Отчую землю, сюда я пришла, и ни разу за все это время

Я от тебя не слыхала дурного, обидного слова.

Если ж другой кто-нибудь попрекал меня в этом чертоге,

Деверь ли или одна из золовок и гордых невесток

Или свекровь (только свекор был кроток со мной, как родитель), —

Ты останавливал их, убеждал их разумною речью,

Действовал кротостью сердца и полными ласки словами.

Вот отчего над тобой и собой, горемычная, плачу.

В Трое пространной теперь у меня не осталось другого

Кроткого друга, как ты. Я троянцам внушаю лишь ужас".

Так говорила в слезах, и народ ей стенаньями вторил.

Тою порою Приам обратился к народу со словом:

"Ныне троянцы ступайте и дров привезите в наш город.

Только не бойтесь в лесу многолюдной засады ахеян,

Ибо Ахилл обещал мне, от черных судов отпуская,

Не ополчаться, покуда двенадцатый день не настанет".

Молвил. Они же волов заложили в повозки и мулов

И торопливо собрались толпой пред воротами Трои.

Девять без отдыха дней дрова они в Трою возили

И на десятый лишь день, с появленьем зари светоносной,

Вынесли Гектора труп, проливая обильные слезы,

И, положив на верхушку костра, развели под ним пламя.

Чуть лишь из сумерек ранних заря розоперстая вышла,

Стал собираться народ у костра знаменитого мужа.

И, многолюдной толпою поспешно собравшись, троянцы

Весь погасили костер, заливая вином темнокрасным,

Все орошая, что только от силы огня сохранилось.

После того и дружина, и Гектора братья родные

Белые кости собрали, и слезы по лицам струились.

Вместе собравши, они в золотую их урну вложили

И покрывалом окутали мягким пурпурного цвета.

Урну с костями потом опустили в глубокую яму

И заложили могилу огромными камнями сверху.

После воздвигли курган, а лазутчики в поле сидели,

Глядя за тем, чтоб ахейцы не ринулись в битву до срока.

Насыпь воздвигнув средь поля, троянцы вернулися в город,

Снова там чинно собрались и сели за пир погребальный

В пышных чертогах Приама, взращенного Зевсом владыки.

Так они тризну свершали по Гекторе, славном вознице.