Да, могло быть и так, что отдельный член общины, преследуя личные интересы, отказывался принимать общее решение. Шел «против мира». Но община – это не институт благородных девиц, и она не прощала пренебрежения общественными интересами. Ее члены – занятые тяжелой работой и достаточно решительные люди. Устав от споров, 200 или 300 человек могли уступить одному и принять решение, выгодное только этому человеку. Но ему, пошедшему «против мира» никто и ничего не прощал. Он обязательно расплачивался за свою дерзость и часто вынужден был из общины уходить. У него происходили неприятности: тонула в болоте корова, сгорало сено, внезапно ломалось колесо подводы и так далее, пока человек не начинал понимать смысл поговорки: “Против мира не попрешь”.

А парламент – это арена борьбы личных интересов, даже если это личные интересы групп, партий или слоев населения. Эти интересы различны, поэтому невозможно достичь единогласия. В парламентах депутаты за свои решения лично не отвечают, поэтому могут позволить себе голосовать за что угодно. Так вот, при существовании возможности коллективной отсидки депутатов, они, не смотря на свои симпатии и антипатии друг к другу, на различие интересов, необходимо сойдутся в одном: их интерес – не сесть в тюрьму по приговору суда народа. И суровый призрак коллективной ответственности объединит их и заставит работать в интересах того, кто будет принимать решение об их поощрении или наказании. В интересах народа.

Между прочим, единогласие – это не русская находка. Когда через 18 дней после смерти Папы конклав кардиналов собирается для избрания нового Папы, их замуровывают в Сикстинской капелле и не выпускают до тех пор, пока они не изберут его. Естественно, в этих условиях на отстаивание личной позиции ни одному кардиналу не хватит терпения, волей-неволей приходится думать только о благе римско-католической церкви.

Наиболее умудренные и хитрые депутаты считают, что весь народ не может их судить, так как избирались они от определенного округа, и знают их  работу именно в этом округе. Поэтому оценивать их  деятельность могут только их избиратели.

Ответ  на это возражение, обращающий  внимание на коллективное принятие решений законодательным органом и влияние этих решений на жизнь не только избирателей конкретного округа, а на всех граждан, воспринимается этими депутатами и лицами, близкими к власти как пустое сотрясение воздуха. Нет, говорят, мы должны отвечать только перед избирателями своего округа. Такой ответ, кстати, обнаруживает либо неграмотность депутатов в юридических вопросах и в определении своего статуса, либо их подлость и корысть. Оба варианта неприглядны.

Ясный и недвусмысленный ответ  такому “удобному” пониманию Конституции и Закона о выборах депутатов Государственной Думы дан  Конституционным  судом России. Согласно этому ответу, депутат, попавший в Думу, обязан представлять не только голосовавших за него граждан, но и голосовавших против, и даже не голосовавших вообще или, другими словами, должен представлять весь народ “в смысле статьи 3 Конституции”.

Еще в своем постановлении № 26-П от 17 ноября 1998 г. «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона от 21 июня 1995 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" Конституционный Суд разъяснил буквально следующее:

“Граждане, которые не голосовали вообще или голосовали, но не за тех кандидатов, которые стали депутатами, не могут рассматриваться как лишенные своего представительства (выделено авт) в парламенте. Из статей 3, 32, 94, 95 и 96 Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи следует, все законно избранные депутаты Государственной Думы являются представителями народа и, следовательно, представителями всех (выделено авт) граждан, которые вправе осуществлять управление делами государства через своих представителей.

Кандидат, победивший на выборах на условиях, определенных законом, причем независимо от того, по какому избирательному округу, одномандатному или федеральному (выделено авт), он избран, становится депутатом Государственной Думы как представительного органа Российской Федерации, т.е. представителем народа в смысле статьи 3 Конституции Российской Федерации.”

Конституционный Суд обратил внимание, что принцип, по которым избираются депутаты – по спискам партий, по одномандатным округам, особенности их избрания  оказывает влияние лишь на способ формирования депутатского корпуса, но не может и не должен искажать суть народного представительства. Каждый избранный в этот корпус депутат обязан представлять, и представляет интересы всех граждан России, всего народа. А коль уж депутат представляет в Думе всех граждан России, следовательно, и оценивать работу каждого депутата должны все граждане России. И уж то, как оценивать, какое наказание избрать для депутатов, не оправдавших доверия – должен решить сам народ.

А для тех, кто коллективной ответственности боится, но в Думу все равно хочет, несмотря ни на что, в главе 12 «О наказании» рассказано, что надо сделать для того, чтобы … и на елку залезть и не поцарапаться.

Глава 12. О наказании

В предыдущих главах  было показано, что демократии в РФ как таковой нет. Есть только демократические декорации в виде всеобщих выборов и т.п. Главной причиной отсутствия демократии является чисто декларативное указание цели для государства, но не для Президента и депутатов, и отсутствие у народа возможности реализовать свою власть над ними. Ст. 138 и закон «О суде народа» дают народу России возможность судить (поощрять или наказывать) избираемых им чиновников. Но какое же наказание должно быть предусмотрено для депутатов и президента, чтобы обеспечить их деятельность в нужном народу направлении – улучшения жизни народа?

Существует распространенное мнение, что наказание должно быть адекватным преступлению, и что за неумелое руководство предприятием, корпорацией, страной достаточно увольнения, например. На самом деле у наказания основных две функции, и адекватность наказания деянию должна рассматриваться в разрезе этих функций.

В первую очередь, наказание должно предупреждать подобные преступления, это мера по предупреждению ана­логичных преступлений. Угроза наказания за преступление  должна пугать. Человек должен бояться совершить преступление. Адекватно и гуманно то наказание, которое останавливает подобные преступления. Скажем, высшая власть государства ввела наказание за убийст­во в виде штрафа в 100 рублей. Абсолютно всех убийц ловят и штрафуют. Разве люди должны быть довольны такой властью? Им ведь нужно не наказание убийц само по себе, а чтобы убийств не было вообще! Отсюда следует, что мера наказания зависит от сте­пени заботы власти о безопасности своих граждан.

К примеру, го­сударство в окружении врагов, война неизбежна. В войне погибнут граждане и тем больше, чем сильнее противник. В это время госу­дарство не может допустить усиления противника за счет своего внутреннего ослабления, которое возможно вследствие предательст­ва, паники, подрыва боевого духа и веры в победу, поэтому безобид­ная болтовня, на которую в другое время не обратят внимания, мо­жет стать агитацией в пользу врага и наказание за нее должно быть чрезвычайно жестоким. Например, во время второй мировой войны руководство США, чтобы не утруждать себя контролем за подрывной деятельностью граждан японской национальности, рас­порядилось отправить в концентрационные лагеря всех своих граждан, у которых была хотя бы 1/16 японской крови. Эти люди ничего против США не сделали и, наверное, не предполагали сде­лать, тем не менее, были жесточайшим образом наказаны по одному лишь подозрению в возможности совершить преступление. Этот акт можно считать и проявлением гуманизма по отношению к большинству населения США, хотя это звучит странно в связи с арестом невиновных.