, руководствуясь лишь одним: дать будущим поколениям твердую и непреложную истину. Представления писцов и картографов об окружающем мире постоянно меняются; эволюционируют все общественные структуры, влияющие на их мнение: власть, наука, системы письма, литературные приемы. А историки, мыслящие совершенно иными категориями, нежели авторы текстов, проверяют одни недостоверные тексты по другим, ничуть не более достоверным. Как же рассчитывают они достичь достоверности, если оставляют без ответа множество вопросов, относящихся как раз к разряду эволюционных?

Ведь текст, верно излагающий события в представлениях момента написания, становится неверным, когда меняются эти представления!

Взяв в руки современную карту, мы с вами знаем, где найдем Индию, Китай или Сибирь. Но там ли «находилась» Индия в представлениях тех, кто писал Сказание об индийском пресвитере Иоанне? В тот ли Китай, который знаем теперь мы, ходил Марко Поло? Говорят, средневековые киевляне считали, что Сибирь находится на северо-восток от Киева – в Северской земле, это Новгород-Северский и частично Черниговщина. В конце XIV – начале XV столетий битвы с «тартарами» происходили на территории нынешней Западной Украины, а на карте начала XVII века «Тартария» находится за Уралом, а Татарии на Волге нет.

На карте Меркатора 1606 года ни Новгород, ни Псков в состав России не включены, а Москва так и совсем не указана. Предположим, польский король считал Псков и Новгород своими, московский царь – своими, а Меркатор выбрал одну из точек зрения как истинную. На карте есть Коломна и Троицк, – но отчего же нет Москвы? Загадка. Ее усугубляет документ от 15 марта 1605 года, титулярий Бориса Годунова (перевод с немецкого):

«От светлейшего высокодержавнейшего Князя и Государя, господина Бориса Феодоровича, Императора и Великого Князя всей России самодержца во Владимире, Новгороде, Царя в Казани, Астрахани и Царицыне, господина Пскова и Великого Князя в Смоленске, Твери, Ингрии, Перми, Вятки, Болгарии, и низменных областях Чернигова, Рязани, Ростова, Ярославля, Лифляндии, Белоозерской, Удора, Обдора и Кавдинии, и властителя северных краев, а также и Государя Иранских областей, Грузинских царей и Кабардинскаго владычества, и Государя и властителя еще многих других областей».[24]