Стригой прекрасно сознавал свои возможности и знал их пределы. Уровень его силы был не то чтобы огромен, но и не так уж мал. Конечно, он не смог бы бросить вызов хотя бы самому захудалому магу, но вот сарги и ликаны, даже самые сильные из них, были для него открытой книгой.

Сломать волю молодого, неопытного сарга – что может быть проще? Однако парень умудрился поставить барьер и вышвырнуть его из своей головы. Либо этот мальчишка оказался сильнее, либо. ему кто-то помог.

Но кто?

Стригой вновь посмотрел на дисплей мобильного телефона. Один звонок – и через пять минут клиника наводнится магами. Они легко справятся с наглым мальчишкой, но в этом случае все лавры достанутся им. И он вновь, как это почти всегда бывает, останется не у дел.

Стригой нахмурился, облизнул губы длинным черным языком и, секунду поколебавшись, сунул мобильник обратно в карман.

– К черту магов, – тихо проговорил он. – Разберусь сам.

Лежа на кровати, Андрей вновь, в который уж раз за последние десять минут, посмотрел на железные прутья решетки и вздохнул.

Дверь палаты скрипнула, и громкий голос толстомордого санитара произнес:

– Принимайте пополнение, психи!

Андрей скосил глаза на дверь и увидел на пороге новенького. Он был долговяз, широкоплеч и худ. В его иссиня-черных волосах серебрилась седая прядь. Полосатая пижама была новичку явно коротка и смотрелась на нем нелепо. К груди долговязый новичок прижимал свернутую постель.

– Видишь вон ту кровать в углу? – небрежно осведомился санитар. – Топай туда и располагайся. Чувствуй себя как дома.

Он толкнул новенького к свободной койке, а сам развернулся и вышел.

Долговязый подошел к кровати и, ни на кого не глядя, стал застилать постель. Андрей обратил внимание на кисти его рук. Они были очень большими, длиннопалыми, как у скрипача, и выглядели необыкновенно сильными.

Тем временем новенький растянулся на кровати, закинул руки за голову и закрыл глаза. Кровать была ему маловата, ноги пришлось закинуть на железное быльце. Пациенты некоторое время с любопытством таращились на его огромные босые ступни, протянутые едва ли не до середины палаты, но вскоре потеряли к новенькому интерес и снова отвернулись к стене.

Отвернулся и Андрей. В душе у него было пусто, мрачно и тоскливо. Вскоре он задремал.

– Сарг, проснись. Ты слышишь? Надо просыпаться. Кто-то сильно тряхнул Вершинина за плечо, и он открыл глаза.

– Что?..

Большая ладонь закрыла рот Андрея.

– Тихо, – снова зашептал ему кто-то. – Нас не должны услышать.

Андрей растерянно заморгал, потом скосил глаза вправо и увидел новенького. Тот сидел на корточках рядом с кроватью Андрея и смотрел на него своими внимательными, спокойными глазами. В палате было темно, горела лишь тусклая дежурная лампочка под потолком.

– Сейчас я уберу руку, только не шуми, – сказал новенький. – Ты в большой опасности, но я помогу тебе.

Он убрал ладонь с губ Вершинина. Андрей приподнялся на локте, вгляделся в лицо новичка, нахмурился и шепотом спросил:

– О какой опасности вы говорите?

– Ты сам знаешь. Стригой не смог заставить тебя проговориться. И он уже зовет на помощь магов.

Андрей стиснул зубы и тихо процедил:

– Вы сумасшедший. Магов и стригоев не существует. Это все мои галлюцинации.

Долговязый покачал головой:

– Это не галлюцинации. Маги существуют. Они гости в вашем мире. Так же, как и я. – Он оглянулся на дверь, из-под которой пробивалась полоска тусклого электрического света, затем снова посмотрел на Андрея и сказал: – Пожалуйста, поспеши. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы разыскать тебя и проникнуть в эту клинику.

Слова долговязого прозвучали настолько зловеще, что заставили Вершинина поверить в серьезность незнакомца. Стараясь, чтобы кровать не скрипела, он опустил ноги на пол и нашарил босыми ступнями тапочки.

– Я поставил барьер, сквозь который стригой не сможет прорваться. Однако долго это продолжаться не будет. У нас есть максимум десять минут.

– А потом? – рассеянно спросил Вершинин.

– Потом нам не поздоровится.

Он выпрямился и протянул руку Андрею. Тот сглотнул слюну и хрипло прошептал:

– Значит, Лагор, маги и рыцари…

– Это все было на самом деле. Андрей уточнил:

– А вы кто?

– Гармата, – ответил незнакомец. – Мы виделись в коридоре «Линии», когда ты приходил к Хоросу. Идем же!

Андрей взялся за протянутую руку:

– И кто вы такой, Гармата?

– Лагориец, – ответил тот и помог Андрею подняться на ноги.

Сбежать оказалось очень просто. У выхода, где за длинным столом дремали два санитара, Гармата, молниеносно скользнув вперед, схватил их своими длинными пальцами за шеи и тихонько надавил. Затем обернулся и сказал:

– Готово. Теперь нужно переодеться в их одежду. Вершинин с опаской посмотрел на санитаров – глаза их были закрыты, а из приоткрытых ртов текла слюна.

– Что вы с ними сделали?

– Усыпил. Не волнуйся, с ними все будет в порядке. Помоги мне раздеть их.

Минут через пять Андрей и Гармата вышли в ночной сумрак улицы. На Гармате был дешевый, маловатый ему костюм одного из санитаров, а поверх – длинный серый плащ, который он сорвал, проходя мимо вешалки. На Андрее – свитер, джинсы и куртка.

Территорию клиники они покинули, перебравшись через высокий железный забор. Причем если Андрею понадобилась вся его сноровка, то Гармата перемахнул через забор с кошачьей легкостью и по-кошачьи мягко приземлился с той стороны.

Затем они зашагали дальше. На улице было темно. Клиника находилась в отдалении от ближайшего жилого квартала, и фонари здесь встречались редко и светили тускло, словно на последнем издыхании.

Вышагивая по заросшей травой обочине дороги своими длинными ногами, Гармата сказал:

– Тебе стерли память. Поэтому ты мало что помнишь.

– Кто стер? – спросил Андрей.

– Маг авгур.

– Зачем?

– Чтобы выманить у тебя перстень. – Гармата вдруг резко остановился под фонарем и взглянул на Андрея: – Позволь мне посмотреть тебе в глаза.

Вершинин тоже остановился. Несколько секунд он размышлял, затем с опаской спросил:

– А что, если вы тоже сумасшедший?

– Я не сумасшедший, – ответил тот.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. – Он протянул руки и положил пальцы Андрею на виски. Затем пристально посмотрел ему в глаза и сказал: – Пожалуйста, не сопротивляйся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Несмотря на подозрительную внешность, голос у незнакомца был красивый: глубокий, богатый модуляциями.

– Ладно, – сказал Андрей. – Что я должен делать?

– Ничего.

С полминуты оба молчали. От пальцев Гарматы шло успокаивающее тепло, и на мгновение Андрею показалось, будто он задремал. Потом Гармата убрал руки и спросил:

– Ну? Вспомнил что-нибудь?

Щеки Андрея порозовели, а глаза возбужденно заблестели. Он провел ладонью по лицу, словно смахивал паутину, снова уставился на своего спутника и ответил хриплым от волнения голосом:

– Да! Я все вспомнил! И Хороса, и Владимира Ивановича, и вас! – Андрей сглотнул слюну и осторожно спросил: – Кто-нибудь из регистраторов уцелел?

По лицу Гарматы пробежала тень.

– Погибших – двое. Остальные ранены и находятся в специальном госпитале. Включая Анну Резник, у которой сильный нервный срыв. А Хорос. Хорос пропал.

Андрей почувствовал, как к горлу подкатывает ком, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы следующий вопрос прозвучал спокойно.

– А Чигур? Чигур уцелел?

– Да. Он и послал меня за тобой. А сам отправился на поиски авгура.

– Ясно. – Андрей отвел взгляд и потер ладонями лицо. – Что же теперь делать?

Гармата положил ему руку на плечо и сказал мягким, но твердым голосом:

– Мы попробуем вернуть перстень. Времени осталось немного, но мы попытаемся.