На стене висела голова огромного кабана, а на шее поверженного животного был повязан длинный, вышитый крестиком рушник из домотканого полотна и украшенный рукодельным кружевом. Самый настоящий украинский рушник! Такие вышивала мама и бабушка: они были мастерицы. Таких было несчётное множество в доме родителей и в её собственном доме. Сердце забилось мелко-мелко, как попавшая в силки птичка. Почему в этом зачарованном мире оказался украинский рушник? Чьи руки вышивали его?

― Мадам Сисилия… — Хозяйки рядом не оказалось. Мария подошла к кабаньей морде и протянула руку. Кабаньи глазки вдруг ожили и внимательно стали следить за всеми движениями Марии. — Ой… Ты чего меня пугаешь, чучело?

― Этого вепря прикончил сам Лорд Аврелий. Жуткая образина. До сих пор не угомонится.

― Нет, не он. Эта вещь — у него на шее, откуда она?

― А. Это? Не знаю. Это давно здесь. Я не знаю, кто его принёс. Я ведь здесь хозяйничала не всегда. До меня магазин принадлежал мадам Алиеноре…

― Мадам Сисилия, а можно я его возьму?

― Шарф этот, что ли?

― Ну да, шарф.

― Конечно, мадам, — Сисилия забралась на высокий стул, потрепала кабана за мохнатую щёку и сняла с него рушник. — Зачем он вам, если не секрет? — Сисилия расправила ткань, встряхнула несколько раз. Поднялась пыль, и вепрь смачно чихнул. Мария не знала, что отвечать. Повисла пауза… Вдруг стул, на котором балансировала Сисилия, скрипнул, просел, и его ножки поехали в сторону. Ошарашенная мадам Сисилия приземлилась в руки Марии. Кочевница взяла рушник, поблагодарив и распрощавшись, вышла из магазина.

Мария шла по улице, сжимая в руках коробку и боясь развернуть вещь, что ошарашила её минуту назад и теперь как-то по особенному ощущалась под плащом. Грела, что ли?

Дойдя до следующего переулка, она столкнулась с Еленой и Лизи. Девушки наперебой отчитывали её, трясли и пытались выяснить, куда она пропала. Мария оправдывалась и объясняла, что сама не заметила, как потерялась. Она хотела рассказать о магазине, оглянулась назад, а вместо вывески «Здесь давно ждут тебя» красовалось «Очаровательные безделушки мадам Сисилии». «Заколдованные надписи», — подумала Мария.

Скоро дамы уже довольно мило беседовали, обсуждая покупки и предвкушая близость встречи с Эдом и Орландо, близость ужина и отдыха.

Они ворвались в комнату мужчин как сквозной свежий ветер. Стали демонстрировать свои наряды, рассказывать о том, что видели в городе, очень шумели и не давали своим кавалерам сказать ни слова. Мария остановилась за дверью и пошла в свою комнату. Она достала рушник и разложила его на кровати. Замысловатый узор, слегка выцветшие нити и очень тонкая работа. Мария опустилась на колени перед кроватью и как заворожённая любовалась орнаментом. Память унесла её в далёкое детство: кожаный диван с салфетками на подлокотниках, ходики на стене, пожелтевшие фотографии под стеклом и рушники повсюду — вокруг фотографий, икон, у рукомойника, среди выглаженного белья на столе.

За стеной суетились, сновали туда-сюда, хлопнула дверь: это принесли ужин. Мария стала рассматривать себя в зеркале, провела обряд очищения, поправила причёску. Есть не хотелось, но она знала, что скоро за ней придут. На пороге появилась Елена. Она сияла.

― Ты ещё долго будешь здесь возиться? Про то, что ты потерялась, мы не говорили. Так что, не подведи.

― Ладно.

Мария вошла в комнату как была — в плаще. Молодые люди довольно улыбались, глядя на неё. Но когда Кочевница сняла плащ, обнажив великолепное декольте, Эдуард икнул, как-то подался вперёд, приподнявшись со стула и ухватившись за край столешницы. Елена разразилась безудержным смехом:

― Эд, держи себя в руках.

Орландо смеясь потянул за руку Элизабет, усадил её к себе на колени и сказал:

― Удачное платьице вы подобрали.

На следующее утро Мэри вышла к завтраку, прикрыв грудь небесно-голубым шарфом из прозрачного лёгкого шёлка, что, вопреки намерениям Кочевницы, делало её великолепную грудь тайной и потому ещё более соблазнительной.

В путь решено было отправиться после завтрака: выйти на окраину города, взять купленных у какого-то горожанина лошадей — он поджидал их за городом, и — в дорогу. Завтракали легко и на скорую руку. Кривой Билл обычно сам приносил еду наследнику великого Флориана и его друзьям. От него волшебники не скрывались: видно какие-то общие дела связывали Орландо с хозяином постоялого двора.

После завтрака Мэри отправилась в свою комнату, чтобы собрать кое-какие вещи, и снова принялась рассматривать рушник. Никто не стал мешать ей. Она — Кочевница, и совать свой нос в её дела было бы непростительной наглостью. Уважение к кочевым волшебникам воспитывали у магов с детства.

В комнату тихо постучались. Мария разрешила войти. Вошёл Кривой Билл, неловко улыбнулся только губами и оглядел комнату одним глазом. Мария молчала. Подтягивая больную ногу, он проковылял к окну и задёрнул шторы, потом остановился посредине комнаты и стал произносить заклятие неприступности. Комната завращалась вокруг Билла, заскрипели половицы, что-то зашуршало по углам, захлопали ставни и двери. В мгновенье ока всё прекратилось. Мария как ошарашенная смотрела на одноглазого. Её не удивили магические действия, она видела их много раз. Так поступала Елена, когда входили в комнату и уже не ожидали гостей. Странным было то, что какой-то хозяин постоялого двора, совсем не колдун… «Вот дура!.. Да он чародей, просто не хочет, чтобы это знали другие люди».

― Что всё это значит?

― Я не хочу, чтобы нам кто-то помешал, — проскрипел одноглазый.

― Помешал? А что вы собираетесь делать?

― Я хотел бы поговорить с Кочевницей.

― С Кочевницей? О чём вы? — Мария неосознанно потянула за рукава своего великолепного платья, которые и так хорошо скрывали метку.

― Я не видел вашу метку, мадам. — Билл почтительно наклонил голову и прижал правую руку к груди. — Я видел вашего предка, я был с ним знаком.

Мария опешила и медленно стала опускаться на кровать.

― Вы очень похожи на него. Очень. — Билл стал рассматривать Мэри своим единственным глазом и улыбаться снова одними губами. — Особенно…

―…Я, я… Я не поняла. Что вы имеете ввиду? Билл, вы ошибаетесь. Вы не можете быть знакомы с моими родственниками.

― Это вы ошибаетесь, великая Кочевница. Или просто проверяете меня… Но я не в обиде. Ваш предок был очень умён и никогда не доверял случайным людям. Когда начались беспорядки, я был уверен, что он вернётся. Он не смог бы оставить без присмотра нашу страну, ради мира в которой он потерял всё.

«Как надоели эти загадки. Я не должна показывать своей полной неосведомлённости. Друг он или враг, я не стану раскрываться перед этой хитрой одноглазой лисицей».

― Он не мог вернуться, — брякнула Мэри.

― Но он прислал вас. Значит, вы знаете, что ждёт наш мир. Вы уже всё решили.

― Ты бежишь впереди коня. А это опасно. — Мария перешла на «ты» и перестала узнавать сама себя, свой голос, тон. И даже, казалось, плечи развернулись как-то по особому. Она почувствовала себя выше этого человека, хотя сидела и была невысока ростом.

― Простите, великая Кочевница… — Билл низко поклонился и попятился к двери. У самого выхода разогнулся, снова устроил магическую круговерть и, улыбаясь одними губами, вышел из комнаты.

Мария потеряла ощущение пространства. Толи эти чары, запечатывающие и распечатывающие комнату, закружили её? Только перед глазами продолжалось вращение стен и потолка. Она обессилевшая упала на кровать, взяла рушник и прижала его к лицу. Она думала, и мысли пугали её. О ком говорил Билл? Она знала этого человека, на которого была так похожа… «Он — тот самый Кочевник! Он был здесь. Тогда? Что именно он здесь потерял? Почему он ничего мне не рассказал? Он не успел… Как жаль»!..

…Ловко оседлав гнедую кобылу, Мария пустилась во весь опор вдоль линии городской стены, вырвалась за ворота и понеслась одной ей ведомой дорогой в великий город Рив — столицу южных народов. Чародеи едва поспевали за Кочевницей. Они были прекрасны, превратившись в единое целое с восхитительными гривастыми животными. Но Мария не видела их, не оборачивалась назад. Она знала, что волшебники не отстанут: с Кочевницей каждый умеет быстро двигаться и становится сильным и выносливым. Теперь она знала это. Мария мчалась и мчалась вперёд — навстречу неизвестности, гонимая великой заботой, реальность которой Кочевнице открылась сегодня в разговоре с Кривым Биллом. Она здесь, чтобы повлиять на ход событий. И этот голос внутри неё, заставивший однажды ночью подойти к окну, — зов её кочевых предков, один из которых, по всему видать уже вложил свою лепту в славную историю северных и южных народов.