Почти две недели наблюдает Божко за виллой. И не покидает его чувство, что наблюдает не он один. Но кто еще? Никакого подозрительного движения на улице он ни разу не заметил.

Конечно, глупо рассчитывать на то, что Интерпол поверил в его смерть и прекратил поиски. Еще глупее думать, что ФБР станет Интерполу помогать. Они будут искать его сами, чтобы приписать себе все заслуги. Они, конечно, идиоты, но кропотливы и старательны, как вьетнамцы. Сядут на «хвост» — не скинешь. И еще проблема — Фицсиммонс.

Чутье подсказывало, что эта проблема — главная. Почти все деньги, заработанные за пять лет, находятся в его банках. Забрать их можно только по доброй воле Кирка. А проявит ли он ее?

Ну вот, опять…

— Что за чертовщина? Доктор, вы не переборщили со своим светом?

— О нет, месье, я все рассчитал!

— Тогда делайте, черт вас подери, что-нибудь! Плевать на телевизор, но вдруг во время операции вырубится опять! И кто это там маячит? Да не здесь! Вон, за забором!

— Сейчас спрошу.

Это уже начало раздражать. Свет во всем доме выключался четвертый раз за сегодняшний день. Этот чертов доктор Лебеф устроил в одной из комнат самую настоящую операционную. Конечно, такого количества сверхмощных ламп никакие предохранители не выдержат.

— Месье, там человек из электрической компании. Это он обесточил дом. Ему надо поменять предохранители в трансформаторной будке. Говорит — текущая профилактика.

— Почему не предупредил?

Из-за спины Лебефа вышел какой-то горбатый очкарик с чемоданчиком.

— Сэр, я звоню вам в дверь уже полчаса. Звонок не работает. Если я проторчу здесь еще час, неприятности на работе гарантированы.

— Меняйте, и поживее. Потом зайдите ко мне.

Монтер зашел через десять минут.

— Пойдемте. — Кирилл провел его в операционную. — Видите эти лампы?

— Сэр, как представитель компании, я обязан вас предупредить…

— Помолчите. Мне надо, чтобы вся эта иллюминация проработала трое суток. Вопросы есть?

— Но, сэр…

— Вот деньги. Столько вы не заработаете и за полмесяца. Сколько уйдет времени, чтобы все устроить?

Монтер то краснел, то бледнел, наконец пошел багровыми пятнами. Абсолютно круглые глаза, готовые выскочить из-за линз, с вожделением взирали на купюры. Казалось, он решил пустить слезу, но вовремя одумался.

— Все лампы выведены на один предохранитель. Он будет перегорать каждые полчаса. Если вам нужно на трое суток, я поставлю времянку. Не возражаете? Это займет примерно сорок минут.

— Действуйте.

— Минутку, сэр. Я бы очень не хотел, чтобы это дошло до руководства компании.

— Все ясно. Даю слово.

Кирилл подумал о предстоящей встрече с Веркой. Как же ей все это преподнести? Ее реакции совершенно не предсказуемы.

— Готово, сэр! Проработает до тех пор, пока не перегорят лампы. Гарантирую.

— Спасибо. Вот еще двести баксов, купи детям сладкого.

Если монтера и не хватил удар, то только из-за боязни потерять эти деньги.

— Благодарю вас, сэр! Если нужна будет какая-то помощь — звоните! Всегда к вашим услугам!

Интересно, а куда ему звонить? Хитрец, хоть бы карточку оставил.

Монтер вышел на улицу. Прошел метров сто до серебристого «Бьюика». Остановился, осмотрелся. Открыл багажник и бросил туда чемоданчик с инструментами. Потом завел мотор, снял очки и медленно отъехал от тротуара.

Во всех газетах — одно и то же. Франция, Бельгия, Испания и т. д. приветствуют и поздравляют Интерпол с блестящим завершением грандиозной по масштабам операции против наркомафии. Гип-гип — ура! Ай да Интерпол! Ай да сукин сын!

Деду было не по себе. Разумом он все понимал, но сердце не принимало этого. Какой-то заколдованный круг — мир не должен знать в лицо своих настоящих героев, не может даже посмертно отметить их. Все, что сделал Хантер, — незаконно, хотя и сделано во имя Высшей Справедливости. Будь он жив, то считался бы сейчас преступником. При получении вида на жительство в Португалии он скрыл свою причастность к спецслужбам СССР — раз. Вид на жительство он получил не по своим настоящим документам — два. Незаконно занимался розыскной деятельностью на территории Португалии и прочих стран — три. Незаконно проникал в помещение частной фирмы — четыре. Есть еще пять, шесть и т. д. Если бы он все делал законно — ни о какой борьбе с наркомафией и речи бы не шло. Что неправильно — законы или их интерпретация?

Наверное, миру пора понять: ради общего блага должны существовать хантеры, люди с высшим индексом социальной ответственности, с правом — по обстоятельствам — вершить суд в одиночку. Нельзя бороться с волком, будучи Красной Шапочкой. Надо быть, какминимум, лесорубом и иметь топор.

Дед усмехнулся, представив себе реакцию Госдумы на такие его рассуждения.

— Алло, генерал? Сармат. Есть новости. Да. Через двадцать минут.

А Сармат выглядит молодцом. Постоянные перелеты «Москва — Северный Кавказ — Москва», ежедневные переговоры, уточнения, согласования, срочные ночные вызовы в Совет Безопасности, — словом, вся официальная часть его работы никак не отражается на нем внешне. Как будто только что из полноценного отпуска.

— Вот, генерал. Вам известен этот человек?

Дед достал из футляра очки, аккуратно водрузил их на самый кончик носа и внимательно посмотрел на фотографию.

— Григорий Призетко? — Он вопросительно взглянул на Сармата. — Да, конечно. Григорий Призетко, бывший сотрудник центрального аппарата МВД. Сейчас, кажется, на пенсии?

— В смысле государственной службы — да, — кивнул Сармат. — Но трудоустроен, и неплохо. Ныне — один из руководителей частного сыскного бюро «Скиф», которое принадлежит Божко. — Сармат прошелся по кабинету, достал из своего кейса конверт и продолжил: — В Москву прилетел вчера. Прямо из аэропорта отправился в МИД, где имел получасовую беседу вот с этим персонажем.

— Тоже знакомый, — прищурился Дед. — Кажется, ближневосточный отдел?

— Последние несколько лет — да. — Сармат вытащил из конверта лист бумаги, развернул его. На листе красным фломастером были обозначены страны, числом с десяток, и напротив каждой — список каких-то предприятий, фирм, контор и так далее. — Очень долгое время этот импозантный господин служил под непосредственным началом Божко-старшего. Во всех странах, где он нес непосильное бремя дипломатической ответственности, создавались невнятные совместные предприятия, немедленно попадавшие под контроль Божко-младшего, Кирилла.

— Достаточно. Давай соль.

— После встречи в МИДе Призетко отправился в архивы МВД. Его там помнят, кроме того, «Скиф» тесно сотрудничает с МВД. Словом, он ковырялся в компьютере и картотеках до вечера. Вот кого он искал.

Белоснежная океанская яхта на фоне какого-то живописного залива. На переднем плане — загорелый широко улыбающийся Хантер с пиратской повязкой на лбу и с кинжалом в руке.

Дед по-волчьи оскалился, недобро сверкнул зелеными глазами. Потом нахмурился, рубанул ладонью воздух, — видимо, на что-то решился. Наконец заговорил:

— С одной стороны, появление этой фотографии в Москве — явное доказательство того, что Божко жив. С другой стороны — на кой черт ему выяснять что-то о человеке, которого он сам же и взорвал? Любопытно, что ли? И главное: я допускаю, что они каким-то непостижимым образом вышли в Португалии на Хантера. Не очень в это верится, но возможно и такое. Все-таки четыре года перерыва — не шутка. Навыки теряются. Но они могли выйти только на португальца Хантера! Почему же они ищут его следы в Москве, можешь мне объяснить?

Сармат виновато улыбнулся и неуверенно кивнул.

— Кажется, могу. Сожалею, но вышли они скорее всего не на него, а на меня. Нас могли видеть вместе. В этом случае понятно, что важен для них не Хантер. Для них он — португалец. К тому же, увы, мертвый португалец. Им важно отследить мою цепочку, а он — единственное известное им звено в ней. Хотя, впрочем… — Сармат пожал плечами. — Может быть, мы слишком все усложняем. А появление этой фотографии — обычное человеческое любопытство.