Делбой слушал и кивал.

— Самое смешное в том, что рынок захочет поверить в это. В сообществе инвестиционных фондов много говорят о том уроне, который нанесли недавние колебания доллара. Уоррен Баффет [14]не перестает напоминать рынку о систематическом риске. Момент подобран как нельзя лучше. Сейчас можно быстро заработать настоящие деньги.

Джон усмехнулся, довольный реакцией своего друга.

— Именно это и есть главное в моем плане.

Делбой упивался грандиозностью замыслов своего собеседника.

— Давай предположим, что тебе удалось провернуть дело. Чем ты займешься дальше? У меня есть одно предположение. Тот самый рынок инвестиционных фондов, при помощи которого ты собираешься толкать облигации вверх, и будет следующим местом остановки такого красивого, успешного парня, как ты.

— Такая возможность не исключается. Похоже, сейчас на каждом углу начинает работу новый инвестиционный фонд. С этой стороны наверняка будут интересные предложения, но мне на самом деле хотелось бы пуститься в свободное плавание. Мне просто хочется заработать достаточно бабок, немного поостыть и подумать о будущем. Я чувствую неумолимо приближающийся срыв и, как и ты, задумываюсь о переменах. Но все по порядку.

— Вал, как тебе хорошо известно, больше всего на свете мне нравятся храбрые замыслы. Вот чему нас научили все годы на Треднидл-стрит. [15]Не бойся идти вперед, и ты добьешься успеха. Однако то, что ты предлагаешь сейчас, связано с весьма серьезным риском. Ты можешь столкнуться с Комиссией по ценным бумагам, а это ведомство почти такое же могущественное, как Налоговая служба.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — Джон пожал плечами. — Только так можно чего-то достичь в жизни. К тому же мне очень хочется пойти туда, куда еще не хаживал никто. Дружище, если я не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда. Возможно, все кончится тем, что я до конца дней своих буду сидеть в нашем операционном зале в окружении таких же неудачников. Ты прав, Дел. Пришла пора немного пожить. Настало время перемен.

Центральный Лондон

Джеймс Ремини долго проработал в Центральном разведывательном управлении и очень обозлился на свое ведомство, когда почти ничего не получил за многолетнюю усердную службу. В начале восьмидесятых образ доблестного безрассудного головореза, созданный второсортными романами и голливудскими боевиками, меньше всего соответствовал тем людям, которые в действительности работали в ЦРУ. Управление искало людей с головой, умеющих держать язык за зубами, не имеющих постоянных привязанностей, которые могли быстро переходить от одного задания к другому, не поднимая волны и не оставляя следов.

Ремини полностью соответствовал этим требованиям. Он не был ни красивым ни уродливым, ни высоким ни низким. Такой человек ничем не выделяется в толпе. Способность не привлекать к себе внимание была одним из его основных достоинств. Она очень помогала ему все те долгие годы, проведенные в Латинской Америке и Центральной Азии, когда он менял свою личность с такой легкостью, с какой другие меняют костюм.

Во время первого президентского срока Рейгана Ремини занимался обеспечением поставок героина из Пакистана и Юго-Восточной Азии. По прибыльности героин уступает только нефти. Холодная война была в полном разгаре. Советский Союз и Соединенные Штаты схлестнулись в жестокой схватке за контроль над заманчивым и выгодным бизнесом торговли наркотиками. Часть грязных денег неизбежно прилипала к рукам тех особ, которым было поручено налаживать каналы поставки наркотиков.

Ремини был прекрасно обученным убийцей. Он получил задание устранить местного резидента советской разведки, некоего Бориса Пожарнова, но уже достаточно проработал в этих краях и понимал, что для обеих сторон лучший способ получать максимальную прибыль заключается в том, чтобы объединить усилия. Это был его шанс получить премию за все годы неблагодарной анонимной работы.

Поэтому Ремини приставил нож к горлу советского подполковника, но вместо того чтобы перерезать сонную артерию, сделал ему предложение. Пожарнов мог сохранить свою жизнь в обмен на небольшой процент всего того, что он зарабатывал, тайно, но эффективно контролируя торговлю героином. Всю прочую прибыль они не будут отправлять в Москву, а поделят поровну. Если бы русский не согласился, то Ремини просто выполнил бы до конца свое задание, как ему и было приказано.

Советский подполковник, человек неглупый, с готовностью согласился, и так родилось странное и неожиданное партнерство. Пожарнов оказался человеком на редкость жестоким. Своим свирепым нравом он выделялся даже среди коллег по разведке. Они с Ремини были полной противоположностью друг другу. Один — лет пятидесяти с небольшим, здоровенный верзила, прямолинейный, любитель покрасоваться в свете прожекторов, другой — лет сорока, тихий, расчетливый, чуть ли не до смешного стремящийся затеряться среди окружающих. Именно благодаря своей несхожести они великолепно дополняли друг друга. Со временем между ними установилась прочная связь, основанная на странном взаимном доверии, но лишенная какой-либо личной привязанности.

К началу девяностых годов Ремини и Пожарнову удалось накопить почти семьдесят пять миллионов долларов, по большей части анонимных, с которых не было уплачено никаких налогов. Пожарнов решил отойти от дел и перебраться в Англию. Обосновавшись там, он постарался создать себе образ бизнесмена с порядочной репутацией — частного инвестора. После распада Советского Союза, в эпоху гласности, Пожарнов хотел жить подальше от бурлящей Восточной Европы. Для этого ему требовалось пустить прочные корни на Западе, и он подал заявление о предоставлении ему права на жительство в Соединенном Королевстве.

Ремини, напротив, не видел необходимости выходить из тени, всю жизнь служившей ему такую добрую службу, хотя он и позволил себе одну слабость личного характера, отрастив редеющие волосы и забрав их в хвостик. Он подал прошение о досрочном выходе в отставку, тихо устроился в Нью-Джерси и стал прилежно заполнять налоговые декларации, как и подобает образцовому ветерану секретной службы. Бывший сотрудник ЦРУ с радостью предоставил Пожарнову право мотаться между Москвой и Лондоном, пытаясь легализировать совместно нажитые деньги в различных сомнительных предприятиях России и Восточной Европы.

Это оказалось большой ошибкой. Бизнесмен из Пожарнова получился отвратительный. Он слишком уж внимательно прислушивался к советчикам, которые оказались совсем не теми, за кого себя выдавали. Вскоре выяснилось, что режим Ельцина катастрофичен для финансовых инвестиций. Затем положение, и без того ужасное, еще больше ухудшилось с обвалом рубля. Пожарнов ухитрился потерять почти половину общих денег. Можно не говорить, что Ремини был крайне недоволен такими результатами и оказал на своего партнера значительное давление, чтобы заставить того компенсировать потери.

Пожарнов и Ремини ликвидировали все оставшиеся инвестиции, перевели всю валюту в американские доллары и поместили ее в офшорные банки, где деньги просто лежали мертвым грузом. Подельникам был отчаянно нужен выход на открытые финансовые рынки Соединенных Штатов и Европы, что открыло бы скорейший и наиболее действенный путь к тому, чего Пожарнов жаждал больше всего, — к признанию, легитимности и широким инвестиционным возможностям. Однако доступ к этим рынкам был практически невозможен.

Поэтому Пожарнов с готовностью откликнулся на все прелюдии, когда на одном приеме в Лондоне его начал обхаживать некий нью-йоркский банкир. Этот делец дал ясно понять, что ему неважно, откуда у клиента деньги, лишь бы их было много. Бывший комитетчик быстро сообразил, что Эрнст Джонстон предложил ему тот самый механизм отмывания денег, который тщетно искали партнеры.

Первоначально соглашение между этой парочкой и их новым уважаемым другом-банкиром заключалось в том, что тот покупал и продавал для них небольшие пакеты американских государственных ценных бумаг через различные счета, открытые в Банке Манхэттена на различные компании самим Джонстоном и его подручными. Поскольку пакеты были маленькие, а деньги переводились через полулегальные европейские банки, подобная деятельность не привлекала к себе особого внимания. К концу года Банк Манхэттена, сам не подозревая об этом, через Джонстона отмыл на американских финансовых рынках для Пожарнова и Ремини почти десять миллионов долларов. Партнеры были довольны результатом и позаботились о том, чтобы Джонстон получил за свои услуги отдельное щедрое вознаграждение.