«Король Альфонсо, ты клятву
Еще безбородому дал мне,
Что живым вернешь мне отца…
Не исполнил ты клятвы давней!
Сестра твоя, что родила меня,
Не считалась мне матерью даже,
А отца моего, еще раньше,
Ты отдал тюремной страже.
Вспомни, кто я, король Альфонсо,
Не к нему, так ко мне будь добрее:
Кровь одна у сестры и брата,
А рожден я сестрой твоею.
Коль отец был грехами опутан,
Ты опутал его цепями,
Но обычно легко прощают,
Коль виною — любовное пламя.
Ведь ты обещал мне это,
От слова нельзя отказаться:
Не в обычае королей
От сказанного отрекаться.
Твой долг — вершить правосудье,
Мой — вырвать отца из неволи,
Но если я — сын недостойный,
Винить я тебя не волен.
Друзья говорят, что я трус,
Что долгу я изменяю,
Если знаю, что жив мой отец,
А я его знать не знаю.
С тех пор как ношу я шпагу,
Тебе она верно служила,
Но чем я больше сражаюсь,
Тем меньше ко мне твоя милость.
Ты отца осудил, но за что же
Мать мою ты подверг осужденью?
Кто тебе послужил так много,
Заслужил ведь вознагражденье!
Всем известно, какая награда
Мне обещана безусловно;
Время дать мне ее, иль обманом
Я сочту королевское слово».
«Замолчите-ка, дон Бернардо,
Пусть сомненье вас не тревожит;
Никогда королевская милость
Слишком позднею быть не может.
Прежде чем у святого Хуана
Отстоите вы завтра мессу,
Отец ваш освободится
От себя и оков моих тесных!»
Король сдержал свое слово,
Но сдержал с коварством бесстыдным,
Ибо с выколотыми глазами
И мертвым был узник выдан.
