У такой выносливости, конечно, есть причина. Большинство частных детективов обычно бывают обладателями основательной мускулатуры. В их представлении занятия на тренажерах вместе с друзьями в местном гимнастическом зале – единственное по-настоящему стоящее времяпрепровождение. Я слышал о такого сорта людях, которые, когда им скучно, например, играют в гандбол, вместо того чтобы спокойно лежать на кушетке и терпеливо ждать, когда пройдет плохое настроение, как это делают все нормальные разумные создания. Они просто стоики, а не частные детективы.

Я не похож на них. Меня легко выбить из седла. Контузия, которую я получил при падении на складе, оставила безобразные желто-багровые пятна на моем теле и голове. Наверно, они не пройдут несколько месяцев. И они болят. Больше я об этом не упомяну, но хочу, чтобы вы тоже знали.

Я вернулся в свой номер в отеле и долго отмокал в ванне, потом часа два поспал. После этого я чувствовал себя почти готовым пойти на свидание с Иветт, назначенное на вечер.

Почти, но не совсем. Я просто не мог заставить себя выйти в надушенный декаданс парижской ночи, даже ради Иветт. Я все еще размышлял о том забавном старике, привидевшемся мне утром во время галлюцинации. И я размышлял о деле, в которое втянули меня Ракель и Алекс. Смутные мысли. Неопределенные мысли. Я размышлял о том, что мне очень плохо заплатили за расследование, обернувшееся сложной и опасной работой. Я размышлял о том, что всего случившегося уже больше чем достаточно, чтобы остановиться. Я приближался к критическому моменту, и сам это чувствовал: всегда знаешь, когда вот-вот войдешь в штопор. Я размышлял о том, какого черта меня снова занесло в Европу. В смятении я начал понимать, что повторил все снова: как дикарь попался на обманчивый блеск стеклянных бус. Погрузился в сложности и опасности из-за романтического заблуждения – ради мечты о Париже. О Париже, какого никогда не существовало. Ради мечты о себе, какого тоже никогда не существовало. Я пытался сделать вид, будто хочу заработать на жизнь без романтического ореола, без теплого сияния утраченного времени, которым окутаны мои воспоминания, без опоры на королевство ностальгии и жаркого воздуха. И, будто забыв, до чего отвратительными были мои годы в Европе, я пытаюсь повторить все снова.

Обратили ли вы внимание, что в детективных романах кризис могут переживать любые персонажи, кроме самого детектива? Вспомните прочитанные романы, и вы увидите, что это первый, в котором детектив решительно отказывается от свидания с очень ценным информатором. Вместо свидания я пошел вниз и спросил консьержку, может ли она отправить мою телеграмму. Она могла. Я написал: «Дорогая Ракель. Я ухожу. С любовью, Хоб„, и послал телеграмму в «Крийон“.

Вы можете сказать, что я перегнул палку. Но дело в том, что я терпеть не могу падать через несколько этажей. Особенно когда это не приносит никакой выгоды.

Два часа спустя, когда я спал, в комнату вошла Ракель.

– Что значит, вы находите? – спросила она.

– Дайте посмотрю, – сказал я и взял у нее листок бумаги. Это была моя телеграмма. – Я написал «я ухожу», а не «нахожу«, – объяснил я. – Проклятые лягушатники, все делают с ошибками.

– Но разве сегодня вы уже не в восторге от Европы?

– Мой энтузиазм начал таять точно в тот момент, когда я свалился со второго этажа в Кремлэн-Бисетр.

– Кстати, вам вообще не следовало сниматься в кино. Я наняла вас найти Алекса, а не начинать новую карьеру.

– С теми деньгами, что вы мне платите, мне необходима вторая работа, чтобы как-то существовать, пока я занимаюсь вашим делом. Вы знаете, девиз моей гильдии: «Не рисковать жизнью за так».

– Я не понимаю, что значит «за так». Однако, мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – проговорила Ракель. – Я хочу, чтобы вы продолжали. Что вам нужно?

– Во-первых, немного честности.

– Какое вы имеете право обвинять меня во лжи? – ледяным тоном спросила Ракель.

– Нет, не совсем так. Просто я хочу, чтобы вы сказали мне правду.

– Вы противоречите сами себе, – возразила Ракель. Уже не так холодно. – Что вы хотите знать?

– Почему вам нужно найти Алекса?

– Ну, я вам уже говорила, – начала она. – Он мой друг. Он исчез. Я беспокоюсь о нем.

– Дальше, – сказал я.

– Куда дальше?

– Какая цена?

– Я правда не понимаю, о чем вы говорите.

– Ракель, – снова начал я, – вы мне нравитесь. Но если то, что вы сказали, правда, вся правда и ничего, кроме правды, тогда нам лучше договориться и уехать. Я вернусь в Штаты на выпускной вечер дочери.

– Почему вы вдруг решили таким образом отказаться от дела?

– Потому, Ракель, что оно становится опасным. Похоже, в нем участвует очень много народа и в нем есть какая-то загвоздка, или, может быть, несколько загвоздок, о которых я не знаю. Это ставит меня в невыгодное положение: любой вокруг знает больше, чем я. А я знаю только одно. – Я сделал драматическую паузу.

– Что? – спросила она.

– Я знаю, Алекс не просто исчез, чтобы убежать с быками на корриду в Памплону. Я думаю, он участвует в чем-то сложном и, вероятно, нелегальном. И у меня есть ощущение, что в этом замешаны большие деньги.

– Почему вы так считаете?

– Слишком много людей участвует в этом. Обычно такого рода интерес возникает, когда замешаны большие деньги.

– Понимаю, – проговорила она, немного подумав над моими словами.

– Хорошо. И что теперь вы хотите сказать мне?

– Хоб, вот лучшее, что я могу придумать в этот момент: найдете Алекса – получите пять тысяч долларов.

– Это реальные деньги или новая игра?

– Вы опять называете меня лгуньей? – Она покраснела.

– Вовсе нет. Я только хочу показать вам, что у меня есть расходы, мне надо нанимать людей, на каждом шагу давать взятки плюс мои собственные траты, когда я встречаюсь с информаторами.

– Я могу дать тысячу долларов прямо сейчас. – Она открыла сумочку и смотрела на меня.

– Скажу вам вот что, – ответил я, – давайте мне две тысячи сейчас и еще восемь, когда я его вытащу.

– Но это десять тысяч долларов!

– Да.

– С вашей стороны не очень хорошо так поступать: в середине дела ставить мне ультиматум.

– Вы можете подать жалобу в гильдию. Но поверьте, это совсем не много, учитывая, что вы до сих пор не сказали мне ничего полезного.

– Ладно, – вздохнула она. – Как вы думаете, скоро вы сможете его вытащить?

– Если ваши деньги готовы, я рассчитываю через три дня, самое большее через неделю, – пообещал я, – и тогда это дело можно будет закрывать.

Впоследствии я пришел в восторг от своего провидения.

Гарри Хэм был немного смущен, вышагивая к пристани порта Ибицы рядом с Марией Гуаш. Хотя и был доволен. Мария красивая женщина, в ней чувствовался класс, и он радовался прогулке с ней. Он даже начал надеяться, что они не слишком быстро узнают о братьях Гуаш и, может, вместе пойдут на ленч.

Но тут Антонио Планнеллс сказал Марии, что видел, как отчалило судно ее братьев. Миновав волнорез, они взяли курс на Барселону.

Услышав это, Мария нахмурилась. Воды, где они обычно ловили рыбу, находились далеко от Барселоны.

– Зачем они туда пошли? Антонио, ты не мог бы попытаться вызвать их по радио?

– Они вне досягаемости моего передатчика, – объяснил Антонио, однако согласился попробовать. Он предложил Марии и Хэму подождать на причале, а сам спустился в захламленную и набитую вещами маленькую каюту и принялся искать братьев на короткой волне.

Стоял прекрасный солнечный день. Ветер играл легкими темными локонами, выбившимися из-под косынки Марии. Белый круизный корабль с Майорки только что пристал к острову Тагомаго. Гарри обнаружил, что он невероятно счастлив, хотя не мог сообразить почему.

Потом вернулся Планнеллс.