Вся из ошейника пала и в прах вдоль ярма опустилась. Голос вдохнула в него белорукая Гера богиня: "Ныне, могучий Ахилл, тебя мы спасем невредимым. Только погибели день от тебя отстоит недалеко. В этом не наша вина, а судьбы всемогущей и бога. Не из-за лености нашей или неспособности к бегу, С плеч Менойтида Патрокла оружие сняли троянцы. Бог всемогущий, рожденный Латоной прекрасноволосой, В первом ряду его ранил и славой покрыл Приамида. Мы под тобой полетим и помчимся с дыханьем Зефира, Кто, говорят, быстротой одарен величайшей на свете. Но суждено и тебе через бога погибнуть и мужа". Только что кончил он речь, как Эриннии голос пресекли. Гневно ему отвечал быстроногий Ахилл богоравный: "Ксанф, о, зачем ты пророчишь мне смерть? Не заботься об этом. Знаю и сам хорошо, что судьба мне погибнуть под Троей, Здесь, далеко от отца и от матери милой, но раньше Не отдохну я, пока все враги не устанут от битвы". Молвил и с криком погнал перед войском коней быстроногих. * * * ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ Битва богов Так под начальством твоим, о, Пелид, ненасытный в сраженьях, Подле кривых кораблей ополчались ахеяне в битву. В свой же черед и троянцы равнялись по скату долины. Зевс той порой с вершины горы многодольной Олимпа Дал приказанье Фемиде бессмертных созвать для собранья. Всех облетела богиня, в чертог направляя к Зевесу, Не пропустив никого из потоков, кроме Океана, И ни единой из нимф, обитающих в рощах красивых, Или в источниках рек иль на влажных лугах травянистых. К Зевсу, сгустителю туч, вошли они в дом и уселись В портиках тесаных гладко, которые с мудрым расчетом Зевсу отцу Олимпийцу построил Гефест хромоногий. Все у Кронида собрались. И вместе с другими из моря, Слову богини послушный, явился земли колебатель. Сев посредине, он стал вопрошать о намереньях Зевса: "Молниеносный, зачем ты бессмертных созвал для собранья? Или устроить затеял дела аргивян и троянцев? Снова сраженье и бой между ними теперь запылали". И, отвечая, промолвил Кронид, собирающий тучи: "Ты угадал, о, земли колебатель, намеренья сердца, То, для чего я собрал вас: о гибнущих людях забочусь. Я на вершине Олимпа останусь сидеть и отселе Буду глядеть, наслаждаясь. А вы, остальные все боги, В путь отправляйтесь туда, где ахейцы стоят и троянцы. Тем и другим помогайте, как всякий в душе пожелает. Если Ахилл и один без дружины пойдет на троянцев, Не устоять им всем вместе перед быстроногим Пелидом. Только завидев его, уж они задрожали от страха. Ныне ж, когда он в душе из-за друга так страшно разгневан, Сам я боюсь, как бы стен он, судьбе вопреки, не разрушил". Так говоря им, Кронид возбудил бесконечную распрю. В битву отправились боги, различное в сердце замыслив. Гера с Палладой Афиной к стоянке судов полетели. К флоту Ахеян помчался и царь Посейдон земледержец Вместе с Гермесом, подателем благ, своей мудростью славным. Сзади, хромая, пошел и Гермес, полагаясь на силу: Медленно тонкие ноги под телом большим ковыляли. К войску троянцев помчался Арей шлемовеющий; с ним же Феб длиннокудрый пошел с Артемидою стрелолюбивой И Афродита с улыбкою нежной, и Ксанф, и Латона. Долго, пока Олимпийцы вдали оставались от смертных, Греки в душе ликовали о том, что Ахилл богоравный Вновь, по отсутствии долгом, в жестоком бою появился. Но содрогались троянцы и трепет им сковывал члены, Все ужасались при виде, как сын быстроногий Пелея Медным оружьем сверкал, на убийцу Арея похожий. Вскоре ж бессмертные боги с толпою героев смешались. Грозная Распря явилась, войска побуждая к сраженью. Громкий воинственный клик издавала Паллада Афина То за стеною у рва, то на звучном прибрежии моря. В свой же черед и Арей, на темную тучу похожий, Зычно кричал, то с высот городских ободряя троянцев, То пробегая вдоль вод Симоиса по Калликолоне. Так, побуждая троянцев и греков, блаженные боги Подняли битву героев и распрю затеяли сами. Страшно с высот загремел сам Зевес, отец и людей, и бессмертных. Той же порой из глубин всколебал Посейдон знаменитый Необозримую землю и гор заостренных вершины. Дрогнула вся до подошвы ключами обильная Ида, Дрогнули горы, суда аргивян и твердыня троянцев. Страх в преисподней объял Аидона, владыку усопших. С криком он с трона вскочил, опасаясь в душе, чтобы сверху Землю над ним не разверз Посейдон, колебатель могучий, Чтобы обители мертвых богам не открылись и людям, Душные, полные мрака, которых страшатся и боги. |
