— Ты что, отмороженный? Там же каждая вторая — наша! Подъедете на «мерсах» — они сами к вам подбегут.

— Всей толпой ехать, что ли?

— Там выбор лучше, чем на Тверской. Каждый сам себе и выберет. Мне не надо, я вечером к Наташке свалю.

— Лады. Братва, пошли одеваться.

Звонок! Саша весь внутренне подобрался, подождал, когда все войдут в дом, затем взял трубку мобильного.

— Алло! Я слушаю.

— Саш, ты? Это полковник.

— Здорово. Я же тебя предупреждал: нет Саши! Я Володя. Уловил?

— Уловил. Ты чего хотел?

— Я тут кое-что вспомнил… Можно говорить?

— Говори, защищено.

— Тебе что-нибудь говорит такая кликуха — Брык?

— Что-то слышал.

— Есть такой крымский авторитет. Лет пять назад я был у него в гостях, отдыхал с братвой. Вякали мы с ним как-то за жизнь, за былое, и выкатил он мне на стол карточку своего лютого врага, которого никак не мог найти. Так вот тот его враг и твой лучший друг на фотке с яхтой — одно лицо. Вообще-то Брык — большой баклан, но армейскую кличку своего врага помнил хорошо. Странная такая — Хантер. Я его еще прошлый раз узнал, только вспомнить точно не мог.

— Хантер?! Ты вот что, родной… Ты еще никому об этом не говорил? Ясно, ясно. И не надо.

— Остынь, начальник. Нашел болтуна. А то мне своих врагов мало! Что-то ты там мямлил по поводу бабок за информацию…

— Не бабок, родной. Есть работа.

— Ментом ты был, ментом остался… Ладно, разводи насчет работы.

— Тебе позвонит человек. Ты для него уже работал. Помнишь индуса на Большом Каймане?

Индуса Саша помнил. Они скормили его акулам. Дорогой был индус, хороший.

— На хрена мне твои мемуары? Дело говори.

— Он скажет, что от меня. Заказ крупный, и заказчик — не фраер. Нам с тобой до него, как до неба пешком.

— Ты меня с собой на одну доску не ставь, мусорок. Сколько бабок?

— Торгуйся от потолка, родной. Все. Пока.

Саша выключил телефон, обошел дом. Бультерьеры уехали. Заказ — это хорошо. Аренда этих чертовых вилл сжирает кучу бабок. Местных ментов подмажь — бабки. За каждую новую ксиву — бабки. Жратва и пойло собственных барбосов — бабки. А без них — никуда. Неприкрытым останешься. А голый король — не король, а дерьмо.

Саша взял из холодильника банку пива, открыл дверь, ведущую к бассейну. И наткнулся на ствол, глядевший ему прямо в живот.

— Выходи, Сашок, только не дергайся. Сейчас твоя жизнь не стоит и драхмы.

Саша прищурился, посмотрел в глаза человека, стоящего перед ним. И увидел то, что и ожидал увидеть. Обреченно кивнул:

— Все правильно… Как только увидел твою фотку, сердце так и екнуло. Говорил же себе: «Не лезь, Санек… Закопают…» Куда идти?

— Пошли за стол. Надо поговорить.

Саша недобро оскалился и процедил сквозь новую металлокерамику:

— О чем нам с тобой говорить? Стреляй — и дело с концом.

— Ты меня узнал? — Собеседник говорил и вел себя непринужденно, словно старый приятель, с которым виделись накануне.

— Если бы не узнал — дергался бы. — Саша тоскливо посмотрел на бассейн, пытаясь найти варианты спасения. Безуспешно, впрочем. — Давно меня пасешь?

— Разве сейчас это важно? — Собеседник улыбался. Разговор явно доставлял ему удовольствие. — Ты, Сашок, по сторонам не пялься. Стреляю я лучше тебя.

— Знаю, — неохотно признался Саша. — Спасибо, что раньше не зашел. Пацанов моих сопливых жалко было бы. Они даже не знают, что существуют такие, как ты. Только в кино видели, — усмехнулся он невесело.

— Вот, что, — прервал его Собеседник, и на лице его не осталось ни тени улыбки. — Слушай внимательно. Запоминай крепко. Заказ этот крупный примешь, аванс получишь — и сваливай. Куда хочешь. Только сделай это в течение месяца, потом будет поздно. А надумаешь заказ выполнять — я тебя на дне Марианской впадины достану. Ты меня знаешь.

Саша помолчал, бездумно уставившись в стол. Потом нехотя буркнул:

— Куда же я свалю? Меня же все спецслужбы знают…

— Твои проблемы, — жестко отрезал собеседник. — Я тебе не поводырь. Лучше бы «спасибо» сказал за добрый совет, а не задавал дурацкие вопросы.

— Премного благодарен, отец родной, — проскрежетал Саша. — Между прочим, тебя Брык ищет. Помнишь такого?

— Хочешь еще один совет? — Собеседник словно не слышал вопроса. — Инсценируй собственную смерть. Дорого, но надежно. К покойникам в душу не лезут, стрелять по живым мишеням не заставляют. — Он задумался и, будто вспомнив, сказал: — А Брык… Нашел меня Брык, нашел…

Саша в изумлении вытаращил глаза. Пробормотал:

— Ты его шлепнул, что ли? Брыка?!

— Нет, Сашок, — покачал головой Собеседник. — Сам утонул. — И, чуть скривившись, добавил: — А еще говорят — дерьмо не тонет. Ладно, все. Ты меня не видел. Я еще дам о себе знать.

— Лучше не надо, — выпалил Саша, отвернувшись к бассейну. Когда он обернулся, гостя уже не было.

Саша подождал несколько минут, пытаясь унять дрожь во всем теле. Налил стакан водки, выпил залпом. Налил еще. Вернувшийся через час Кучер увидел картину, поразившую его воображение. На травке перед бассейном, в луже собственной блевотины, лежал непьющий герой криминального мира Саша и не мог сказать «мама». Когда братки перенесли его в комнату с кондиционером, он открыл глаза, погрозил одному из них пальцем и прошептал: «Сгинь, Хантер! Я все понял! Ложусь на дно!» Глупо хихикнул и окончательно вырубился.

— Вы с ума сошли, Алекс! Завтра встреча с Фицсиммонсом, а мы совершенно не готовы!

Гринфилд был взбешен. Акцент его стал еще заметнее. Алекс сидел напротив и с абсолютно невозмутимым видом разглядывал какие-то четки.

— Мистер Гринфилд, нам с вами надо бы определиться. Во-первых, этот тон оставьте для своего великого адвоката доктора Мартиньша. Во-вторых, если мы не будем уважать чувства друг друга, ничего у нас не получится.

— Какие чувства, Алекс?

— Религиозные, мистер Гринфилд. Я не знаю, кто ваш бог — Махатма Ганди или Лев Троцкий, но я — добрый католик. Приехав в Европу, я просто не мог не посетить Ватикан. А что касается завтрашней встречи — вот перечень вопросов, которые необходимо задать. Ведь ясно, что никаких финансовых проблем мы завтра не решим. Главное — определить позицию Фицсиммонса.

— Для меня она и так ясна — никаких денег, и весь сказ.

— Зря вы все так упрощаете. И вот что еще: беседу поведете вы. Я вмешаюсь только в том случае, если вас понесет не туда. Хорошо?

— Хорошо. — Спокойствие и самоуверенность бразильца просто пугали. — Алекс, вам не кажется, что в нашей связке вы из ведомого превращаетесь в ведущего? А плачу-то вам я…

Совершенно обезоруживающая улыбка.

— Смотрите на вещи философски. Я еще не решил, брать ли с вас деньги. Контракта-то мы никакого не подписывали. Всего хорошего, мистер Гринфилд. Если понадоблюсь — я в отеле.

Гринфилд подождал, когда закроется дверь. Досчитав до десяти, схватил трубку.

— Ну что?

— Ничего, босс. Билет в Рим на 18.11.96, билет из Рима сегодняшним утренним рейсом. Счет из отеля за четыре дня. Куча ватиканских сувениров.

— Ладно, сваливайте. Он выехал.

Мысли цеплялись одна за другую, образуя какие-то сюрреалистические построения и тут же рассыпаясь, как банальный карточный домик. Дед закрыл балкон — холодно уже. Сел за стол., взял бумагу, карандаш. Итак, что мы имеем?

1. Видеокассета с записью хирургической операции, превратившей Божко в Гринфилда. Съемка сделана при прекрасном освещении, с удобного места — хорошо видно и Божко, и хирурга.

2. Фотографии встречи Божко с дочерью в какой-то роще, на мостике через ручей. Качество похуже, но вполне сносное.

3. Фотографии Гринфилда на балконе. Сделаны, очевидно, сразу после снятия швов и повязок.

4. Текст, набранный на компьютере, с датами, фамилиями главных действующих лиц и предполагаемыми направлениями развития событий.