Кажется, Билл что-то почувствовал, прочитал на лице Мэри. Он вопросительно смотрел на Кочевницу. Та молчала.
― Он скоро пришлёт за вами.
― Кто?
― Лорд Берингриф.
― А тебя прислал предупредить, чтобы я подготовила встречу?
― О нет, мадам. Меня ждёт смерть, если хозяин… узнает.
― Передай своему хозяину, что я давно готова к встрече с ним. Она будет незабываемой.
― Да. Я понимаю, — заулыбался Билл.
― Так почему же ты решил предать своего хозяина?
― Прошу вас, не говорите так. Я очень боюсь. Я бы уже давно скрылся от Берингрифа. Но есть одно обстоятельство… Да-да. Вы говорили, что моя судьба вам не интересна. Простите. Только вы знаете, что, оставив в живых, Кочевник сделал меня вечным должником. Я должен был предупредить вас, мадам.
Мария теряла последние силы. Пусть он уйдёт — этот человек, оставит её. Сейчас надо собрать все мысли. Или просто перестать думать на минуту. Потом. Потом всё решить.
― Ты предупредил. Можешь идти. Но не забывай о своём долге. Он неоплатный.
― Да, мадам. — Кривой Билл заковылял к выходу…
Глава 34. «Видеть её не могу»
Не скоро Мария смогла прийти в себя. Она не ужинала в этот день и ещё несколько дней не выходила из комнаты: сказалась больной. Её навещали все по очереди. Даже сэр Мэтью пришёл выказать своё почтение и беспокойство по поводу здоровья Мэри. Он рассуждал: «Удивительное дело: кочевники имеют такой крепкий организм. Может, сказывается привычка из прошлой жизни»? Мария никогда не скрывала своё совсем негероическое прошлое. «Такой образ жизни мог повлиять на ваше здоровье», — заключил сэр Мэтью.
Только Марию не радовали посетители. Хотелось зарыться в подушках и никого не видеть. Умница Елена — она так ошиблась в Кочевнице! Вот Элизабет оказалась абсолютно права. А как же Орландо? Мария была уверена, что чувствует что-то большее, чем доброе расположение, к парню. Теперь она станет женщиной Берингрифа. Родит ему ребёнка. Жуть!
Стоп. А как же любовь? Любовные узы? Дедушка писал о любовных узах. Она должна полюбить Тёмного Лорда. Это дитя должно стать плодом любви! А вообще: какая глупость… Ей уже 35 лет. Какая женщина может родить в таком возрасте? Ну да, конечно. Она же Кочевница. Крепкое здоровье и всё такое. Кроме того, если верить всему, что пишут в книгах и говорят чародеи, то ведьмы живут по несколько сотен лет. В свои 35 она ещё просто девочка.
А самое главное — всё сходилось по метке. Лосось — кочующая рыба. Она совершает своё рискованное путешествие, чтобы продолжить род. Вот и Мэри явилась сюда исполнить свой долг и подарить миру маленького волшебника. Кто бы мог подумать, что её дитя станет творением такой тёмной и беспощадной души.
Мысли не давали заснуть: роем вились над подушкой. А тело, застоявшееся от почти недельной «болезни», ныло под нестерпимой пыткой. Казалось, что его посадили в ящик и забили гвоздями. И оно сидит там: ни ног протянуть, ни рук не размять.
В одну из этих бессонных ночей Мария спустилась на кухню, чтобы освежиться стаканчиком кокосового молока.
В гостиной горели свечи и слышались голоса. И плачь…
Плакала Лизи, а Елена что-то тихонько говорила подруге, успокаивала. Нестерпимое любопытство привело Марию к самой двери, которую никто на удивление не запечатал. Она затаилась и прислушалась. Старалась не дышать. Девушки в гостиной умели слышать всё, что происходит за многие километры отсюда. Мария тоже. Но девушек поглотила некая забота — причина горьких девичьих слёз, и Мария воспользовалась этим.
― Ты не должна отчаиваться: он ведь по-прежнему с тобой. Ты ведь знаешь его. Это воспитание в «школе для малолетних бандитов»… Ещё хорошо, что он не покатился по наклонной. А беспорядочные связи с женщинами?.. Если ты его действительно любишь, то должна… Нет. Не смириться. Но прощать. И забыть это невозможно, я понимаю. Только простить можно, если любишь…На мой взгляд. Он иначе не может. Такой красавчик… Девушки не дают ему проходу. Сейчас ему нелегко. Вот он и расслабляется…
― Нелегко? Это чем же он так отягощён, этот кобель?
― Ну, ты же знаешь, Лизи. Его мамаша. Они снова схлестнулись с Орландо на открытом заседании совета. Сэр Мэтью рассказывал…
― И, что? Теперь всю жизнь я буду расхлёбывать последствия неудачного брака его родителей? Я больше не могу. Мы могли бы уже пожениться пару лет назад. А он всё тянет. Что тянуть? Готовит себе площадку для отступления. Тактик хренов.
― Прошу тебя, Лизи…
Мария больше ничего не слышала. Она перенеслась в свою комнату, нечаянно разлила содержимое стакана на пастель и, не в силах отдышаться после недельного перерыва, пыталась сконцентрироваться на услышанном.
Долго концентрироваться не получилось. Внизу зашумели не на шутку. Пришёл Орландо. Он громко говорил, а Эд пытался его унять. Проснулась Молли и стала хлопотать внизу: всех поучать и утихомиривать. Мария решила, что её присутствие в гостиной только внесёт ещё большую неразбериху. Слушала, сидя наверху и попивая оставшееся в стакане кокосовое молоко. Орландо был пьян и, кажется, избит. Во всяком случае, Молли безуспешно пыталась обрабатывать какие-то раны. У Лизи была истерика. Она плакала, плакала и плакала. Орландо как-то по-звериному взвыл и стал пробираться по лестнице наверх. Именно пробираться. Лестница была, наверное, узкой для здоровенного детины, которого к тому же бросало из стороны в сторону. Рядом, видимо, был Эдуард: подстраховывал друга снизу. Когда парочка проходила мимо комнаты Мэри, она услышала:
― Не могу. Видеть её не могу. Выгони её, Эди, дружище.
― Завтра поговорим. А Лизи здесь такая же хозяйка, как и мы с тобой. Помнишь наш уговор?
Глава 35. «Это не он»!
Завтракали молча. Лизи выглядела побитой собакой, не смотря на все магические уловки. Елена бесцельно глазела в окно и ничего не ела. Её романтическое предсвадебное настроение улетучилось, и Эдуард был очень огорчён этим. Он пытался как-то подбодрить любимую, отвлечь на предсвадебные заботы. Ничего не получилось. В глазах Елены заблестели слёзы — только и всего.
Молли за завтраком не прислуживала. Мария догадалась, что старушка ухаживает за побитым «героем» в его спальне.
Мэри делала вид, что ничего не знает. Похоже, это удавалось. Или просто всем было сейчас не до неё. Действительно ситуация не из простых. Многолетняя дружба и такая трогательная преданная любовь, свидетельницей которой вот уже много месяцев была Мария, рушилась как карточный домик. Он сказал, что не может её видеть. А если он сказал, то это дорого стоит. Орландо не бросал слова на ветер. Даже пьяный. Мария в этом была твёрдо уверена.
Вскоре все разошлись по делам. Только тётушка Молли так и не появилась внизу. Старая ведьма колдовала над ранами Орландо. Парню здорово досталось. Когда дрались подвыпившие маги — это часто заканчивалось плачевно. А участие в пьяных потасовках Орландо было вдвойне опасно: для него самого — его здоровья, и для карьеры. Орландо могли призвать к ответу не только за нанесённые кому-то увечья, но и за то, что он, будучи представителем одного из подразделений службы контроля за использованием магии, позволял себе подобные бесчинства. И это, по всему видать, здорово беспокоило Эдуарда, Елену и даже Лизи, которой не давала трезво мыслить обида.
…Мария в своей комнате у открытого окна читала старую книгу по истории магии. Это слабо, но отвлекало от событий последних дней. Вдруг она ощутила, что рядом кто-то есть. Снова не запечатала комнату. Этот кто-то подобрался бесшумно. Она лишь слышала его едва уловимое, но знакомое дыхание за спиной. Орландо… Сейчас будет поучать, чтобы соблюдала правила безопасности.
Он сел на подоконник и ничего не сказал. Смотрел вдаль на море. Лицо бледное и сосредоточенное. Особых следов от вчерашних побоев нет. Только левая рука перевязана. Он повернулся к Марии и сказал:
