Лев Николаевич, человек начинающий, блуждает в поисках того, как писать о других людях, другим способом. Или как раскрывать в романах героев, неизвестную их жизнь.

Жизнь прямо увидеть не просто.

Лев Николаевич рассказывал про старую дворовую, которая умерла в бывшей псарне, а часы-ходики над ней тикали. Они тикали – тик-так. А что это такое – тик-так, тик-так?

Провожали этого человека, гроб его, те самые собаки-изгои. Это они шли за телегой. Одни.

Когда Анна Каренина едет умирать, то весь мир ей кажется странным. Странные вывески. Странная и неприятная жизнь.

Кривляются и женщины, и мужчины. Если их раздеть, они были бы уродливыми. Все лгут. Не лжет лишь только пьяный, которого везут на извозчике, и то только потому, что у него нет сознания.

Десять лет великий писатель искал место для своего героя «Казаков» и нашел только одно место – забвение. Вот история одного сочинения. Искал эту историю он много десятилетий. Повесть «Казаки» кончена романом «Хаджи-Мурат». Правда, Хаджи-Мурат не казак, он горец, но один из вариантов «Казаков» носил название «Абрек». Толстой сближал этих людей – Лукашку, что стал абреком, с Хаджи-Муратом, который знал над собой только одного человека – Шамиля.

И в «Хаджи-Мурате», которого Толстой писал до самой смерти, не прав Николай I, не прав Шамиль, который как будто освобождает, с энергией Хомейни хочет освободить свой народ.

Права мать Хаджи-Мурата, которая не отдала своего ребенка, не пошла в кормилицы, даже когда ей угрожали ножом.

Прав Хаджи-Мурат, который воевал за то, чтобы крестьянин имел свой дом, собственную землю и сам ее пахал.

…Годы лежат на времени, разделяя попытки овладения темой. Эти годы лежат как версты, еще не пройденные для новых достижений.

Путь путника, который ищет дороги в неведомое, много раз проходит по одной и той же земле, находит собственные следы, это его энергия заблуждения.

Толстой Лев Николаевич, великий путешественник, великий путаник, потому что путь к будущему не до конца проложен.

Он братски любит Дон Кихота.

И есть у писателя надежда, искра надежды, что энергия заблуждения будет радостью открытия.

В заключении «Крейцеровой сонаты» Толстой говорит, что сперва мы плаваем вдоль берега, но потом уплываем далеко, к далеким, неведомым странам, может быть, к огням маяков.

Об этой сверхдальней дороге говорил старик Федоров, мечтал о полном преобразовании мира и даже о воскрешении мертвых, нужных для того, чтобы они радостно заселили далекие, вновь открытые миры: планеты.

Каждая книга, если это большая книга, это большое путешествие.

Для книги нужно найти корабль, определить верный курс.

Колумб велик не только тем, что он добыл для себя корабли, обещая заплатить за них золотом неведомых стран, но и тем, что он плыл к неведомому.

Туда и обратно.

И каждый раз с попутным ветром.

Этот генуэзец знал, что такое пассат, что такое муссон.

Толстой начинал книгу или попытки книги и потом продолжал их бесконечными поисками ступеней.

Он был скуповат, знал цену марки: если к письму неведомого человека была приложена марка для ответа, он делал пометку об этом; он должен ответить неведомому человеку, как бы считая себя обязанным этому человеку.

Но Толстой не жалел, когда надо было набрать, а потом разобрать текст в наборе и за это надо платить в издательство.

Все большие книги Толстой написал и напечатал с огромными промежутками времени.

Он не знал своего пути; его герой почти он сам; Нехлюдов приходил жениться на Катюше Масловой, и об этом знала Софья Андреевна. Потом он сообщил, что жениться не будет. Софья Андреевна радовалась, не зная, что свадьбы не будет потому, что жених недостоин. Его попытка еще одно заблуждение.

Проехав в вагоне с политическими арестантами, прослушав ученика Федорова, Катюша Маслова, получивши вместо каторги ссылку, уходит с уважаемым, но еще не любимым человеком. А человек любимый уходит от воскресшей своей любви в новые заблуждения.

На этой дороге ты идешь на выстрелы, а степь просит песни.

«Декамерон» – редчайшее скопление сюжетов. Книга Боккаччо, состоящая из новелл, в совокупности представляет единую драму.

Приступая к «Декамерону», Боккаччо прежде всего начинает с чумы, подробно описывает, как с восточными товарами пришла во Флоренцию чума; люди старались если не спастись от чумы, то хотя бы забыть о ней.

Чума смывала прежнюю жизнь.

Стыдиться некого, утешать некого. Надо строить что-то заново, даже выровняв площадку.

Новеллы пришли из прошлого, из книг, из анекдотов, из рассказов о преступлениях, из предчувствий того, что появится совсем новое искусство.

Рассказчики сменяются.

Случайно встретились семь молодых дам, которые были связаны или дружбой, или соседством.

Одна из них сказала, что надо уходить от смерти.

Но мы, женщины, не можем идти одни. Другая дама подтверждает, нельзя ничего устроить без присмотра мужчин.

«Мы подвижны, сварливы, подозрительны, малодушны и страшливы». Женщина продолжает, что «без мужского руководства наши начинания редко приходят к похвальному концу».

Решено искать мужчин. Находят троих образованных.

По-новому поднятых новым временем, знающих новые книги. Они современники Данте и Петрарки. Все десять человек уходят из города.

Каждый день они выбирают короля или королеву, которые начинают свой рассказ.

Новеллы различны.

Они сменяются, противореча друг другу.

Молодые люди идут мимо брошенных домов, по пустынным улицам, по-своему начиная новую жизнь.

Мы и теперь думаем, что у нас всех, даже при наличии телевизоров, и кино, и газет, что у нас общая культура.

Настоящее во многом мгновенно.

Прошлое у всех разно. Многие из нас думают, что надо жить в будущем.

Разрезы гор менее пестры, чем различия людей.

Одни ушли вперед, другие только хотят этого. Третьи касаются будущего; все это или почти все связано с новой ролью женщины.

И, однако, «Декамерон» представляет пересмотр почти всех новелл, которые в нем даны.

Сам Боккаччо в конце книги объясняет, почему это сделано.

Многие развязки новелл пародийны.

Это знаменательно.

Предшествующая эпоха – время строгого семейного уклада, сравнительно оживленной торговли.

Действительность показывает, что обновление как литературное явление часто происходит через пародирование, споры с ней; они могут продолжаться до нового воскресения сюжета.

Начну разговор о первой, а потом перейду к последней новелле.

Новелла построена с большой дерзостью на отрицательном отношении к Риму.

Надо сказать, что печататься новеллы должны на территории, подвластной инквизиции.

Умирает ростовщик, ломбардец, дерзкий безбожник. Он настолько грешен, что на территории города его трудно похоронить.

Что такое ломбард, мы, люди старшего поколения, знаем.

Те люди, прежние ломбардцы, были ростовщиками эпохи Боккаччо.

Там, в доме, где этот человек умирает, так говорят про местных жителей – «они поднимутся на нас с криками»: «Этих ломбардских собак церковь отказывается хоронить, – чего же мы-то их терпим? Если он умрет, нам придется не сладко».

Надо оформить его отношения с церковью.

Человек, которого новелла называет негодяем, умирает; призван священник, и умирающий дает ложную исповедь.

Ложная исповедь пересказана подробно.

Человек, который его исповедует, говорит: «Вы исповедуетесь, как святой».

Когда ломбардец умер, его хоронят на территории обители, и люди приходят к могиле святого.