Но вскоре после того как она обнаружила, что воровство может дать ей облегчение, Код тоже заметил ее склонность. Он сдал ее в сумасшедший дом. И сразу же после этого уехал. А потом она услышала, что он погиб.

…Он мертв, а вовсе не находится сейчас в утренней гостиной. Ей это снится. Это очередной кошмар. Этого не может быть на самом деле. Это было бы несправедливо. Ей потребовалось так много времени, чтобы снова по кусочкам собрать себя. Потребовалось много времени и очень много усилий. И помощь Лидии.

Она должна войти туда, шагнуть через порог и столкнуться лицом к лицу со своим кошмаром. Но она не могла себя заставить. Она бы не выдержала этого после всего, что он с ней сделал.

Но она могла послушать, что он говорит.

Эмили снова прокралась к гостиной, приложила ухо к двери.

— Говорили, что вы умерли, — холодным тоном сказала Лидия. — Что вы упали за борт судна.

Перед ней был подонок, запрятавший Эмили в сумасшедший дом. Она смотрела на него сверху вниз, всем сердцем желая, чтобы он съежился под ее полным отвращения взглядом, как пиявка, которую посыпали солью. Но ему все ее взгляды, полные отвращения, были нипочем.

— Это был не я. Упал какой-то бельгиец. Но мне это было удобно, — сказал он. — Это дало мне возможность взять его имя и начать новую жизнь. Видите ли, люди стали задавать неудобные вопросы относительно моей финансовой практики, хотя мои первые инвесторы получили по кругленькой сумме. Они-то и рекомендовали меня своим друзьям. — Он, кажется, был очень доволен и даже польщен. — Следующим инвесторам, увы, повезло меньше. Если бы они дали мне немного больше времени, чтобы убедить следующую волну инвесторов субсидировать меня, я бы какое-то время сумел продержаться. Но они не захотели, и поэтому моя смерть была лучшим выходом для всех.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — сердито спросила Лидия.

— Потому что я хочу, чтобы вы поняли, почему должны заплатить мне пятьдесят тысяч фунтов.

— Что-о?

— Я недавно вернулся в Англию после… несчастного случая на борту судна. Представьте себе мое разочарование, когда я понял, что у моих прежних клиентов долгая память. Боюсь, что меня уже кое-кто узнал. Несмотря на мое новое имя.

Он вздохнул, подумав о несправедливости всего этого, потом продолжил:

— Недавно я подумал о том, как хорошо работала моя старая стратегия капиталовложений, и что пора бы мне основать новый банк в какой-то новой стране, где меня не узнают. Но для этого нужны начальные инвестиции, и вы мне их предоставите.

— Нет.

Он игнорировал ее, как будто она ничего не сказала.

— Я уже купил место на судне, отплывающем завтра вечером из Портсмута. Я намерен быть на борту с пятьюдесятью тысячами фунтов в кармане, которые вы мне доставите завтра к четырем часам дня. Счета Английского банка будет достаточно.

— Вы, должно быть, сошли с ума, — сказала Лидия.

Она была сыта по горло Берни Кодом и повернулась, чтобы позвонить лакею. Единственному из оставшихся. Это был рослый парень, которому она с особым удовольствием прикажет выставить за порог этого грязного типа.

— На вашем месте я не стал бы так спешить, — сказал Код с каким-то тайным намеком.

У него был такой тон, что Лидия, сама того не желая, помедлила.

— Вы, кажется, забываете о моей жене. Она, видите ли, все еще моя жена, и я по закону несу за нее ответственность. Должен признаться, что меня позабавило, когда я узнал, что вы держите ее при себе как домашнего любимца.

— Эмили не домашний любимец. Она моя компаньонка, — сказала Лидия, но ее рука не дернула сонетку.

— Приятно слышать, что вы ее так любите. Будь по-другому, мне пришлось бы снова отправить ее в сумасшедший дом, на сей раз в Бедлам.

— Эмили останется со мной, — сердито оборвала его Лидия, хотя в душе ее нарастала тревога.

— Пока я это позволяю, — согласился он. — А я этого не позволю, если вы не принесете мне эти деньги.

— Вы не сможете это сделать.

— Еще как смогу, — сказал он даже не сердито, а просто раздраженно.

— Я расскажу всем, кто вы такой. И вас бросят в тюрьму для должников, — заявила Лидия.

— Знаете, — задумчиво произнес Код, — я предвидел эту реакцию, но все-таки разочарован. Я слышал, что вы умная женщина.

Она не ответила, а застыла в молчании, охваченная наполовину ужасом, наполовину яростью.

— Советую вам подумать, мэм. Мои проблемы с законом не оказывают ни малейшего влияния на мои права как супруга Эмили. Я по-прежнему могу упрятать ее в сумасшедший дом. — Поскольку она молчала, он продолжил: — В высшем свете ходит множество историй о странной, бесконтрольной склонности Эмили к воровству. Я навел справки. Она пользуется дурной славой. Никто не станет возражать против ее помещения в сумасшедший дом. Если вы обратитесь к властям, меня, возможно, бросят в тюрьму, но и Эмили попадет в заключение, только другого рода.

— Вы не можете быть таким жестоким.

— Я не жестокий. Я бизнесмен. Это простая сделка, от которой каждый получает свою выгоду. — Он говорил как практичный и разумный человек. — Вы даете мне деньги, и я уезжаю. А чтобы вы не боялись, что я когда-нибудь снова потребую у вас денег, подумайте вот о чем: я был бы дураком, если бы, рискуя своей свободой, вернулся в Англию, где мои враги до сих пор имеют против меня зуб. Но я не дурак и едва ли смогу с другого конца земли упечь дражайшую Эмили в сумасшедший дом.

Лидия сердито смотрела на этого человека, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать дальше. Нед уехал, а она, проснувшись, оказалась участницей страшного кошмара.

— У меня нет денег, — хрипло произнесла она.

— Не разочаровывайте меня еще больше, не будите мой гнев, — сказал он. Притворная невозмутимость исчезла из его голоса. Лидию даже в дрожь бросило. — Вы считаете меня полным идиотом? Вы одна из самых богатых женщин высшего света! А теперь послушайте меня, леди Лидия, — сказал он хриплым, низким голосом. — Мне нужны эти деньги. Кроме людей в Англии, я задолжал и другим людям. Людям из таких стран, где существуют варварские обычаи. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. И эти люди наказывают за неуплату долгов куда как более сурово, чем в Англии. Я предпочел бы английскую тюрьму тому наказанию, которому они подвергнут меня, если у меня не будет денег, чтобы расплатиться с ними. Вы меня поняли?

— Да. Но повторяю вам: моего богатства больше нет. У меня ничего не осталось.

Код презрительно фыркнул.

— Не морочьте мне голову, леди Лидия. Я видел роскошное платье, которое было надето на вас на маскараде, золотую маску, драгоценности, украшавшие прическу. В свете только и говорят об этом. И я узнал вас. Я стоял у ворот и видел, как вы с Эмили выезжали оттуда.

— Это было сделано для того, чтобы пустить пыль в глаза, — сказала Лидия, в голосе которой звучали нотки отчаяния. — Я потратила все, чтобы сделать себя незабываемой. Для того, чтобы… — Лидия замолчала. До сих пор она старалась избежать утечки информации о своем банкротстве. Ее друзья и Теруиллиджер умели хранить тайну. Но если даже ей придется поступиться своей гордостью перед этим чудовищем, она это сделает. — Все это было задумано для того, чтобы соблазнить какого-нибудь богатого мужчину и заставить его сделать мне предложение стать его женой.

Код взглянул на нее снизу вверх, и Лидия затаила дыхание, опасаясь, что он ей не поверил. Но он ее даже не слушал.

— Ну ладно, — сказал он, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Передайте Эмили, чтобы упаковала свои чемоданы. Хотя, откровенно говоря, в этом нет необходимости. Там у них отбирают все, что они приносят с собой.

— Нет! — воскликнула Лидия. Она не могла допустить, чтобы Эмили вернули в сумасшедший дом. Это убило бы Эмили. А Код готов поступить так, даже если для этого придется остаться в Англии и попасть в английскую тюрьму. — Нет, постойте! Не могу вам ничего обещать, но я попробую.